Проклятый

— Эта баба на самом деле свихнулась, — заявил он. — Ты вообще не должен слушать ее треп, Джон. Ничего удивительного, что у тебя теперь появляются привидения, если ты с ней разговорил. Ну, ну, еще тут тебе и Чарли Манци. Говоришь, что он видел Нейла?

— Вот именно, — подтвердил я. Мне стало стыдно, что я верил во все, что мне наболтала миссис Саймонс. Я не мог понять, почему я вообще слушал ее вздоро-бред и почему я решил сесть в ее машину. Видимо, я слишком промок, или был пьян, или даже просто был глуп.

— Послушайте, — я обратился к Джорджу и Кейту. — Я уже должен идти. Но если разрешите, Джордж, я прибегу к вам завтра утром по пути в свою лавку. Вы не имеете ничего против?

— Очень прошу, Джон. Ты можешь великолепно позавтракать с нами. Жена и я, мы делаем такие старинные гречневые лепешки. Она готовит тесто, ну, а мне приходится выпекать их. Непременно забегай, Джон.

— Спасибо, Джордж. Спасибо, Кейт.

— Будь повнимательней, слышишь?

9

Я вышел из-под номера семь и снова погрузился под моросящий дождь. Я свернул вправо, собираясь вернуться домой, но через минуту остановился, заколебался и посмотрел в сторону главного шоссе, где стоял дом миссис Саймонс. До десяти была еще пара минут, так что я подумал, что миссис Саймонс не рассердится, если я нанесу ей визит. Наверняка у нее мало друзей. Мало кто теперь жил у главного шоссе из Салема в Грейнитхед. Большую часть старых домов уже разрушили, чтобы освободить место для бензоколонок, супермаркетов и лавок, продающих забавные сувениры и живую приманку для рыб. Прежние жители Грейнитхеда также ушли, слишком старые, слишком измученные и слишком бедные, чтобы переехать в модные прибрежные резиденции, которые окружали залив Салем.

Дорога заняла у меня добрых десять минут. Наконец я добрался до дома миссис Саймонс — большого квадратного здания в федеральном стиле, с изящным силуэтом, с рядами запертых ставней и фигурным двориком с дорическими колоннами. Сад, окружающий дом, когда-то был ухоженным и старательно спланированным, но теперь одичал и зарос сорняками. Деревьев не подстригали лет пять, и они опутывали ветвями стены, как будто какие-то паукообразные создания, цепляющиеся за одеяния прекрасной принцессы. Однако красота этой принцессы канула в Лету, что я заметил, проходя по выстриженной среди сорняков тропинке. Резные балконы поржавели, в полопавшейся стене были длинные зигзагообразные трещины, и даже декоративная корзина фруктов над главным входом в сад — любимая и фирменная особенность творений Макинтайра — была выщерблена и обгажена птичьими фекалиями.

Ветер из-под Атлантики гулял по саду, посвистывая у углов дома, и бил ледяным холодом прямо в спину.

Я вошел по каменным ступеням во дворик. Мраморные плиты пола выщербились и потрескались, с дверей главного входа краска облазила полосами, как будто дерево отваливалось кусками. Я потянул за ручку звонка, в глубине дома раздался приглушенный звон. Я начал энергично потирать, разогревая, руки, но на этом ледяном ветру им было нелегко согреться.

Ответа не было, поэтому я позвонил еще раз и затем постучал. Дверная рукоять была сделана в виде головы химеры, с искривленными рогами и разинутой пастью разъяренного лица. Один ее вид мог бы перепугать любого даже в белый день, а к тому же она издавала глухой, хмурый гробовой звук, как будто кто-то стучал по крышке солидного, красного дерева, гроба.

— Ну, быстрее же, миссис Саймонс, — вполголоса поторапливал я ее. — Не буду же я здесь торчать всю ночь.

Я решил попробовать в последний раз. Я дернул за звонок, загремел рукоятью в дверь и даже завопил во всю глотку:

— Миссис Саймонс! Прошу вас! Есть ли в доме хоть кто-то?

