Пропавший город

"А ведь она права," - подумала экскурсовод.

На многое закрывали глаза в двадцать первом веке. Законы работали лишь избирательно. За изнасилование и убийство часто давали меньший срок, чем за экономические преступления.

– Пойдём, - сказала она вслух, решив бросить римлялина умирать.

На удивление, новая вера не требовала отказаться от старой.

В храме она ощутила такую мощь, что поначалу даже трудно дышать было. И это после того, как она открыла свой родовой канал. А внутри увидела такую красоту, от которой впору было потерять связь с реальностью.

– Но откуда у вас эти технологии? Как вы совмещаете божественное и людское?

– спросила она здешнюю матушку.

– Всё это - плод трудов наших предков. Мы просто бережём их наследие, а Род даёт нам силу, - ответила она.
– Ты сегодня правильно поступила. Не дала себя в обиду, а до того проявила милосердие и терпение.

– Но почему вы не проявляете милосердие к ворогу?
– спросила её учительница.

– Проявляем. Разве не была оказана ему помощь? Но попытка снасильничать должна пресекаться на корню. Раньше за это скопили. А за совершённое насилие - казнили. Чтобы не повадно было, - пояснила немолодая женщина, главная в этом храме.

Она много чего рассказала. Экскурсовод задавала вопросы, уже погрузившись в культуру местных. Женщины долго вели беседу, пока, наконец, матушка не сослалась на дела.

– Простите, я вас утомила. Мне сказали, что я вернусь домой. Но когда это произойдёт?

– Как Искандер выполнит своё предназначение.

– Кто такой Искандер?

– Батька, - пояснила матушка.

Кто такой Батька ей объяснять было не нужно. Вот только что матушка имела в виду под предназначением? Августина лично слышала, как Панк вызвался убить императора. Уж не про это ли речь?

Августина вспомнила про улыбающуюся девушку, которую искал Панк. Не смогла не спросить напоследок:

– С нами была девушка, Батька искал её.

– Это его жена. Думаю, он нашёл её.

Больше она не стала ничего пояснять. А Верея вывела Августину из храма. Пока они спускались вниз, Августина думала, как странно, что та девушка - жена Панка. Не похожи они были на женатых во время экскурсии, да и девушка была с другим парнем. Хотя, что она может знать о личной жизни каждого из её группы?

– Пойдём, у нас тоже много дел, - потянула Верея её за локоть.

Они вернулись в лазарет, в котором уже не было прежних больных. Поступали новые. Раненые. Римляне.

– К ним относись бережно, как к своим, - велела Верея.

– Почему?
– спросила Августина.

– Потому что это свои. У тебя теперь есть сила Рода. Ты можешь лечить. Направляй её в рану, когда будешь зашивать её.

– Но ведь раньше ты не лечила так, - возразила экскурсовод.

– Кто сказал? Лечила, - и добавила: - своих.

Это многое проясняло. То-то женщина удивлялась, что русичи быстро на ноги вставали, в отличие от римлян. Тогда она списывала всё на богатырскую силу, хотя некоторые и не были здоровяками. Теперь у неё было знание. А опыт придёт во время добрых дел. Она была в этом уверена. Поэтому решила использовать отведённое ей в этом мире время с пользой для себя и окружающих. Теперь она была своей. И люди к ней стали по-другому относиться.

...Ксюша

Когда мы загрузили бессознательных мужчин в тележки, муж повёл нас освещёнными коридорами. Видно, решил, что свет безопасно включать. Везли мужчин лишь женщины. Я жутко устала. Да и вообще, приходилось постоянно останавливаться. Даниэлла ворчала, что не женское это дело, а между прочим, мужчина рядом. Но Алекс пропускал всё мимо ушей, размышлял о своём, как я поняла.

– Какой-то муж у тебя неправильный попался. Неужели не могла помоложе себе найти?
– ворчала она.

– Выбора не было. Кто предложил, за того и выскочила, - ответила я на выпад в мою сторону. Ну, по сути, так и было. А что муж не такой уж и старый разубеждать не буду. Меньше будут лезть к нему. Или они уж попривыкли в борделе и им без разницы?

– Эй, соколок, - стала Элла подбивать шашни к моему супругу, - помочь не желаешь даме?

И вся извивается, волосы перебросила через плечо. Фу... Что у неё, чесотка в одном месте?

– Пожалуй, - и взял у меня тачку.

– Я вообще-то про себя говорила, - возмутилась блондинка.

– Дама здесь только одна, - ответил Алекс.

– Не, ну нормально, - буркнула она.

Я же была благодарна мужу. Плечи болели, ноги еле уж переставляла.

– Если она дама, то почему была в этом борделе?
– не унималась Элла.

– Не твоего ума дело, поняла? Будешь возникать, оставлю где-нибудь тут или верну обратно, - довольно грубо ответил Алекс.

Подействовало, ибо она умолкла и остаток дороги не проронила ни слова. А вот брюнетка заговорила.

– Зря вы так, не мы выбирали свою судьбу.

– Как же!
– возразил Алекс.
– Нас ведут боги! Плетут нити судьбы, а мы так, всего лишь пешки в их игре. И решения вовсе не принимаем, - в его голосе звучал сарказм.

Ну, отчасти он прав. Мне просто повезло, что я тогда с ним пошла. Но ведь девчонки настрадались. Неужели нельзя проявить сочувствие?

Прикоснулась к его руке.

– Не надо, - попросила довольно тихо. Но в тишине коридора и звука двигающихся тележек это прозвучало довольно громко.
– Мне просто повезло с тобой.

Он хотел что-то ответить, остановился, но я положила руку на его губы. Не надо, прошу. Я не хочу, чтобы меня ненавидели. И хоть я не произнесла этого вслух, но он словно бы понял меня.

– Прости, Элла, - произнёс муж, когда я убрала руку.
– Ты не в том положении, чтобы выдвигать условия. Тем более, что знаешь, что твоя "подруга" - моя жена. И она просила вытащить тебя оттуда и помочь вам всем вернуться. Тебе не стыдно?

Да уж, подруга. И хоть Алекс не выделил этого слова, не думаю, что сейчас он имел в виду переносный смысл. Ещё и заступился за меня, и наврал, чтобы выгородить меня. Алекс... мне стало так приятно.

Через минут десять супруг вернул мне тележку, а сам насторожился. Почему? Опасность близко. Но приказа остановиться не было.

– Ведите себя тихо, ясно?
– велел он.

Мы замерли, но Алекс показал жестом, чтобы ехали дальше.

– Сейчас свет погаснет, - шепнул он.
– Двигаемся медленно вперёд. Старайтесь двигаться в ногу.

Мы выстроились в ряд, после чего свет погас. Шли медленней обычного. Каждый шаг становился мучительным. Страшно не было, но не по себе как-то.