Пропала собака

— Щас, — сказали за дверью. Она распахнулась, и я увидела ублюдка, который смотрел на меня со стремительно расширяющимися глазами и начинал медленно открывать рот для крика.

— Тихо, — шепнула я, вдавливая дуло ему в живот, — тихо, мразь.

Громко и отчетливо отвечай: «Сейчас помогу» — и иди впереди меня.

Лицо мое исказилось настолько, что все покрылось испариной. Я едва удерживала палец на спусковом крючке.

Недомерок с маленькой головой, в грязной рубашке и неопределенного цвета штанах менял изумление на страх, а страх на ужас.

— Се-э-эйчас п-помог-гу! — выдохнул он и замер, не сводя с меня глаз.

Я вытолкнула его на лестничную клетку и захлопнула дверь. Тут же не удержалась, врезала ему между ног, два раза ударила рукояткой пистолета, остановилась, тяжело дыша.

И почти потащила его вниз, не прекращая шипеть что-то неразборчивое, полное ненависти.

— Блин, что это за штучки? — не менее злобно прошипел Сергей, вскакивая и свирепо глядя на меня.

— «Язык», — ответила я, швыряя недомерка на пол, — думала, окочурился, а он цел и невредим! — Схватила ублюдка за волосы, приседая, заглянула в лицо. — Ну, сука, как ты жив остался?!

— Т-там п-плейер бы-ыл!.. — тихонько завыл тот, прикрывая лицо руками.

— Значит, животик цел, — бешено проронила я, все сильнее сжимая его скудные пряди… — Значит, просто лежал и не мог подняться со страху!.. — Недомерок заскулил от боли.

— Тань! — резко одернул Гусев. Я убрала руку, отвернулась, кусая губы.

— Сколько еще в квартире? — спросил Сергей, не зло, даже как-то ласково, приставив пистолет к горлу мужичка.

— Двое, — выдохнул «язык».

— Двое, кроме тебя?

— Да, — прошептал он, неотрывно глядя на Сергея.

Сверху открылась дверь, еще один ненавистный голос спросил:

— Скоро там? — И его обладатель начал спускаться вниз.

— А-а-а-а-а-а! — заорал недомерок, дикий тонкий крик эхом разнесся по подъезду.

Тут же, не успела я обернуться, Сергей с коротким замахом врезал ему под челюсть, голова мужичка с хрустом дернулась, он обмяк на полу.

В пролете появился молодой парень, которого при последней встрече я оглушила камнем в затылок. Глаза у него были чумные, пистолет поднимался дулом прямо мне в грудь. Сергей выстрелил с колена, парня развернуло, он завалился на бок и покатился по лестнице, упав у моих ног. Я молча взяла его пистолет, забрызганный кровью и поэтому скользкий, проверила предохранитель. Вместе с Сергеем взбежали на третий этаж.

Гусев ударом ноги высадил дверь, влетел в прихожку, затем в гостиную, заорал: «ЛЕЖАТЬ!!!» — и сам свалил третьего из оставшихся в живых моего мучителя.

Упав на больное плечо, старший знакомо зашипел, затем увидел меня и безнадежно замер.

— Держи его, — бросил мне Сергей, — пойду притащу этих двоих. — И вышел.

— Теперь все, — сказал он, возвращаясь, хлопая входной дверью и сваливая недомерка на диван. — Ты, Танечка, знаешь, что делают с трупами, когда необходимо от них избавиться, а выходить за пределы квартиры нельзя?

— Что?

— Рубят на мелкие куски и отправляют в унитаз. Крови много, но оправдывает себя. Только неприятно, когда это приходится делать с еще живыми, — тут взгляд его остановился на Старшем, и даже я помертвела — такой маской сделалось лицо Гусева, белой маской с горящими углями глаз, — но ведь приходится иногда…

Старший сглотнул.

— Чего вам надо? — спросил он.

— Где Гость? Где Дядя? Где Племяш? Знаешь?.. — вкрадчиво спросил Сергей.

— Не знаю, — ответил Старший, — не знаю. Я выполняю что скажут. А сейчас нам объявили недельный отпуск.

— Вот почему пьяненькие, — кивнул Гусев, — а где вы встречаетесь с Племяшем?

— Он сам звонит, — ответил Старший. В этот момент зазвонил телефон.

— Бери трубку, — приказал Сергей, — Таня, иди слушай. — Он снова повернулся к привставшему мужчине:

— Без херни. Одно движение — тебе не жить.

Понял?

— Понял, — ответил Старший, поднимая трубку стоящего рядом телефона. — Да?

— Гриша? — спросила трубка голосом Племяша. — Ты?

— Я.

— Вы мне нужны, все трое («Спроси зачем!» — шикнула я).

— Зачем?

— Дам инструкции да две недели вперед.

— А…

— Молчи! Не по телефону!

— Понятно. Куда приезжать?

— На дачу ко мне, быстрее! — Тут уверенность в голосе Андрея Николаевича дала трещину. — Да, и без оружия.

— Почему? — даже без моей подсказки спросил Старший.

— Блин, что за вопросы?!! — взъярился Племяш. — Раз говорю, значит, так надо! На ментов хотите налететь? На облаву? С пушками своими?! Все, давайте быстро!..

— Так я же ходить не могу… — слабо возразил Старший, кивком указывая на простреленные мной ноги.

— Привезут!..

— А как ты думаешь, убогий, — спросил Сергей Старшего, когда я пересказала ему разговор, — зачем он вас на дачку зовет? Без оружия-то, а?

Старший тяжело молчал.

— Правильно думаешь, — ответил за него Гусев. — Значит, договор с Гостем заключили, и теперь вы им больше не нужны. Зачем им, которые собираются работать по европейским стандартам, жлобы пьяные, обколотые, придурочные слабаки? К тому же — инвалиды без ног? Не нужны! — отрезал он.

— Вы менты? — быстро спросил Старший, приходя к какому-то решению.

— Типа того, — кивнул Сергей, ожидая продолжения.

— Я сам убийств не совершал, только за содействие можно… Еще, — он глянул на меня, — за изнасилование. Это сколько?

— От трех до семи за собачек, — ответил Гусев, — думаю, все семь и влетит за изощренность и другие приколы. А изнасилование — смотря как и кого.

Может, десять, может, пятнадцать.

— Если она, — он кивнул в мою сторону, — не будет заявлять об изнасиловании, я все скажу. И на суде выступлю.

— Она что?.. — медленно спросил Сергей, осторожно опуская пистолет на стол. — Она — что не будет?..

Старшего затрясло.

— Сережа, не надо! — крикнула я. — Не надо! Я не буду заявлять!..

Он обернулся, сверкая глазами.

— Да как же это — «не надо»?! Я!.. — Он выматерился, застыл. Потом сгорбился, отошел к столу, не глядя мне в глаза, взял пистолет, набрал какой-то номер.

— Сергеенко? Это я. Присылай оперативников, — продиктовал адрес, — тут двоих брать на дознание, один труп. Я убил. Минут десять-пятнадцать назад.

Да, по делу Булгаковой. Только быстрее, мне на дело ехать надо… Да. Жду.