Пролог в поучениях

Одному монаху, преобразившись в ангела светла, явился дьявол и сказал: "Я Гавриил, и послан от Бога к тебе." Монах отвечал: "ты верно ошибся и послан к другому, а я грешник и недостоин видеть Ангела Божия". Дьявол был посрамлен этими словами и исчез. Поэтому отцы учат: если бы и воистину кому явился Ангел, не принимай его, а со смирением скажи: "я грешник и не достоин видеть, Ангела Божия". Так один из старцев рассказывал о себе: "раз, когда я сидел в келии и занимался богомыслием, увидел бесов вокруг себя и не обратил на них внимания. Дьявол, видя, что он посрамлен, один явился мне и сказал: "я — Христос." Я тотчас же закрыл очи свои и отвечал: "я недостоин видеть Христа, да при этом помню и слово Его, что мнози будут лжехристи и многих прельстят." Услышав это, дьявол стал невидим, а я прославил Бога". Отцы же сказали: "никто не желай видеть чувственного Христа или Ангела, чтобы до конца не погубить своего ума и не сделаться безумным; вместо пастыря ты тогда волка примешь и поклонишься врагам своим — бесам. Тщеславие есть начало погибели, и зараженный им всегда старается в образах и подобиях представлять себе Божество, которое ни для какого ума непостижимо. Ты же, когда бесы в образе ангельском предстанут пред тобою и станут выдавать себя за ангелов светлых, смущать и устрашать тебя, усерднее молись, заклинай их именем Божиим, и они оставят тебя и смущать перестанут".

Итак, братие, не желайте и не допытывайтесь видеть и созерцать то, на что Господом до времени положена непроницаемая завеса. Таковое желание, как видите, не только опасно, но может быть и гибельно. И подлинно: сколько тщеславных, воображавших себя тайнозрителями небожителей, в раскол ушло, — сколько они выдумали своих нелепых ересей, увлекши за собой в погибель тысячи простецов, — сколько их сделалось безумными! Да оно и неудивительно. Желание бесед с небожителями есть дело гордости. А гордость — грех самый противный Богу и самый приятный для нашего врага. Поэтому к таким людям он конечно и ближайший доступ имеет, и скорее других подчиняет их своей темной власти. — Скажете: святые беседовали с Богом и Ангелами? Что же? Подлинно беседовали, но зато ведь и подвиги их были в сравнении с нашими как небо от земли, а потому и указывать на них, как на пример возможности и для нас беседовать с небожителями, есть опять-таки дело нашей гордости. Поэтому смирим свой разум и, подвизаясь в благочестии, непрестанно будем держать в уме и сердце неложное слово нашего Спасителя: Аминь глаголю вам: иже аще не приимет царствие Божие яко отроча, не имать внити в не (Марк. 10, 15). Аминь.

22.04. По наружным действиям нельзя судить о человеке

(Слово о преподобнем Виталии монасе, како остави келию свою и иде в Александрию, и многи спасе блудницы)

Мы большею частью судим о человеке по наружным его действиям. Сделал человек в наших глазах худое, мы и говорим, что он худой человек, да еще, для прикрасы речи, и от себя выдумаем на него что-нибудь, и вот худая молва пошла о нем. А так судить нельзя, потому что внутренних побуждений человека сделать то или другое мы не знаем, а не зная и осуждать его не можем. Например, избегая славы людской, человек делает добро тайно, а мы, не видя его раздающим милостыню явно, говорим, что он скупец. Праведно ли, судим? Конечно, нет. Человек от природы молчалив и любит добро не на словах, а на деле. А мы, не зная об его добродетелях и основываясь на одной его неразговорчивости, называем его бессердечным. Справедливо ли судим? Опять нет. Человек, не желая явиться пред людьми постящимся, вкушает в обществе сладкие снеди; а мы, не зная того, что он дома не вкушает досыта и черного хлеба, называем его ядцею и винопийцею. Не ошибочно ли наше суждение? Без сомнения, да. Могут быть и другие случаи. Возьмем следующий.

Преподобный отец наш Виталий, после шестидесятилетних подвигов в келии святого Спиридона, пришел в Александрию и начал там жить, как сказано в житии его, "человеком на соблазне". Желая избежать славы человеческой, он поступал так: днем нанимался на работу и получал за свои труды по сребренику на день; из этих денег он покупал себе в пищу на самую ничтожную сумму бобов, а затем уходил вечером в дома падших женщин. Там, отдавши им заработанные днем деньги, он умолял женщин бросить порочную жизнь, а потом все ночи проводил у них в пении псалмов и молитве. Уходя же, он всегда брал с падших слово никому не говорить о том, зачем он ходит к ним. Между тем жители города, не знавшие настоящей цели его посещений, повседневно укоряли его и говорили: "ступай, окаянный, тебя ждут твои блудницы". Или: "уж лучше бы ты женился, чем срамить чин монашеский!" Виталий не оправдывался и, утаив добродетель, продолжал свой подвиг до конца, а многих из падших спас. Его дело открылось только после его смерти, когда от прикосновения к его телу исцелилась бесноватая и мнози, как сказано, "хромыи и слепыи исцелеша".

