Пропавший чиновник

— Да, да. Я тоже припоминаю, что в этом пансионе мало было приличной публики. Именно поэтому нас и потянуло друг к другу, фру Друосе. Ах, это так трогательно, что вы вспомнили о нас и пришли нас проведать!

— Стоит ли говорить об этом, милейшая фру Амстед? Нет большего счастья, чем жить для своего ближнего! Чем больше человек забывает о себе самом, тем ближе он к тому состоянию, которое принято называть счастьем. Эту истину подсказал мне мой жизненный опыт.

Фру Друосе взяла руку фру Амстед и стала ее гладить. Наступила пауза. Фру Друосе некоторое время обозревала комнату.

— Вон та гортензия очень мила. Вы, конечно, знаете, что воду надо наливать только в тарелку? Гортензия любит влагу, но никоим образом не следует лить воду прямо в вазон. Только в тарелку.

В журнале «Домашнее чтение» писательница фру Друосе ведала «почтовым ящиком читателя». Поэтому она знала, и как ухаживать за комнатными цветами, и как бороться с молью, и как избавляться от угрей, и как выводить пятна, и как определять характер по почерку.

На столе она заметила начатое рукоделье, которое фру Амстед отложила в сторону, когда раздался звонок.

— Ах, можно посмотреть? Неужели, милочка, вы сами это вышиваете? Как мило! Вы вышиваете гладью цветными нитками? Какая чудесная расцветка! Я бесконечно люблю яркие цвета. Они так много говорят душе! Да и очень влияют на наше самочувствие. Цветом можно даже пользоваться, как лечебным средством.

— Неужели это действительно так?

— Конечно. Об этом знали еще в древности. Вообще предки наши знали гораздо больше, чем мы. Наша хваленая наука — воображает, что уже все постигла! Тоже наука! Где уж ей! Нет, вот древним многое было открыто. Египетская мудрость. Мистика Востока. Атлантида. О, у неба и земли гораздо больше тайн, чем представляет себе наука!

— Да, да, вы правы. А теперь позвольте мне приготовить для вас чашку чая, фру Друосе. Не возражаете?

— Большое спасибо. По совести говоря, чашка горячего чая пришлась бы теперь очень кстати. Я очень люблю чай. Но только уж я помогу вам, милая фру Амстед!

— Да нет, что вы, фру Друссе! Вы уж посидите.

— Ну, если вы так решительно настаиваете… Но я, знаете, как–то не привыкла; чтобы за мною ухаживали.

На столе появилось ванильное печенье, крендельки.

— До чего же вкусно! Вы это сами пекли? О, вы непременно должны дать мне рецепт, фру Амстед!

— Нет, я это не сама пекла. Но печенье совсем как домашнее. Я покупаю его в кондитерской у фру Карене, на Бредгаде. По–моему, у них там все очень вкусно.

— Пальчики оближешь!

И фру Друссе накинулась на печенье с завидным аппетитом.

— А я была уверена, что вы сами испекли это печенье. Вы ведь из тех домовитых хозяюшек, которые целыми днями не выходят из своих маленьких кухонь, варят, жарят и начищают там все до блеска. А какой превосходный чай! Сразу видно, что по этой части вы знаток. Воду надо наливать сразу, как только она закипит ключом. А некоторые дают ей слишком долго кипеть. Или забывают сначала подогревать чайник для заварки.

— Я, признаться, обожаю хороший чай. В молодости мне пришлось пожить в Лондоне. Там я научилась заваривать чай по всем правилам. Англичане ведь никогда не пользуются чайным ситечком.

— О, конечно, никогда!

Фру Друссе это было также известно.

— Муж, тот охотнее пил кофе. В особенности — в первые годы. Потом и он привык к чаю. Вот только насчет кофе мы с ним все время спорили. Вообще же наши вкусы полностью совпадали.

— Да, я заметила это еще в то лето. «Какой необыкновенно гармоничный брак! — говорила я себе. — Между этими двумя людьми существует та духовная близость, которая обусловливает гармонию и то, что мы называем счастьем».

— Вот именно. Ведь, бывало, стоит мне только предложить что–нибудь мужу, как оказывается, что он уже и сам об этом думал. Или попросишб мужа о чем–нибудь, а он уже исполнил мое желание. Мы как будто читали мысли друг друга.

— Вот–вот. Это и есть духовная близость между двумя людьми. Я всегда думала, что между вами и вашим мужем была именно эта близость. Ну вот, теперь я могу открыть вам один секрет: это–то и привело меня к вам.

— Вот как? Я что–то плохо понимаю вас, фру Друссе!

— У меня есть для вас сообщение!

17

— Сообщение?

— Да!

Фру Друссе выдержала продолжительную паузу. Она полузакрыла глаза и как бы всматривалась в нечто весьма отдаленное, нечто скрытое от взора других, непосвященных.

— Известна ли вам книга о Раймонде, фру Амстед?

— Нет. Что это за книга?

— Она называется «Раймонд живет». Автором ее является великий английский ученый сэр Оливер Лодж. Он пишет о своем сыне. О своем единственном сыне, погибшем на войне… Сэр Оливер Лодж получил знамение, что сын его жив… Что он живет в ином мире. В мире, который во многом походит на наш земной, но только более чистом. Более богатом и более прекрасном… И, что самое главное, сэру Оливеру удалось установить связь с сыном. Он получает от сына сообщения. Они обмениваются мыслями. Они даже разговаривают друг с другом…

— Мне, знаете, даже жутко стало, фру Друссе!

— Ах, что вы, дорогая моя! В этом нет ничего жуткого! Разве жутко узнать, что наши близкие продолжают жить? Разве жутко беседовать с теми, кого мы любим?.. Нет, нет, что вы!

— Я никогда не слышала раньше о подобных вещах. Все это так странно.

— Вы не должны забывать, что сэр Оливер — ученый, что он настроен критически и скептически… Но факты убедили его. И целью его жизни стало приобщить других людей к сделанному им открытию. Его заслуга в том, что он помог человечеству избавиться от страха смерти.

— Я бы с удовольствием прочитала эту книгу.

— Я принесла ее вам. Вы должны немедленно прочитать ее. Ах, вот это действительно книга — такая увлекательная, богатая мыслями, умная! Ии с какой другой ее и сравнить нельзя.

— Я буду рада прочесть ее. Как это любезно с вашей стороны принести ее мне.

— О, вы полюбите эту книгу! В ней все так правдиво и убедительно! Помните, что ее автор — ученый. Все, что он описывает, подверглось тщательному научному исследованию.

— Так вы и вправду верите, что мертвые продолжают жить? Не в том смысле, как учит религия, а в прямом… И способны слышать, о чем мы говорим и что мы делаем?

— Я не верю, я знаю! Я сама это испытала! Я беседовала с так называемыми «покойниками», как сейчас с вами!

— Поразительно, фру Друссе!

С фотографии в комнату поглядывал Теодор Амстед. На лбу его проступали две скорбные складки. И он улыбался.

— Подумайте только, фру Друссе, пока вы все это рассказывали, у меня действительно появилось такое ощущение, будто Теодор здесь, в этой комнате, с нами, то есть со мной и Лейфом. Нечто подобное я уже не раз испытывала. И это так странно…