Пророчество: Дитя Земли
Шрифт:
— Эши?
— Хм-м-м?
— Ты существуешь, даже если иногда тебя трудно увидеть.
Его голос звучал уклончиво.
— Большое спасибо за то, что ты мне сказала.
Рапсодия сжалась. Она опять выбрала неудачный момент. Шло время, она вслушивалась в ночь, стараясь не пропустить ни малейшего намека на опасность, но все оставалось спокойным. Вокруг царила тишина, если не считать потрескивания костра и шелеста ветра. А потом она услышала, как Эши проговорил, обращаясь скорее к себе:
— Я рад, что ты так думаешь.
В полночь она разбудила Эши, а сама заснула сразу же, как только приняла
Это был старый сон, впервые посетивший ее, когда она узнала о том, что Серендаира больше нет, и прошло четырнадцать столетий с тех пор, как она с двумя болгами спустилась в чрево Земли. Ей снилось, что она стоит посреди пылающей деревни, вокруг пляшут языки черного пламени, а по улицам едут солдаты и уничтожают все на своем пути. У самого горизонта она заметила глаза с красным ободком, которые светились злорадством и ненавистью к ней. А потом прямо на нее мчится залитый кровью воин с безумным взглядом, верхом на черном жеребце, ее подбрасывает в воздух, а через мгновение она оказывается в когтях огромного медного дракона.
Рапсодия накинула одеяло на плечи и осталась сидеть, вглядываясь в темноту за маленьким кругом света возле костра. Эши принес ей чашку чаю и молча смотрел, как она держит ее двумя руками, дожидаясь, когда напиток остынет, и неотрывно смотрит в огонь. Они долго молча сидели рядом. Наконец он сказал:
—Если тебя преследует кошмар, могу помочь избавиться от него.
Казалось, Рапсодия едва слышит его.
— Да?
Эши встал, засунул руку под плащ и через мгновение вытащил кошелек, который Джо однажды пыталась у него украсть на улице Бет-Корбэра. Он развязал шнурок, вы тащил маленький сверкающий шарик и вложил его в ладонь Рапсодии. Она нахмурила брови:
— Жемчужина?
— Да. Жемчужина состоит из слез моря. Она естественное хранилище таких эфемерных вещей, как клятвы и воспоминания, — по традиции серьезные государственные договоры или важные торговые сделки заключаются, когда рядом находится крупная, очень ценная жемчужина. — Рапсодия рассеянно кивнула, она знала, что невесты в старом мире вплетали эти маленькие перламутровые шарики в волосы или использовали их в украшениях. — Ты — Канвр, — продолжал Эши. — Если ты хочешь освободиться от кошмара, произнеси истинное имя жемчужины, и кошмар перейдет в ее память. После того как твоя мысль оказалась в плену жемчужины, раздави ее каблуком. И кошмар навсегда исчезнет.
Глаза Рапсодии сузились. «Канвр» на лиринском языке означало — Дающий Имя.
— Откуда ты знаешь, что я Канвр?
Эши рассмеялся и сложил руки на груди.
— А ты будешь это отрицать?
Она сглотнула. Уже по его вопросу было ясно, что он знает на него ответ, тем более что возразить, не солгав, Рапсодия не могла.
— Нет, — сердито ответила она. — Более того, я вообще больше ничего не собираюсь говорить. Спасибо за жемчужину, но я отклоняю твое предложение. — И она погрузилась в молчание, продолжая смотреть в ночь.
Эши вернулся к своему месту возле костра
и налил себе чаю.— Я хотел лишь избавить тебя от кошмара. Получилось не совсем так, но все же попытка оказалась удачной. Мне только непонятно, почему ты рассердилась, ведь я же пытался тебе помочь.
Рапсодия посмотрела на небо. Сквозь дым костра поблескивали звезды.
— Наверное, все дело в том, что ты постоянно пытаешься разузнать хоть что-нибудь о моем прошлом и используешь для этого любые возможности, а я уважаю твое нежелание рассказывать о себе, — сказала она. — Для лиринов процесс Присвоения Имени есть нечто близкое к религиозной вере, а не тема для беседы.
Снова наступило молчание. Наконец Эши тихо сказал:
— Ты права. Извини.
— Кроме того, ты хочешь определить, какое отношение я имею к намерьенам. Со слов лорда Стивена я поняла, что во многих землях подобные подозрения считаются оскорбительными.
— И снова ты права. — Некоторое время он наблюдал за Рапсодией, продолжавшей отрешенно смотреть в ночь. Наконец он сделал еще одну попытку завязать дружеский разговор.
— Я думаю, будет лучше, если мы не станем больше говорить о Прошлом. Договорились?
— Хорошо. — Рапсодия продолжала вглядываться в темноту.
— Тогда почему бы нам не побеседовать о том, что доставляет тебе радость. Может быть, это поможет тебе забыть о кошмарах. Выбирай тему, а я постараюсь ответить на твои вопросы.
Рапсодия слегка оживилась, перевела взгляд на Эши и улыбнулась.
— Ладно. — Она немного подумала, а потом ее мысли обратились к ее приемным внукам, Гвидиону и Мелисанде, а также к дюжине маленьких фирболгов. Они были ее опорой, именно о них Рапсодия вспоминала, когда ее одолевали мрачные мысли.
— У тебя есть дети? — спросила она.
— Нет. А почему ты спрашиваешь?
— Просто я постоянно ищу детей, чтобы сделать их своими приемными внуками.
— Внуками?
— Да, — ответила Рапсодия, игнорируя резкий тон вопроса. — Именно внуками. Понимаешь, приятно баловать приемного внука, когда ты рядом, но при этом ты не обязан за него отвечать, как за сына или дочь. Я получаю возможность любить детей, даже если не могу всегда находиться с ними. У меня двенадцать внуков фирболгов и два человеческих ребенка, и они мне очень дороги.
— У меня детей нет, так что мне трудно поддержать разговор. Впрочем, мы можем что-нибудь придумать. На сколько серьезную роль они играют в твоей жизни и как долго ты готова ждать? — Рапсодии показалось, что он ухмыльнулся. Однако она не стала обращать внимания на его намеки.
— Ты женат?
Смех.
— Извини, но почему мой вопрос так развеселил тебя?
— Я не нравлюсь большинству женщин. Честно говоря, я вообще мало кому нравлюсь, но меня это не тревожит — наши чувства взаимны.
— Какие бредовые мысли поселились у тебя в голове. Тем не менее могу с абсолютной уверенностью заявить, что среди женского населения Илорка у тебя есть поклонницы.
— Надеюсь, ты не имеешь в виду повивальных бабок фирболгов?
— Конечно, нет. Бр-р-р.
— Совершенно с тобой согласен, — проворчал Эши.
— Нет, моя сестра в тебя влюбилась.
Эши смущенно кивнул:
— О да.
— Тебя беспокоят ее чувства?
— Нет, из этого ничего не выйдет.