Ну вот и еще ясное доказательство того, что по наружным действиям судить о человеке нельзя, потому что легко можно ошибиться. А отсюда, само собою, следует еще и то, что если по видимым действиям человека в суждении о нем ошибиться можно и следовательно, судить не следует, то тем более не следует судить по слухам или наговорам от других. А если уже и по слухам, и по наружным действиям нельзя судить, то лучше совсем не судить, если не призваны к тому должностью. Ничтоже, говорит слово Божие, судите прежде времене, дондеже приидет Господь, Иже во свете, приведет тайная тмы, и объявит советы сердечныя: и тогда похвала будет комуждо от Бога (1 Кор. 4. 5). От осуждения предостерегает и ап. Иаков, говоря: Един Законоучитель и Судия, Который может спасти и погубить, а ты кто, который судишь другого? (Иак. 4, 12). Тому же учит и ап. Павел: Ты кто еси, — говорит он, — судяй чуждему рабу? своему Господу стоит или падает (Римл. 14, 4). И Сам Господь глаголет: не судите и не судят вам, и не осуждайте, да не осуждены будете (Лук. 6, 37). Аминь.

23.04. Святые угодники Божии с любовью приемлют дары, приносимые в память их

(Чудо первое св. Георгия. Прол. Апр. 23)

Многие из христиан чтут с особенною любовно некоторых из святых угодников Божиих, и, по этой любви, приносят в храмы, посвященные их имени, свои дары. Что же, братие, есть ли польза жертвующим от таких жертв их? И приятны ли такие жертвы святым угодникам? Что сказать на это?

В странах Сирских был город, называвшийся Оравлие, и в нем созидалась церковь во имя святого великомученика Георгия. Так как церковь предполагалась огромная, то и потребовалось много столбов на утверждение ее. И была большая забота у христиан о приобретении таких столбов и о доставлении их на место стройки. В это время, никоторая жена, имевшая великую любовь к великому угоднику, купила от себя один столб, нужный при постройке церкви. Но беда была в том, как его доставить на место? Она привезла его на свои средства к морскому берегу и стала умолять привезшего другие столбы, чтобы он переправил по морю и ее столб. Но человек тот в сем ей отказал, положил в корабль только свои столбы и с ними отплыл. Женщина от скорби, падши на землю, горько плакала и горячо молила великомученика, чтобы он помог ей доставить и ее столб на место построения церкви. — И великомученик ее молитву услышал. В сонном видении она узрела великомученика в воинских доспехах, и он спросил женщину: "о чем ты скорбишь, жена, и какая причина твоей печали?" Она отвечала, что желала бы сделать добро великомученику, но не может. Святый, сошедши с коня, сказал: "где бы ты хотела поставить столб твой?" Она отвечала: "по правую сторону церкви". Святый перстом написал на столбе, что он должен быть поставлен при втором столбе по правую сторону церкви. Потом сказал жене: теперь ты сама помоги мне". И вместе с женою бросил столб в море. Этим сон кончился. Но на другой день столп оказался близ строящейся церкви, там, где ему должно быть. Царь и народ, видя такое чудо, ужаснулись и прославили Бога, и поставили столб там, где написано было перстом великомученика.

Итак, жертвы наши, приносимые угодникам Божьим на храмы, в честь их основанные, приятны святым и поэтому для нас даром не пропадут. Святые, озаряемые светом лица Божия, видят нас, знают, какие мы чувствования питаем к ним и потому, несомненно, примут и наши жертвы и воздадут и нам за них сторицею. Они, конечно, отплатят нам любовью за любовь и вознесут за нас свои молитвы ко Господу. Аминь.

24.04. О хождении в храм Божий

(Слово св. Иоанна Златоустаго, яко подобает оставить дело и идти к церкви христианам, егда время приспеет. Прол. Апр. 24)

Многие из христиан очень ленивы к посещению церкви Божией, и во многих церквах, даже в праздничные дни, звон церковный раздается как в какой-нибудь пустыни и церкви тоже бывают пусты. Вследствие сего, таким ленивым мы и решились предложить сегодня следующее слово от святого Златоуста. Если нас не слушают, то пусть послушают хотя вселенского учителя.

