Проклятый граф. Том II. Призраки прошлого

– Что «все»? – Роман, опершись обеими ладонями о столешницу, гневно выдохнул через нос, – Что значит «все», я тебя спрашиваю?! – он рывком отстранился от стола и, метнувшись к безучастно продолжающему смотреть в сторону выхода, мужчине, схватил его за грудки, – Что ты сделал с моим братом?! Отвечай! – и он энергично встряхнул совершенно не реагирующего на внешние раздражители собеседника. Винсент равнодушно пожал плечами.

– Вернул память, – на редкость кротко ответствовал он, делая вид, что действия виконта его совершенно не интересуют. Юноша тряхнул его еще раз.

– Роман… – устало попыталась окликнуть его Татьяна, в надежде воззвать к здравому рассудку молодого человека. Тот бросил на нее гневный взгляд.

– С тобой я поговорю потом! – рявкнул он, вновь взирая на постепенно, но пока незаметно закипающего оппонента, – Память вернул? А может, не только, а?! Учти, если ты только что-то…

– Успокойся! – Винсент, выходящий из себя, пожалуй, не медленнее, чем всем известный оборотень, а может, и быстрее, рывком сбросив руки юноши, в свой черед схватил его за ворот и встряхнул, словно нашкодившего котенка, – Ты думаешь, я хотел возвращать ему память? Или ты оглох, и не слышал того, что я говорил ему? Ты, глупец, даже не понимаешь того, что происходит с ним сейчас, ты понятия не имеешь!.. – он выпустил молодого виконта, слегка оттолкнув его от себя и серьезно глянул ему в лицо, – Он пошел на это в немалой степени ради тебя. Он хотел, чтобы ты жил спокойно! И ты-то жил, а вот он… – хранитель памяти умолк и снова глянул в сторону выхода из гостиной.

Роман, явственно растерявшийся, и не находящий слов для ответа на эту гневную отповедь, машинально поправил воротник.

– Я-то жил… – медленно повторил он наконец и, тряхнув головой, непонимающе и как-то недоверчиво нахмурился, – Что значит «ради меня»? О какой вине он говорил? Что вообще… – он опять замолчал, о чем-то задумавшись и неспешно водя указательным пальцем по губе. Наконец, мысли его приняли, вероятно, нужное направление и молодой виконт, просветлев лицом, снова обратился к Винсенту.

– Но если ему ты все вспомнил… Помог вспомнить, то и мне можешь?

– С чего ты это взял? – хранитель памяти фыркнул и тяжело вздохнув, оглянулся на безмолвно пытающуюся унять головную боль Татьяну. Та слегка пожала плечами. С чего Роман сделал такой вывод, она тоже не понимала, однако, само его предложение, его просьба, скрытая вопросом, отнюдь не казалась такой уж безрассудной. Винсент был прав – сама девушка, даже зная о случившемся, вряд ли смогла бы помочь молодому графу, но вот его младший брат, имеющий непосредственное отношение к трагедии, вполне мог оказаться полезным.

– Элементарная логика, – между тем гордо говорил Роман, поясняя сделанные им выводы, – Его слова, плюс то, что он помнит, а я нет, и твои слова… Дважды два равняется трем и мы делаем вывод!

– Надо же, какой умный мальчик, – хмуро отреагировал на его слова хранитель памяти. Юноша, фыркнув, упер руки в бока.

– Да уж, не глупая девочка! Ну, так что? Между прочим, Эрик сейчас там мокнет в гордом одиночестве, и если ты притворяешься, что желаешь ему добра…

– Я не притворяюсь! – огрызнулся явно задетый за живое мужчина и, резко сделав шаг к своему, вреднеющему буквально на глазах, собеседнику, решительным жестом занес руку. Роман растерянно заморгал.

– Погоди, а разве…

Винсент легко, но уверенно хлопнул его раскрытой ладонью по лбу и что-то буркнул себе под нос. Юноша категорически возмутился.

– Между прочим, у меня хрупкий и ранимый лоб, а ты… – узнать окончание этой фразы ни девушке, ни хранителю памяти так и не пришлось. Молодой человек замер, широко распахнув глаза и глядя куда-то в небытие, а может быть, во внутрь собственного сознания и чуть шевеля губами.

Винсент негромко вздохнул и, отойдя, присел на ближайший к нему стул, внимательно созерцая виконта де Нормонд.

