Пропуск в ад

— Да без разницы, — отмахнулся я. — Пускай чертям об этом рассказывает…

От площадки с лифтом расходилось в разные стороны несколько коридоров. Из среднего тянуло характерным, тяжелым запахом. По нему-то нам и предстояло пройти. По счастью, коридор был извилистым, с тусклыми лампочками под потолком, что значительно повышало наши шансы. (А вот если бы прямой, как стрела, да ярко освещенный — тогда вилы! Мы бы десятка метров пройти не сумели.)

— С Богом! — перекрестился я и первым шагнул в коридор. Секьюрити, охранявшие площадку, пользовались бесшумным оружием, и я рассчитывал, что оставшиеся до сих пор не подозревают о приближении врагов. Так оно и оказалось. В конце коридора, возле железной двери, мы увидели трех (!) мордоворотов, вооруженных «АКСУ» без глушителей. А ведь грамотно задумано! Стоит хоть одному стрельнуть — Могила получит предупреждение об опасности и успеет смыться. Одного лишь не учел господин Лисянский — лености и халатности своих «быков». Они, надо думать, надеялись на предыдущие посты, а посему «положили на службу с прибором». Расселись на табуретках вокруг тумбочки с телефоном, сам аппарат (дабы не мешал) поставили на пол и азартно сражались в подкидного дурака. Автоматы висели за спинами, дулами вниз. Дверь, которую они стерегли, была не заперта. (Сквозь щель просачивалась полоска яркого света.) Ну, раз так — и пленные нам без надобности!

П-ф-ф… п-ф-ф… п-ф-ф… — сработали наши «ПСС». Нерадивые стражи, получив по пуле в голову, умерли мгновенно. Двое тихо сползли на пол, а вот третий, гад, повалился прямо на тумбочку и с грохотом обрушил ее.

— Теперь давай быстро! — шепнул я, бегом устремляясь к заветной двери.

За ней находилось обширное, зловонное помещение со сводчатым потолком, разделенное на три отсека. В одном содержалась бо?льшая часть животных, выглядевших достаточно спокойно. В другом бесновались на цепях козел и павиан, очевидно, напичканные возбудителем. Третий представлял собой съемочную площадку, декорированную под комнату в «новорусском» особняке и освещенную несколькими юпитерами. На ней переминался с ноги на ногу лысый мужичонка с цифровой видеокамерой, сидел за столом Лисянский (при взгляде на него я обомлел!), похотливо перешептывались два прыщавых типа и… стояла очень красивая стройная женщина лет двадцати пяти. С ухоженным чистым лицом, с пышными рыжими волосами, в одежде из дорогого бутика, с бриллиантовыми серьгами в ушах. Лысый оператор (он же, видимо, режиссер) проводил последний инструктаж:

— …Когда отработаешь с Толиком и Леликом, то обзовешь их жалкими импотентами и взмолишься Князю Тьмы: «О всемогущий! Пошли мне настоящих самцов!!!» Следующий кадр — ты делаешь минет павиану, а козел трахает тебя сзади. Там уж куда попадет, не обессудь. Ты у нас первый раз?

— Нет, второй, — спокойно ответила красавица.

— Значит, технические нюансы объяснять не надо. Отснимем первые две сцены, отдохнешь, приведешь себя в порядок. А потом козел с павианом поменяются местами. Насчет финала проинструктирую отдельно. Раздевайся! — Лысый включил видеокамеру. Женщина начала аккуратно снимать одежду. Прыщавые оживились, натянули на рожи кожаные маски, придвинулись поближе.

— Не двигаться, твари! Руки за головы! — крикнул Костя. Лысый и прыщавые поспешно выполнили приказ. Красавица начала так же аккуратно одеваться. А Могила даже не шелохнулся.

— Где сутенер? Говори, сука! — зло обратился к нему я.

— Ушел, — усмехнулся Лисянский. — А ты меня не сучи, падла. На четыре точки встанешь!

— Жить надоело, — понимающе кивнул Сибирцев, направив на «честну?ю компанию» трофейный «стечкин». — Ща положу всех одной очередью.

Лысый и прыщавые затряслись, как в лихорадке. Женщина, грациозно изогнувшись, застегнула за спиной лифчик. Накачанные возбудителем животные продолжали бесноваться в своем вольере. Могила поднялся из-за стола, презрительно улыбнулся и шагнул в нашу сторону. Это был широкоплечий мужчина лет сорока пяти, со светлыми волосами, подстриженными под «ежик», одетый в джинсы и в черную водолазку, с незажженной сигаретой в руке. Ну, один в один, как описала Малышева того незнакомца на лестнице!

— У меня гемофилия, — хладнокровно сообщил он. — Если продырявите плечи — до допроса не доживу. Попробуйте взять голыми руками, если не боитесь. — Он внезапно направил сигарету мне в лицо. Я рефлекторно отклонился. Послышался негромкий щелчок, и вылетевшая из «сигареты» игла вонзилась в шею одному из прыщавых. Закатив глаза, тот рухнул на пол.