Умоляю вас, пришедших сюда, поучать ленивых, чтобы приходили в церковь; ибо вы вкусили сладости учения, а они нет… Церковь есть всем пристанище, и потому всякий спеши в нее. Если ты праведен, войди сюда, чтобы праведность свою сохранить; если грешен, спеши сюда, чтобы спастись. Не слыша учения церковного, как кто может направить душу свою к добру? Слово Божие светом именуется, и свет этот дороже видимого света, ибо он души просвещает. О том и Исаия пророк сказал: людие, сидящии во тьме и тени смертной, видеша свет велий, т. е. учение истинное. И те из вас, которые часто приходят в церковь, побуждайте к сему и других, так чтобы никто не говорил: "я занят и потому не могу придти". Размысли о тех, которые званы были на царскую вечерю, но не пошли. Один сказал: "я пять пар волов купил, другой поле, третий — я женился". И за это на них царь разгневался. А вы и одного часа не хотите Богу посвятить. И какая вам тягость из церкви на работу идти? Ведь вот, если бы кто стал золото раздавать или серебро, или предлагать мед или пиво, разве вы не поспешили бы? А в церковь, где я повседневно слово Божие раздаю, которое лучше золота и дороже камней многоценных и которое слаще меда, вы вот ходите редко. Поэтому я осуждаю вашу леность и вас порицаю за то, что вы с небрежением относитесь к церкви Божией и лишаетесь духовного учения ее, чрез которое вы научились бы благочестию и спасли свои души.

Итак, братие, спишите в церковь Божию и здесь вы насладитесь словом Божиим, которое лучше золота и дороже камней многоценных; здесь во время Божественной литургии насладитесь спасительными воспоминаниями о жизни нашего Искупителя и здесь будете славить Господа с Херувимами и Серафимами, и здесь, наконец, вы войдете и в ближайшее общение с Господом чрез Причащение Святейших Тела и Крови Его. Аминь.

25.04. Причины духовной в нас лености

(Слово от Патерика)

Раз один пустынник беседовал с братом о пользе душевной. Во время беседы, слушавший тяжко задремал, так что и очей поднять не мог. Но когда беседовавший переменил предмет речи и стал празднословить, дремавший тотчас же очнулся, обрадовался и стал слушать пустословие со вниманием (Прол. Апр. 25). Это краткое сказание мы привели вам, братие, потому, что, по нашему мнению, оно ни к кому так близко не подходит, как именно к нынешним христианам и не к некоторым только, но к весьма многим. В самом деле, посмотрим на себя без пристрастно. Вот наступает праздник Господень; звон церковный зовет в церковь; совесть тоже велит идти туда; но как трудно бывает, например, подняться к заутрени! Все немощи тут поднимутся, и уныние, и какое-то недовольство так и гнетут тебя. А скажи, что в это время пир будет там то: все минуты пересчитаем, как бы только поскорее попасть на него. Лежит на столе Библия и рядом с нею пустая, наполненная негодными баснями книжонка; редко не окажется, что для чтения не предпочтут последнюю первой. Говорят о Боге, о душе, о вечном спасении, — дремлют, скучают, терпеливо ждут окончания разговора; явись же тут какой-нибудь балагур и начни рассказывать небылицы, — все встрепенутся, все обрадуются, все окажут ему величайшее внимание и засыплют его похвалами. Но это только капля в море; всех случаев, где мы показываем свое небрежение к Божественному и увлечение мирским и греховным, кажется, и не перечтешь. Что же это значит? Отчего же так?

Нерасположение наше к духовным упражнениям зависит оттого, что мы не привыкли к ним. Душа наша так создана, братие, что такую же имеет нужду в каждодневном обновлении сил своих Богомыслием, как и тело в подкреплении себя пищею. А между тем много ли из нас Богомудрствующих? День поглощен делами житейскими, и часть отдыха — заботами о житейском. Размышлению же о Боге, о душе, о будущей жизни, если когда и предаемся, то большею частью как будто бы самому последнему из своих попечений. А при таком положении вещей, при засоренном попечениями житейскими уме и сердце, можно ли когда сделаться отзывчивым к тому, о чем менее всего думаешь? Увы, в засоренное русло вода не проникнет, а обходит его стороною, и семя, упавшее при пути, на камни и в тернии, не свершает плода. И все духовное — Божественное потому, как чуждое нам, мало находит сочувствия в нашем сердце и вследствие сего сухим и скучным кажется, особенно, если с заботами житейскими соединяется еще пристрастие к земным удовольствиям. Днем мирские расчеты, вечером же надобно отдохнуть на пустых зрелищах или на картах. Посмотрите на людей, стоящих в низкой доле: в будни они работают, — им не до Богомыслия и молитвы; а в праздник опять некогда, ибо нужно прогулять то, что с таким трудом добыто в неделю. Могут ли же быть такие люди внимательными к Божественному, когда оземленили свой ум, низвратили волю, оскотоподобили сердце? Увы, не собирают, говорит Господь, смокв с терновника и винограда с кустарника (Лук. 6, 44).