Ответа не было. Я повернулся и спустился по ступеням дворика. Может, миссис Саймонс куда-то отправилась на визит, хотя я не мог себе представить, куда она могла пойти в это время и в такую погоду. Однако в доме нигде не горел свет, и хотя в темноте мало что можно было разобрать, мне казалось, что занавески на втором этаже не задернуты. Значит, миссис Саймонс не смотрела телевизор и не спала наверху в спальне.

Я обошел дом вокруг, чтобы проверить, нет ли света в окнах сзади. Лишь затем я увидел бьюик миссис Саймонс, запаркованный перед открытыми дверями гаража. Двери гаража колебались и стучали на ветру, но нигде не было и живой души. Никакого света, никакого звука. Только дождь, бубнящий по крыше автомобиля.

Ну что ж, неуверенно подумал я, может, кто-то за ней приехал? Во всяком случае, это не мое дело. Я развернулся, чтобы уйти совсем, когда неожиданно заметил краем глаза белый блеск в одном из окон на втором этаже.

Я застыл, повернувшись, и напряг зрение, щуря глаза под дождем. С минуту ничего не творилось, а потом снова появился блеск, такой краткий, что он мог быть чем угодно — отражением света фар проезжающего автомобиля, молнией, отражающейся в окне. Потом блеснуло еще раз, и еще: упорное мигание теперь длилось дольше, и я мог бы поклясться, что замечал лицо мужчины, поглядывающего на меня из окна.

В первую секунду я захотел убежать. На самом деле, при виде мигающей Джейн в саду я как-то смог овладеть страхом, но затем, когда я вернулся домой, я тут же сдался панике, помчался к передней двери и понесся по Аллее Квакеров, как перепуганный заяц.

Но теперь я набрался немного большей храбрости. Может, Кейт и Джордж были правы, может, сегодня вечером я видел только огни святого Эльма или какое-то другое естественное явление? Кейт говорил, что видел их сотни раз, так что в этом удивительного, что я увидел их дважды подряд?

Была еще одна причина, которая удерживала меня от бегства, глубоко спрятанная причина. Дело было в моем сложном чувстве к Джейн. Если Джейн на самом деле явилась передо мной как электрический дух, то в таком случае мне хотелось бы узнать о таких явлениях побольше. Даже если она не могла вернуться ко мне в физическом облике, наверно же существовал какой-то способ, чтобы связаться с ней и, может, даже поговорить. Может, вся эта болтовня о медиумах и вращающихся столиках имеет какой-то смысл? Может, душа человека это не что иное, как импульс электричества, составляющий его личность, отделяющийся от тела в минуту смерти, но все еще представляющий единство, все еще функционирующий, как человеческий разум? А раз разум содержит также прообраз тела, то разве не возможно, что время от времени тело показывается в виде мигающих нематериальных электрических образований?

Такие мысли клубились у меня в голове, когда я стоял перед домом миссис Саймонс. Я даже попытался открыть заделку кредитной карточкой, как это делают взломщики в кино, но заделка и не дрогнула. Видимо, ранние, девятнадцативековые замки не реагируют на пластик двадцатого века. Я обошел дом с другой стороны, огибая скрюченные, поросшие дикими розами деревья, цепляющиеся ветвями за стены, пока не нашел небольшое окно в подвал. Оно было защищено металлической сеткой, но в соленом морском воздухе железо проржавело, и было достаточно за него пару раз дернуть, чтобы сетка уступила.

Неподалеку, на заросшей садовой тропинке лежала слепая облупившаяся голова мраморного ангела. Я поднял ее, подтащил под стену дома и бросил в окно, как пушечное ядро. Раздался лязг лопнувшего стекла и глухой стук, когда голова шмякнулась о пол подвала. Я убрал пинками оставшиеся обломки, после чего сунул голову в окошечко, чтобы увидеть, что находится внутри.

Там царила полная темнота, была явная влажность, плесень и эта особая вонь гнилья, которая всегда присутствовала в старых домах, поскольку камень и дерево за долгие годы так пропитывались эссенцией минувших событий, что на них как будто оставался осадок грусти, горькая селитра гнева и прокисшая сладость радости.