— Мощное успокоительное, — все так же холодно пояснил Лисянский. — Когда животное на съемках выходит из-под контроля…

Бац! — его ступня неожиданно врезалась в грудь Сибирцеву. Майора отшвырнуло назад.

— Разберись с оставшимися двумя, — бросил я Косте и ядовито-ласково обратился к Могиле: — Ну-с, гемофильный терминатор ты наш, иди к папочке! Кровь обещаю не пускать, но потроха отобью.

— Размечтался, фраер дешевый, — презрительно скривился он. — Таких, как ты, я десятками в стойло ставил… Кий-я-я-я!!! — высоко подпрыгнув, он попытался садануть мне ботинком в переносицу. Мягким блоком, переходящим в захват, я увел атакующую конечность вниз по часовой стрелке. Перевернувшись в воздухе, Лисянский приземлился на четвереньки, получил от меня ногой под ребра, с хрипом откатился к столу, с грехом пополам поднялся и принял каратистскую стойку. Лицо его из надменно-презрительного превратилось в жалкое, перекошенное от боли и… страха.

— Ну и чего ты понтовался, придурок? — искренне удивился я. — «Десятками… в стойло»… Да куда тебе! Тоже мне, супервоин! Заурядная киука-шинкай. [4] Максимум — коричневый пояс. Слушай, тебе правда потроха отбить или сам сдашься, здоровье побережешь?!

Вместо ответа Могила вновь попытался атаковать (вот ведь упрямый дятел!), нарвался на прямой встречный в подбородок и потерял сознание. Перевернув его лицом вниз, я защелкнул на широких кистях самозатягивающиеся наручники, сноровисто обыскал одежду, обнаружил связку ключей, сунул ее к себе в карман и осмотрелся по сторонам. Давешней красотки в помещении не было. В дальней стене виднелась распахнутая настежь дверь. В вольере с возбужденными козлом и павианом жались к решетке лысый с прыщавым. Четвероногие порно-звезды рвались с цепей, норовя дотянуться до них.

4

Одна из школ карате. Большинство ударов наносится ногами.

— Разобрался, изолировал, — перехватив мой взгляд, лаконично пояснил Сибирцев.

— Ни-и-и-на-а-а-ада!!! — хором верещали оба ублюдка. — Цепи непрочные. Вы-пус-ти-те-е!!! Они же нас вместо той бабы!..

— Женщина когда ушла? — не обращая на них внимания, спросил я товарища.

— Не знаю, — пожал плечами Костя. — Наверное, пока я этих в вольер закидывал.

— Ну, пойдем тогда. — Я подобрал с пола видеокамеру, убедился, что она не пострадала при падении, повесил на плечо и обратился к Сибирцеву: — Тащи наверх нашего каратиста, а я пойду первым — подстрахую. Если там еще один пост, то попадем как куры в ощип…

Поднявшись по длинной каменной лестнице, мы очутились на заднем дворе клуба. Никакого поста там не оказалось. В небе мерцала россыпь звезд, бледно светила луна. Из окон «Альфы-К…» доносились пьяные вопли, игривые взвизгивания шлюх и обрывки непотребного пения волосатого «барда». Там вовсю продолжалось веселье. Посреди двора стояли два одинаковых черных «Мерседеса».

— Который твой? — спросил Сибирцев очнувшегося Лисянского, с силой потянув наручники вверх.

— Об-ба-а-а! — болезненно простонал пленник. — Но левый… немного… барахлит. Хва-а-атит!

— Сигнализация? — будто не слыша его, продолжал Костя.

— Отключена! Мои тачки зде-есь никто-о-о не посмеет тронуть… Отпусти-и-и-и!

Я сделал знак напарнику. Тот немного ослабил давление.

— Где ключи от правого? — Я поднес связку к глазам Могилы.

— Вот. — За отсутствием рук он ткнул в нужный ключ носом.

— Отлично, — улыбнулся я. — Давай прокатимся в одно уютное местечко!..

Глава 4

«Уютное местечко» представляло собой старинное, заброшенное кладбище самоубийц за чертой города. Облюбовали мы его в процессе подготовки операции, исходя из следующих соображений:

1. Кладбище издавна пользовалось дурной репутацией, а потому никто, даже бомжи и пьяницы предпочитали сюда не соваться. Ни днем, ни тем более ночью.

2. Удобство проезда. Оно находилось в пятнадцати с половиной километрах от кольцевой дороги, метрах в пятистах от Ленинградского шоссе. То есть нам не приходилось петлять по улицам Н-ска.

3. Поскольку кладбище заброшенное, никем не посещаемое, то тут и схороним господина Лисянского, ежели вдруг помрет при наркодопросе…

Затормозив у ветхой полуразвалившейся ограды, я первым вышел из машины. Следом вывалился Могила, грубо вытолкнутый Сибирцевым. Затем появился сам Костя, пошарил в кустах и достал оттуда две заранее приготовленные лопаты.