Проклятые вечностью

В ответ она лишь покачала головой, пытаясь пошевелить губами, но ни звука, ни хрипа не вырвалось из ее мертвой груди. Постояв некоторое время в нерешительности, он пошел вперед, проходя сквозь молчаливую скиталицу, которая в одночасье развеялась в пыль, как предвестница грядущей катастрофы. Тут же камень задрожал у него под ногами, трескаясь, будто земля под палящим солнцем, а стены выгнулись, готовые обрушиться на него в любой момент. Под сводами пугающе зазвенели ониксовые сферы, срываясь вниз каменным дождем, вместе с которыми из своих тюрем-пирамид вырвались сотни бессмертных душ. Это был истинный хаос, достойный настоящего ада.

Охотник кинулся бежать, пытаясь уклониться от падающих сфер, старался не провалиться во мрак разверзнувшегося камня, то и дело сталкиваясь с затравленными душонками вампиров, пытавшихся уцепиться за его живое тело с таким неистовством, будто желали украсть у него часть его собственной души.

Коридор казался таким же нескончаемым, как и хаос, царивший во Вселенной. Легкие готовы были разорваться, а ноги налились свинцом. Все труднее ему становилось сделать очередной шаг, и все чаще он спотыкался, путаясь в полах собственного плаща. Вскоре в тоннеле забрезжил призрачный свет, собравшись с силами, охотник сделал последний рывок но, не удержав равновесия, рухнул на камень, проскользил несколько метров на спине, пока не столкнулся с монолитной колонной. Из под свода сорвалась еще одна сфера, летевшая прямо на него. Не сумев сдвинуться, Ван Хелсинг инстинктивно поднял вверх руки, но так же, как и все остальное, сфера прошла сквозь него, рассыпавшись на мелкие осколки.

– Иллюзия?! – задыхаясь, проговорил Гэбриэл, оборачиваясь назад. Стены не трескались, плиты не провались – это были лишь игры с его разумом. И тут он понял: то, что было иллюзией для него, было пугающей реальностью для бестелесных обитателей Ониксового замка. Кругом царила настоящая разруха. Сотни поверженных магическими сферами душ, лежавших на каменных плитах, издав душераздирающий стон, поднимались и начинали приводить коридор в первозданный вид. Несчастные поднимали тяжелые колонны, призрачные для него, но неподъемные для них. На мертвых лицах читалась невыразимая мука и боль, но никто не мог облегчить их скорбную долю. Такова была расплата за грехи. Век от века они были вынуждены заново отстраивать стены собственной тюрьмы, переживать страх крушения. Горький ком подошел к горлу Ван Хелсинга от одной мысли о том, что Анна или Селин, закончив свой земной путь вампира, могут оказаться в этом аду, обреченные на нескончаемые страдания.

Найдя в себе силы подняться, охотник прошел сквозь арку, которая, весьма условно, отделяла одну часть адской тюрьмы от другой но, по какой-то непонятной ему причине, ни один дух не последовал за ним, проводив его измученными взглядами, они продолжили свою работу.

Взглянув вперед, Ван Хелсинг затаил дыхание. Открывшаяся ему картина куда больше походила на описание канонического ада, близкого к представлению людей. Гэбриэл повернулся по сторонам, осматриваясь: вокруг простирались лишь покрытые черной копотью руины домов, пугающие остовы древних храмов и пепелища костров, в которых угадывались людские кости, а дальше стелилась нескончаемая алая пустошь. Стоило ему сделать шаг, пересекая некую незримую границу, как останки зашевелились, поднимая голову и глядя на него из пустых глазниц. Никогда еще его раскаяние во всех содеянных и еще не свершенных грехах не было таким сильным, как сейчас. Впервые он молился с неистовством, граничившим с сумасшествием. Он просил милосердия у Господа, призывал братьев-ангелов но, казалось, никто из них не решался покинуть небеса, чтобы очутиться в адской бездне. Нет, даже небесные стражи боялись этого места. Если кто-то и услышал его мольбы, предпочел не придавать этому никакого значения. Тем временем не упокоенные души продолжали тянуть к нему костлявые пальцы, стараясь затащить его в невидимое полымя, где до сих пор тлели их души. На этот раз прикосновение было весьма ощутимо. Если бы его ноги до голенища не прикрывали сапоги, на коже наверняка бы остался сильный ожог.

Стараясь не попасть в руки к этим страдальцам, он поднялся на холм, и взору его открылось высохшее русло реки, к которому до сих, будто на водопой шли тысячи несчастных, зачерпывавших в потрескавшиеся горшки алый песок и уносивших его куда-то в объятую миражами даль. Глядя на тонкую струйку песчинок, Ван Хелсинг понял смысл этого наказания – до скончания веков эти страдальцы должны были таскать эти кувшины, но никто не мог донести его до намеченной цели, ибо они пустели, и все начиналось сначала. Кто-то пытался затыкать трещины, но песок, будто время, безвозвратно ускользал сквозь сомкнутые пальцы.

– Из огня да в полымя! – прошептал охотник. Не успел он отойти от смертельного холода, как оказался в адском пламени.