– Все-таки решился? – негромко произнесла за его спиной Татьяна, облокачиваясь на стол и старательно поддерживая голову. Хранитель памяти кивнул.

– Быть может, он и правда сможет помочь ему, – так же тихо проговорил он, и девушка, понявшая, что мысли мужчины следуют теми же путями, что и ее собственные, на мгновение сжала губы.

– Быть может… – еще успела произнести она, прежде, чем Роман, медленно моргнув, с уже абсолютно другим выражением вновь взглянул на экс-льва.

– Так вот, в чем дело, – неспешно проговорил он и, тяжело вздохнув, опустил голову, – Да, непросто будет утешить его… Но я все же попробую, – он вновь поднял глаза и как-то по-особенному, с совершенно иным, непривычным для этого времени выражением, улыбнулся, – Спасибо за помощь, месье де ля Бош. Мне нужно найти брата, – и с сими словами он, более ничего не уточняя и не объясняя, не выражая решительно никакой реакции на возникшие в его памяти события, направился к выходу из гостиной.

Татьяна, недоуменно и обеспокоенно следящая за его действиями, чуть приподнялась на стуле.

– Роман?..

– А? – юноша, уже почти дошедший до двери, обернулся и, скользнув взглядом по девушке, опять глянул на Винсента, – Ах, меня что, считают невоспитанным плебеем? Что ж, прошу прощения, – он ухмыльнулся и, вновь подойдя к сидящему на стуле и довольно настороженно созерцающему его, мужчине, протянул ему руку для пожатия, – Здравствуйте, Винсент. Мы крайне давно с вами не виделись. Ну, что еще? Обратно спасибо.

Хранитель памяти, медленно пожав протянутую ладонь, неуверенно кивнул.

– Ага, давно. Целых три секунды.

– У хранителей памяти что, со временем вообще не лады? – молодой интантер демонстративно коснулся пальцами собственного виска и сразу же стал похож на самого себя, каким он был знаком Татьяне, – Столетия секундами считать – это как-то… Ладно, кошачье создание, я научу тебя правильно считать позже, мне действительно надо поговорить с Эриком, – завершив повергшее Винсента в крайнее негодование высказывание, он вновь предпринял попытку отправиться на выход. Девушка, не выдержав, вскочила на ноги, забывая про головную боль.

– Роман! – решительно окликнула она виконта, успевшего уже взяться за ручку двери, ведущей в холл, – Ты-то сам… как?

– Я? – молодой человек задумчиво почесал макушку, затем оглядел себя и вздохнул, – Мне грустно. Но не настолько, чтобы валяться в истерике по грязному полу. Так что, если вы ждали именно этого, вынужден разочаровать, – окинув взглядом явно пораженных его словами собеседников, он вздохнул еще раз, уже куда как тяжелее и даже с нотками обреченности, после чего на несколько секунд возвел очи горе, – О, и куда податься мне, несчастному, дабы спастись от ту… от недалекости людской? Я понимаю, что вы крайне поражены тем, что я не веду себя, как Эрик. И даже могу сделать скидку на состояние Татин, бившейся сегодня головой о стену. Но только ей! – парень сдвинул брови и, изо всех сил изображая серьезность, обвиняющее воззрился на явно совершенно не ожидавшего такой реакции хранителя памяти. Поняв, что тот тоже понимает не более бившейся головой Татьяны, юноша с обреченным видом развел руками.

– Ну, хорошо… Читаю в ваших глазах обвинение в бездушии и не могу оставить это без внимания. Что ж… – он неожиданно посерьезнел на самом деле и негромко проговорил, – Горе тоже имеет срок давности. Если только дать возможность этому сроку пройти… Ты сам сказал, – он снова обратился к внимательно слушающему его мужчине, – Я жил все эти три столетия полной жизнью. Знаешь, в ней было много событий – и грустных, и веселых, и странных и даже опасных… Но я жил. Я не могу, признаюсь честно, представить, каково это – провести три столетия в оцепенении, под гнетом воспоминаний, пусть задавленных с чьей-то помощью, но все равно накладывающих отпечаток на общее состояние, на сознание, на душу… Не могу. Если я воспринимаю то, что случилось, через призму прошедших веков, в сознании Эрика это, боюсь, было едва ли не вчера. Поэтому я хочу ему помочь, – запас серьезности кончился, и Роман ухмыльнулся, – И, похоже, чтобы это сделать, мне надо бежать отсюда, пока меня еще кто-нибудь не остановил!