Пропавшие среди живых (сборник)

Проработал я на заводе три года. И все с Сайкиным. Ох старик и въедливый был! Но за эти три года сделал из меня человека. И слесаря шестого разряда. Это в девятнадцать-то лет! Вот так-то, Константин Николаевич! Если мы «Волгу» вашу отыщем и ремонт какой потребуется, вы ко мне обращайтесь. Я чинить-то их лучше, чем искать, могу. Правда! Не сомневайтесь.

— Обращусь, обращусь, — нетерпеливо сказал Власов. — Только вы на мой вопрос не ответили.

— Ну, Константин Николаевич, какой вы, право…

— Занудный! — усмехнулся Власов.

— Во-во! Неужели все журналисты такие дотошные? Я тут с три короба наговорил, а вам все мало. Вот вы мне дайте срок… Ну с недельку. Подумаю, поразмыслю — зачем это мне понадобилось в уголовный розыск идти — и вам расскажу. — Он посмотрел на часы. — Ну что? Может, на сегодня хватит? Не пора ли по домам?

— Игорь Васильевич, а не поужинать ли нам вместе? — предложил Власов.

— А действительно, почему бы и не поужинать? — согласился Корнилов.

Они вышли на Литейный, остановились в раздумье: куда идти?

— Может быть, поедем ко мне домой? — спросил Игорь Васильевич. — Совсем недалеко, на Петровскую набережную. Только я сейчас на холостяцком режиме. Пока с уголовниками вожусь, дома почти не бываю, а мама у меня болеет.

— Давайте-ка пойдем лучше в «Ленинград»! Зачем вашу маму беспокоить. Кормят там прилично. Вы же знаете, я живу в «Ленинграде», — предложил Власов.

— В «Ленинград»? — с сомнением покачал головой Корнилов. — Что-то мне не очень туда хочется. А вам?

— Пойдемте, пойдемте, я есть хочу.

В ресторане народу было немного. Лишь недалеко от столика, куда сели Власов и Корнилов, ужинала большая шумная компания. Видно, отмечалась какая-то торжественная дата. Скорее всего день рождения, потому что все встававшие с рюмками обращались к сидевшему во главе стола молодому, рано располневшему мужчине, а он церемонно раскланивался и улыбался еле заметной снисходительной улыбочкой, словно он знал что-то такое, о чем никто другой и не догадывался. Пока Власов изучал меню, Корнилов исподволь, незаметно разглядывал компанию, удивлялся, что все собравшиеся за столом, еще молодые люди, как-то слишком рано располнели, огрузнели. У некоторых были глубокие залысины, седина. Два или три — с бородами. Красивая седина, но слишком ранняя…

— С чего бы это они такие лысые? — спросил Игорь Васильевич Власова с некоторым даже сочувствием и показал глазами на компанию.

Власов оглядел их рассеянно, махнул рукой:

— Время нынче не в пример прошлому, рано седеть заставляет… У каждого свои проблемы… — и снова уткнулся в меню.

Подошла наконец официантка. Спросила:

— А вы только вдвоем или кого-то еще ждете?

— Только вдвоем, — ответил Корнилов.

Она раскрыла засаленный блокнот. Приготовилась записывать.

Власов повернулся к Корнилову. Спросил:

— Ваши пожелания, маэстро.

— Давайте, давайте… Я не привередлив. Не заказывайте только осьминогов.

— А что, мне, например, нравятся, — ответил Власов.

— У нас осьминогов нет, — строго сказала официантка.

Она принесла закуски, коньяк. Власов разлил, подвинул Корнилову тарелку с бело-розовой семгой, а Игорь Васильевич все приглядывался и приглядывался к шумным соседям, стараясь понять, что это за люди собрались за праздничным столом. Все они, несомненно, были преуспевающими — об этом говорила и одежда, и богатые туалеты женщин, и дорогие украшения, и, конечно, больше всего манера держать себя — свободная, самоуверенная, но без тени бравады, и, пожалуй, несмотря на шумные выкрики и болтовню, какая-то печать пресыщенности на лицах, даже скуки… Все были приблизительно одного возраста — от тридцати пяти до сорока. И один мальчишка лет пятнадцати.

По мере того как молоденький официант уносил со стола пустые бутылки и приносил новые, шум за соседним столом становился все громче и громче. Теперь уже слышны были обрывки пьяных разговоров.

«Блестящая вещь… Старик на высоте… Эта история с китаянками…» Смех. Понимающий, снисходительный, чуть завистливый. «Бросьте вы классиков. Обернитесь на Андрюшу!» Снова смех. «За Андрея, за Андрея! Тост за Андрея!» Судя по тому, как самодовольно заулыбался сидящий за председательским местом, он и был Андреем.

— Что, понравились вам эти шумные молодые люди? — Власов легонько постучал ножом по фужеру.

— Да нет… просто уж больно они гладенькие, — сказал Игорь Васильевич. — Черт с ними! Не будем отвлекаться…

— Игорь Васильевич, — начал Власов чуть торжественно. — Судьба свела меня с вами… Счастливый случай — кража моей машины…

— Ну вот, опять… Издеваетесь вы надо мной, что ли? — недовольно произнес Корнилов. — «Счастливый случай!» Да мне из-за таких случаев впору в отставку подавать!

— И почему вы такой мнительный? — воскликнул Власов. — Вы обижаетесь без всякого повода… Ну да ладно, кончаю. Игорь Васильевич, я очень рад, очень рад, что с вами познакомился. И, надеюсь, мы будем друзьями. За дружбу?

— За дружбу! — улыбнулся Корнилов.

Они сидели в ресторане довольно долго. Корнилов рассказал Константину Николаевичу о том, как ездил на Валаам за матерью. Рассказал про встречу с безногим Алексеем.

— Этому парню надо помочь… Обязательно. Я все время чувствую свою вину.

— Ну вы-то при чем?

— Да знаете… Сейчас думаю, может, надо было тогда все решать по-иному. Тогда помочь.

— Да решали-то не вы, а суд? — запротестовал Власов.

— Верно. А вы что, думаете, уголовный розыск не помогает людям на ноги становиться?

Но и за разговорами Корнилов нет-нет да и поглядывал на шумную компанию. Бесцеремонность этих людей раздражала его.

Один из бородатых вдруг вскочил с бокалом в руке. Начало фразы потонуло в гуле голосов: «…поэтому, дорогой наш Андрей Андреевич, мы и пьем за тебя. Андрюшка, сволочь…» Бородатый обнял одной рукой Андрея, стал целовать, расплескивая водку.

«На мосту стоял прохожий…» — запел бородатый. А дальше последовала такая похабщина, что Корнилов только ахнул: «Ну сейчас заработает он оплеуху. Женщины дадут ему звону…» Но ничего не случилось. Заключительные слова куплета потонули в веселом гоготе. Смеялись все — и мужчины и женщины…

— Черт знает что такое! — взорвался Игорь Васильевич и, прежде чем Власов успел что-либо сообразить, встал из-за стола и подошел к разгулявшимся.

— Товарищи! — голос его прозвучал резко, словно хлопнул выстрел. Власов заметил, как напряглись у Корнилова желваки на щеках. Сидевшие за столом примолкли, с интересом уставившись на Игоря Васильевича, а тот, которого все назвали Андреем, негромко, но так, что все услышали, даже сидевшие за соседними столиками, сказал: