Прорицатель

— А что, домой захотелось?... Продлится, пока не вынудим сдаться эту тварь, — он показал в небо. — Его зверушек мы точно заставили поплясать. Глянь-ка, этот утыкан нашими стрелами, что твой ёж, — ещё один страшный смешок. Белка с сомнением поскрёб в затылке.

— Ты бы не стоял без шапки так долго.

Чибис отмахнулся.

— Я не боюсь — этой птичке тоже нужно время, чтоб подогреть для нас новую порцию... Да и плевал я на эту...

Конец его фразы исчез в грохоте, и Белка, вздрогнув, развернулся к городу. Увиденное поразило его: целая пристройка Храма, тоже казавшаяся частью скалы, вдруг просто пропала. Он отлично видел её отсюда: у самой земли, совсем близко к морю, похожая на нарост поверх исполинского каменного тела, она скрылась в облаке дыма, и теперь на её месте зияла дыра с неровными краями — как если бы кто-то отхватил кусок. Белка изумлённо заморгал, а Чибис выругался.

— Началось. Я всё ждал, когда он начнёт, — процедил он.

— Что начнёт? — не понял Белка. Ему-то казалось, что Князь скорее заканчивал.

— Когда введёт в игру колдунов, — тут грохот повторился, и до Белки дошло: первый отряд имперцев добрался-таки до Храма, и сейчас они копошились внизу у отвесной стены, устанавливая приставные лестницы; а сверху, из узкой бойницы, прямо на них выкатился большой огненный шар, следом — ещё один... Белка различил даже фигурки женщин в разноцветных одеяниях, которые лили из бойниц и окон горячее масло, воинственно потрясали кулаками и швыряли камни из пращей. Огненные шары возникли и в другой части города — кажется, в районе рынка, где кипела особенно ожесточённая битва. Стоит ли говорить, какие разрушения они оставляли за собой и что происходило с людьми, попадавшими под них. Белка подавил очередной рвотный позыв и в ужасе отвернулся.

И сразу заметил кое-что ещё, не менее странное: из пролома в Храме выскользнула тонкая фигурка — женщина, наверное, жрица — заметная с такого расстояния только благодаря белому одеянию, которое выделялось на фоне скалы, точно лебяжье перо на чёрной воде. Женщина постояла в нерешительности, оперевшись боком об обломок стены, а потом решительно двинулась в сторону — к узкой тропке, проложенной по одной из морщин-выступов Храма наверх. Почему-то встревожившись, Белка проследил взглядом за тропкой; заканчивалась она высоко, лишь немного ниже вершин Храма, и взбиралась на жутковатого вида утёс, нависший прямо над морем. Белка не мог взять в толк, что там понадобилось этой чудачке — утёс был совершенно пуст, — но она невозмутимо карабкалась вверх, не удостаивая вниманием драконов, огненные шары, стрельбу из Храма и захлестнувшую город резню.

Белка помотал головой, возвращаясь к действительности. Дракон, в которого, упорно кусая губы, целился Чибис, отлетел к рынку, чтобы присоединиться к своим каменным сородичам и поливать огнём то, что от него осталось. Борьба у стен Храма по-прежнему шла с переменным успехом, и несколько имперцев в панике неслись к морю, пытаясь сбить пламя с подожжённой одежды и скинуть кольчуги.

Белка дёрнул Чибиса за рукав.

— Ну, чего тебе ещё?...

— Смотри, — он указал на женщину. Чибис дёрнул плечом.

— Лезет и лезет, тебе-то что. Какая-нибудь помешанная — кто их разберёт... — Чибис был непримирим ко всем сторонникам Князя, и даже его шутливая мягкость с женщинами в такие моменты не существовала. Но Белка возразил:

— А разве белое носит не одна Верховная жрица?

— Вроде бы так...

— Так значит, она союзница его величества! — Белка занервничал всерьёз, потому что женщина неуклонно, хоть и медленно, приближалась к утёсу; тропа теперь шла почти отвесно, и она ползла, видимо, выбиваясь из сил. — Помнишь, Волк говорил, что слышал от хайлира, будто Князь держит её в плену за это?

— Не лезь ты в это, Белка, — поколебавшись, посоветовал Чибис. — Не нашего ума дело. Может, это и не она вовсе... Эй, ты что делаешь?!

Но Белка уже не слушал: он знаками подозвал ближайшего оруженосца — веснушчатого, лопоухого Шмеля — и вручил ему свою связку стрел.

— Я мигом, — бросил он, однако Чибис железной хваткой сдавил ему плечо.

— Совсем свихнулся?! Гляди, что там творится!

— Но она же в море бросится — это и слепому ясно! Я не могу так, Чибис!..

— Тоже мне герой!.. Этот треклятый утёс у самого Храма — от тебя костей не останется, пока ты доберёшься!

— Пусти, я ненадолго, — он резко присел, так что Чибис покачнулся, не успев нагнуться (Белку впервые обрадовала их разница в росте), и побежал к утёсу вдоль берега. Вдогонку ему понеслись проклятия Чибиса — а ещё что-то тяжёлое и мягкое, ударившееся между лопаток. Белка оглянулся — конечно же, шапка-невидимка... Их с Чибисом уже разделила небольшая толпа, да и времени не было, поэтому он только благодарно вздохнул и натянул её.

Приятное тепло прошлось по нему от макушки до пяток, оставив после себя лёгкое покалывание и сладковатый привкус во рту. Белка поднёс к глазам руку — и не увидел ничего, кроме мокрой гальки и обгорелых деревяшек на земле. И решил, что это их волшебство — не такая уж плохая штука...

Он рванулся к скале со всей возможной скоростью — он не бегал так даже от Выдры, когда тот бывал особенно зол. В сапогах хлюпала вода, а тяжесть меховой куртки пригибала к земле, но Белка почти летел, упиваясь чувством защищённости: воины и оруженосцы сновали поблизости, но для всех он был пустым местом — для всех, включая драконов Князя... Совсем недалеко раздался крик ужаса, и Белка шарахнулся в сторону — очень вовремя: в паре шагов от него рухнул огненный шар и рассыпался чёрной массой, исходившей жаром; камни под ней зашипели, накрывшись облаком пара.

Белка провёл рукой по вспотевшему лбу и побежал дальше; вот под ногами та тропка, а впереди мелькает белая ткань... Он понятия не имел, откуда в нём взялась уверенность в том, что жрица собирается спрыгнуть, — он просто почему-то в этом не сомневался, как и в том, что обязан этому помешать, иначе случится что-то ужасное. Он влез на утёс, подтянувшись руками и чуть не уронив шапку, как раз в тот миг, когда женщина подошла к самому краю и замерла, глядя на море. Там стояли имперские ладьи, отсюда похожие на стаю неуклюжих уток. Белое платье женщины трепетало на ветру вместе с длинными, спутанными тёмными космами, стелившимися по напряжённой узкой спине, и Белку кольнул страх: что, если он всё-таки ошибся и она готовится к какому-нибудь обряду, а не замышляет самоубийство?... Но женщина, склонив голову, оторвала от земли одну ногу...

— Нет, госпожа!.. — Белка услышал собственный вопль, а мгновение спустя обнаружил себя лежащим на животе и схватившим женщину за руки. Она повисла над бездной — прямо над острыми камнями и водой внизу — и смотрела на Белку с полным непониманием. Шапка съехала, и она его видела — но явно не могла сообразить, как он появился на утёсе.

«Я же не удержу её», — обречённо подумал Белка — но почему-то удерживал, словно женщина весила не больше тряпичной куклы. Собственно, это было близко к истине — кожа да кости, но всё-таки... Белка сжал её ледяные запястья и, упираясь в землю носками, потянул вверх. Жрица не сопротивлялась, но и не особенно помогала ему — могла бы хоть поставить ногу на какой-нибудь там выступ, глупая баба... Разозлившись, он даже не сразу поймал себя на непочтительной мысли о Верховной. Впрочем, сейчас всё это стало совершенно неважным.

Он вытащил женщину, и она попыталась встать, но ноги подкосились.

— Госпожа... — выдавил Белка — и осёкся. С дрожью — от пережитого или от пронизывающего ветра, он не брался судить, — женщина села и притянула колени к груди, напоминая обиженную девочку. По бледным щекам текли слёзы, но она не смахивала их, точно не замечая. Глаза у неё были тёмные — настолько, что не видно зрачка, — и просто огромные, с нездоровым блеском. Белка не знал, что у людей бывают такие глаза.

Он набросил ей на плечи свою куртку, и она впервые взглянула на него осмысленно — и столько неизбывной скорби было в этом взгляде, что у Белки защемило сердце.