Это была совсем иная Вселенная, и действие в ней происходило под открытым небом. Скинув с плеч теплый плащ, жилет и рубаху, Гэбриэл поплелся вперед, не уставая удивляться изобретательности и фантазии высших сил, создавших эту тюрьму. До самого горизонта простиралась красная пустыня, пустыня, в которой песок заменяла кровь. На его пути встречались сотни голодных вампиров, не замечавших его. Они набивали рот кровавыми песчинками, но все их усилия были тщетны. Про себя Ван Хелсинг даже пожалел несчастных – нет для вампира страшнее доли, чем утопать в высохшей крови под лучами палящих светил, но не иметь возможности насытиться.

Жар нескольких солнц был невыносим. Гэбриэл поднял глаза и увидел в безоблачном огненном небе черный диск. Стало труднее дышать, запах запекшейся крови стоял всюду, подкатывая к горлу приливами тошноты. Неестественный ужас сковал его сердце, вырвав короткий крик, больше похожий на стон. Безысходность и отчаяние наполнили душу, когда сотни вампиров, сжигаемых безжалостным светилом, почувствовали в нем живую кровь. Они не были бестелесными призраками, их доля была страшнее, в аду должны были сгорать не только их души, должны были страдать тела. Охотник понял, что его борьбе пришел конец – он проиграл и бежать ему некуда. Все проиграли. Мрак полностью воцарился на земле. Мираксис победил, так и не вступив в битву. Вспотевшие ладони ослабли и, чтобы не выронить арбалет, Ван Хелсинг крепче сжал пальцы.

– Мрак… – прошептал он, упав на колени в сухую кровь бесконечной пустыни мира, где в небесах властвовало не священное Око Господа и архангелов, а лик проклятых, отлученных от райских чертогов. Свет нечестивых светил, казалось, высасывал из него жизнь, вытягивал душу, как из сотен вампиров, заточенных в Ониксовом замке. Воин собрался с силами и, закричав, рывком поднялся с колен, но тут же, царапая и раздирая плоть, на него жадно набросились десятки тварей. Подчиняясь своей судьбе, охотник сомкнул веки, видя перед собой голубые глаза Селин, в последний раз коснувшейся его поцелуем; лучезарную улыбку Анны, сиявшую ярче солнца; молитвенно сложенные руки Изабеллы, взывающей к нему; досадливое роптание Карла, не желавшего отпускать своего друга в это опасное путешествие. Гэбриэл даже увидел Дракулу, с сочувствием смотрящего на него. Он подвел их, подвел всех, кто пошел вслед за ним вместо того, чтобы искать убежище на краю Земли. Сейчас всем его существом владела лишь горечь и боль, восставшие под гнетом совести, ибо физическая боль была лишь химерой этого мира.

– Довольно! – в объятом туманом сознании раздался властный женский голос. Тут же десятки клыков, впивавшихся в его тело, выпустили добычу, расступившись перед владычицей, заточенной в этой бездне. Приоткрыв застланные кровавой пеленой глаза, он увидел перед собой высокую, достаточно тучную женщину, облаченную в когда-то роскошное алое платье, ныне сохранившее лишь тень былого величия: изодранное, грязное, пропахшее гарью, оно бесформенным тряпьем свисало с ее плеч. Растрепанные сальные волосы укрывали спину, выбившись из прически, ее кожа, покрывшаяся золой, начинала потихоньку отслаиваться от костей, лоскутами падая вниз, но вот глаза, не смотря на пережитые страдания, еще сохранили здравый смысл и тень какой-то человечности.

Она была не похожа на обитателей этой кровавой пустыни. Очевидно, вампирша стала жертвой заточения не так давно и роковые светила еще не успели опалить ее плоть до состояния скелетов или того хуже – полу сгоревших трупов.

– Что живой человек забыл в обители проклятых душ? – проговорила она. С каждым её шагом, обступившая его нежить, не поднимаясь с колен, отползала в разные стороны, видимо, даже в аду у вампиров была своя иерархия. Ван Хелсинг попытался подняться, но женщина уперла ногу в его грудь, заставляя повалиться на спину под одобрительное улюлюканье толпы. – Отвечай, когда тебя спрашивают! – вглядываясь ему в лицо, проговорила вампирша. – А я тебя знаю, ты… Ван Хелсинг! Великий охотник на нечисть! Браво, доблестным служителям Ватикана, – саркастично заметила она, – даже в аду они не дают нам покоя.

– Я…я пришел сюда не по поручению Ватикана! – прохрипел охотник, находя в себе силы подняться и посмотреть в черные глаза незнакомки.

– Зачем ты явился сюда? – заинтересованно спросила она. – Впервые вижу человека, по собственной воле решившего спуститься в ад.

– Да что Вы?! – ухмыльнулся охотник. – А я думал, что история знает несколько примеров!

– Нечасто здесь встретишь чувство юмора! Это интересно! – женщина махнула рукой и окружившая их толпа рассеялась. Отползла на недосягаемое расстояние и затаилась, ожидая окончания их разговора. Неизвестная отошла от охотника, но в ее глазах он прочел едва сдерживаемую жажду. Видимо она принадлежала к числу Древних, а потому за тысячелетнюю жизнь научилась сдерживать свои животные инстинкты. Благо эта привычка осталась с ней и по ту сторону жизни. – Итак, смертные просто так сюда не приходят. Что за головная боль сподвигла тебя явиться сюда?