Пронзая ветер

Все закончилось, когда первые лучи солнца, пробившись сквозь заслон гор, брызнули в долину. Под их воздействием большинство мертвецов вспыхнуло, опадая зеленоватым пеплом. Но некоторые из мелких тварей успели прошмыгнуть в спасительную тень домов и сараев.

Ланетта, побросав головни, повалилась прямо на покрытую пеплом землю. Рядом с ней рухнула Шэри. Шут устало провел рукой по лбу, оставляя жирную полосу копоти:

— Никто Данэла не видел?

Ланетта равнодушно пожала плечами, а Шэри философски буркнула:

— Если не умер, то жив.

— Он звал селян баррикадироваться в домах, — вспомнила Ланетта.

— Фи! — сморщилась девочка. — Я теперь в эти дома под страхом смерти не зайду!

— Это еще почему? — устало поинтересовалась Ланетта.

— А ты видела, куда крысы побежали? Ненавижу крыс. А уж дохлых…

— А вот Лани крыс любит, — пошутил Шут, за что сразу же получил от девушки болезненный тычок в бок.

— Надо бы дома тушить, — тоскливо заметил кто-то из валгавцев, устало опустившись на землю рядом. — Сгорит ведь все добро. Как жить будем?

Все вяло покивали, соглашаясь, но шевелиться ни у кого не было ни сил, ни желания.

— Так, — Шут, с явным трудом заставил себя подняться и обвел властным взглядом народ. — Те, кто не ранен, идет в село. Вытаскиваете из домов все самое необходимое и выносите на ровное место за околицу. Шэри права, после того, как нечисть попряталась в жилищах, они стали не безопасны. Поэтому в подвалы не лазить, в дома входить по трое с зажженными факелами — один собирает вещи, другие его охраняют. Остальные — ждут на улице, вещи принимают и уносят. Понятно?

Не возражая, мужчины поднялись со своих мест и отправились по домам. Шут строго глянул на женщин:

— А вы что расселись? Ищем что поесть, готовим завтрак… Работаем, девочки, работаем! Мужчина знаете, когда страшен? Правильно, когда голоден! А вам, — он перевел страшный взгляд зеленых глаз на Ланетту и Шэри, — сначала помыться. Стыд и срам такими чумазыми ходить.

— На себя посмотри, тиран, — буркнула Шэри, со стоном поднимаясь с земли. — И рукоприкладчик…

— Кто? — опешил Шут.

— Ру-ко-при-клад-чик, — по слогам отчеканила девочка. — Руки прикладываешь, куда не попадя. Вон, меня прибил ни за что, ни про что — и не извинился даже. Второй раз по голове бьешь. У меня, между прочим, еще лоб не прошел, а теперь вот и затылок болит!

— Твоя голова — самое что ни на есть «куда не попадя», — согласился Шут, за ворот бесцеремонно поднимая девочку на ноги. — Мыться, горе сопливое! Да у женщин мази какой от ожогов попросите, тряпиц чистых. Вон, у Лани вся голова в крови и ладони до мяса обожжены. У тебя — на пальцах мозоли, локти и коленки в кровь ободраны! А про голову, так совсем молчу. Одна большая рана. Только говорящая.

— Не оскорбляй мою голову. Она еще тебе пригодиться, кретин безмозглый, — моментально окрысилась девчонка и, взвизгнув, отбежала в сторону.

Показав Шуту язык, она умчалась в сторону небольшого лесочка.

— Ну, что мне делать с этой сквернословкой, скажи, Лани? — вздохнул Шут.

— Я присмотрю за ней, — улыбаясь, пообещала девушка.

— Вот и славно, — обрадовался Линнок. — А я пойду Данэла поищу.

Завтракали все без аппетита. У кучки с зерном кудахтали несколько кур и пара петухов. На поляне росли горы вещей, которые не переставали выуживать из своих домов селяне. Настроение у всех было нерадостное. Люди подходили к организованному женщинами завтраку, вяло закидывали в себя пищу, и снова, словно заведенные, шли в свои дома, чтобы спасти хоть что-то из своего имущества.

— По-моему, мы погорячились с количеством пищи, — покачала головой одна из женщин.

— Это народу много полегло в эту ночь, — апатично заметила другая, прижимая к себе пугливо жавшегося к ее ноге малыша. — У меня мужа загрызли и от дочки одни косточки остались. Теперь мы с сыночком одни. Как жить теперь? И где? Ветер-то северный. Через пару часов все селение запылает. И не потушишь…

Все замолчали, глядя на Серебряный Дол, в котором уже в нескольких местах пылали пожары.

— Пойдем, что покажу. Там кто-то скачет, — толкнула Шэри в бок Ланетту, ожидавшую, когда одна из валгавских девушек закончит латать ее куртку.

Девчонка, казалось, совсем не знала усталость. После того, как они искупались в небольшом озерке и перебинтовали друг другу раны, в нее словно бес вселился. Она с трудом дождалась, когда ей починят изрядно порванные в пылу сражения штаны. А когда, наконец, получила отремонтированную одежду, вновь принялась доставать Шута, следуя за ним как хвостик и изводя своими выходками.

Ланетта с трудом заставила себя подняться с земли и поплелась за неугомонной попрыгуньей к проселочной дороге, где уже стояли Шут и Данэл, глядя на склон горы. Свет восходящего солнца слепил глаза, но длинная вереница людей различалась весьма отчетливо. Темной извилистой лентой они спускались с горного перевала, над которым ночью Ланетта заметила огромное зарево.

— Кроссцы, — со вздохом сообщил Данэл Ланетте. — Как не вовремя!

— Человек триста будет, — мрачно добавил Шут. — В Голубом Доле их было значительно меньше. Оставайтесь здесь, а я сгоняю на разведку.

— Опять командуешь? — Шэри недобро стрельнула в него черными глазищами.

Она сделала шаг в его сторону, сжимая кулачки, и тот час упала, попавшись в петлю, которую успел незаметно подложить ей под ноги Шут. Затянув веревку потуже вокруг лодыжек девочки, он, довольно хмыкнув, вручил конец веревки Ланетте.

— Все утро мечтал это сделать. Придержи ее. Если что, бегите в горы.

— Вместе идем, — не допускающим возражения голосом, заметил Данэл, и они вдвоем двинулись навстречу отряду.

Когда отряд приблизился, выяснилось, что там были не только кроссцы. Просто кони и люди, вместе с их поклажей, были покрыты толстым слоем копоти. Кросские и митрильские рыцари ехали вперемешку друг с другом. И было их не больше тридцати человек. Основную часть колонны составляли телеги, в которых сидели женщины и дети, лежали раненные, громоздилась поклажа. Шествие замыкали валгавские мужчины на низкорослых лошадках, вооруженные кто, чем может: топорами, мечами, рогатинами.

Двое всадников, подняв своих скакунов в галоп, первыми подъехали к Данэлу и Шуту. Синхронно спрыгнув со своих коней, они сняли шлемы. Ланетта невольно приложила ладони к бешено застучавшему сердцу. В одном из осунувшихся и усталых воинов она узнала Коросса. Он о чем-то заговорил с Данэлом, а потом они вместе с Линноком двинулись в сторону колонны. Второй кроссец подошел к стоявшим в отдалении девушкам.

— Я Клиосс из Дома Яростного Пламени, — он учтиво поклонился. — Дозволено ли мне будет, милые феи, узнать ваши имена?