Проповедник

— А что с Ени Мёллер? Не знаю, как остальные, а я, во всяком случае, никак не могу сообразить, где тут связь между ее исчезновением и убийствами.

Все посмотрели на объявление о розыске с ее фотографией: им улыбалась семнадцатилетняя блондинка. Патрик тоже невольно взглянул на фотографию и потом сказал:

— Тут я с тобой полностью согласен, Ёста. У нас пока нет ничего определенного, всего лишь одна теория из многих. Мы тщательно прочесали всю округу, и это не дало никакого результата. Отследив всех известных нам в округе преступников, мы получили Мортена Фриска, но это нас, к сожалению, ни к чему не привело. Нам остается только надеяться на то, что спасение придет со стороны. Я имею в виду от людей: кто-нибудь что-нибудь видел или слышал. Но мы, по-видимому, должны исходить из того, что Таню убил тот же самый человек, который похитил Ени. Мы не можем исключить такую возможность. Я ответил на твой вопрос?

Ёста кивнул. По сути, ответ Патрика означал то, что, в принципе, они ничего не знают. Ёста примерно так и представлял себе ситуацию и сейчас еще раз в этом убедился.

— Кстати, Ёста, я слышал от Анники, что вы занимались вопросом с удобрением. Дало это что-нибудь?

Ёста не успел ответить, вместо него заговорил Эрнст:

— Ни хрена. Мы поговорили с фермером, но он к этому делу не имеет никакого отношения.

— Но вы провели осмотр на всякий случай? — спросил Патрик, не вполне удовлетворенный заверениями Эрнста.

— Ну да, ясное дело, мы там осмотрелись. И как сказано, ни хрена, — сказал Эрнст недовольно.

Патрик вопросительно посмотрел на Ёсту, и тот кивнул в подтверждение:

— Да, так.

— Добро. Хотя, может быть, стоит еще подумать, есть ли какая-нибудь возможность использовать этот след. Но на настоящий момент у нас есть свидетельские показания и есть свидетели, которые видели Таню незадолго до ее исчезновения. Сын Йоханнеса Йохан позвонил мне сегодня утром и рассказал, что видел девушку, в которой он уверенно опознал Таню Шмидт, в Вестергордене. Его кузина Линда, дочь Габриэля, была тогда вместе с ним. Мартин и я съездили туда и поговорили с ней перед обедом. Она также подтвердила, что видела там девушку, но в отличие от Йохана не могла с уверенностью утверждать, что это именно убитая.

— А мы можем доверять этому свидетельству? У Йохана правонарушений больше, чем грехов у вдовы, и мы знаем, что он на дух не переваривает остальных Хультов, так что неизвестно, насколько можно верить его показаниям, — сказал Мелльберг.

— Да, я тоже об этом подумал. Так что подождем и послушаем, что скажет Якоб Хульт. Но мне кажется весьма примечательным, что мы все время так или иначе возвращаемся к этому семейству. Куда бы мы ни повернули в этом деле, обязательно наталкиваемся на какого-нибудь Хульта.

В маленькой комнате быстро становилось очень жарко. Патрик поднялся и открыл окно, но это мало помогло: снаружи стояла такая же жара и духота. Анника сидела и, как веером, обмахивалась своим блокнотом. Мелльберг вытирал пот со лба ладонью, а Ёста заметно побледнел, несмотря на загар. Мартин расстегнул верхние пуговицы рубашки, и Патрик посмотрел на него с завистью. Только Эрнста, казалось, ничего не брало, ему все было по фигу. Он сказал:

— Да я жалованье ставлю, что это кто-нибудь из этих двух выродков. Они с полицией очень хорошо знакомы, не то что все остальное семейство.

— За исключением их отца, — напомнил Патрик.

— Это точно, за исключением папаши. Ну и что это доказывает? То, что из всей семейки они — самое большое гнилье.

— А как быть с показаниями насчет того, что последний раз Таню видели в Вестергордене? Как сказала сестра Якоба, он в это время находился дома, так что все указывает на него.

Эрнст фыркнул.

— Ну и кто говорит, что деваху видели там? Йохан Хульт. Не, я этому хмырю не верю, ни одному его слову.

— А когда ты собираешься поговорить с Якобом? — спросил Мартин.

— Я прикидывал, что мы с тобой сгоняем в Булларен сразу после нашего обсуждения. Я уже позвонил и выяснил, что он сегодня на работе.

— А ты не подумал, что Габриэль, наверное, его уже предупредил? — спросил Мартин.

— Наверняка он так и сделал, но с этим ничего не поделаешь. Нам необходимо выслушать, что он скажет, и только потом делать какие-то выводы.

— А как мы поступим с известием о том, что Йоханнес был убит? — продолжил настойчиво Мартин.

Патрику не хотелось признаваться в том, что он еще толком это для себя не решил. Он считал, что надо продвигаться постепенно и выяснить в первую очередь самое необходимое. Он боялся, что если опять обратится к прошлому и начнет увязывать убийство Йоханнеса с общей картиной, то совершенно запутается и у него опустятся руки. Он вздохнул.

— Нам надо действовать последовательно, шаг за шагом. Во всяком случае мы ничего не будем рассказывать об этом Якобу, пока не поговорим с ним. И не надо, чтобы Сольвейг и сыновья тоже об этом узнали.

— Так что, следующая ступень — это разговор с ними?

— Да, я считаю, что так. Или, может быть, у кого-то есть какие-нибудь другие предложения?

Тишина. Ни у кого, похоже, идей не нашлось.

— А что мы будем делать? — спросил Ёста, тяжело дыша.

И Патрик с беспокойством подумал, как бы его не хватил сейчас сердечный приступ от жары.

— Анника сказала, что мы получили довольно много сообщений и звонков после того, как напечатали объявление о пропаже Ени. Анника их рассортировала и отложила наиболее интересные. Так что вы с Эрнстом, пожалуйста, пройдитесь по этому списку.

Патрик надеялся, что он не ошибается, вновь привлекая Эрнста к расследованию: ему следовало все же дать еще один шанс. Он подумал об этом после того, как Эрнст, казалось, с готовностью помог, и они с Ёстой отработали след с удобрением. Кроме того, совсем не обязательно, что этот след действительно обрывался и никуда не вел.

— Анника, я бы хотел, чтобы ты опять связалась с предприятием, производившим это удобрение, и попросила у них данные о клиентах не только у нас, но и в соседних районах. Мне, конечно, с трудом верится, что тела в Кунгсклюфтан привозили откуда-то издалека, но, может быть, стоит этим поинтересоваться.

— Никаких проблем, — сказала Анника, еще сильнее размахивая блокнотом. На ее верхней губе опять выступили капельки пота.

Единственный, кто остался не у дел, так это Мелльберг. Во-первых, Патрик не решился давать распоряжения собственному шефу, и во-вторых, он вообще не представлял комиссара занимающимся обычной повседневной работой по расследованию. Хотя Патрик должен был признать, что Мелльберг очень хорошо проявил себя: не позволил местным политикам давить на него и придерживал их в стороне.

Да, с Мелльбергом по-прежнему происходило что-то, мягко говоря, непривычное. Обычно его голос звучал громче всех, а сейчас он сидел притихший и задумчивый, витая в каких-то неведомых далях. Перемены, которые так изумляли всех его подчиненных последние несколько недель, казались незначительными по сравнению с этим просто настораживающим молчанием Мелльберга. Патрик спросил:

— Бертель, ты хотел бы что-нибудь предложить?

— Что? Прости, что ты сказал? — вздрогнул Мелльберг.

— Ты хотел бы что-нибудь предложить? — повторил Патрик.