Пророчество любви

— Иди сюда, сука! — он свирепо рванул ее за волосы, и с туб Аланы сорвался сдавленный крик боли. Лицо Обри покрылось красными пятнами.

— Оставьте ее, мерзавцы! — он бросился на Рауля, но не успел и шагу ступить, как один из норманнских всадников нанес ему удар по голове плоской стороной своего меча.

Обри без единого звука упал ничком.

— Обри! Ой, Обри! — тревога разрывала Алане сердце.

Она попыталась броситься к старику на помощь, но стоявший рядом воин обхватил ее за талию. Алана словно обезумела и, бешено извиваясь в руках мужчины, начала, царапаться и пинаться. Она дотянулась до его лица и почувствовала, как ногти вонзаются в щеку норманна. Он гнусно выругался и попытался вновь ухватить косу: Каким-то чудом Алане удалось увернуться. В отчаянии устремилась она к старику на край поляны. Ей вслед несся хриплый смех.

— Ну что скажете, парни? Развлечемся — по очереди?

— А не могла бы она принять и двоих сразу? Дрожь потрясения пробежала по всему телу девушки. Впервые она доняла, каковы их намерения. Они ее схватят и будут грубо насиловать, снова и снова… Алана упала на колени рядом с неподвижным телом старика. Когда она дотронулась до его плеча, он тихо застонал. Хвала всем святым, он жив!

— Обри! Обри! Ну, пожалуйста, поднимайся! Нужно бежать, вставай… Воин, назвавшийся Раулем, приблизился к ним.

— Иди сюда, девка! — отрывисто приказал он. Алана вскочила на ноги и обернулась. Она размахнулась и ударила его по лицу. Рука сразу же заныла, но Алана не обратила внимания ни на боль, ни на ярость, исказившую лицо война.

— Оставь меня в покое, норманнский подонок!

Он выругался

— Черт побери, девка, или ты сама замолчишь, или я заставлю тебя замолчать, и надолго!

Он отвел руку для удара. Алана видела, как сжался огромный кулак, и съежилась, ожидая, что сейчас удар обрушится на нее. Но удара не последовало. Это было странно. Она открыла глаза и увидела, что между ней и Раулем неожиданно встал еще один рыцарь.

Боже милостивый! От ужаса она оцепенела, сдавленный крик застыл в горле. Это был он…

… всадник на вороном коне из ее сна.

Глава 2

Был среди норманнов рыцарь по имени Меррик. Цветущий мужчина, полный жизненных сил, он был высок и хорошо сложен, подобно могучему дубу. Как и большинство норманнов, его растили воином, с детских лет обучая искусству боя. Меррик хорошо усвоил уроки: мечом и копьем он владел наравне с лучшими ратниками, был искусен в верховой езде и охоте. Он, сын графа д'Авилля, не имел никаких надежд на наследство, будучи самым младшим в семье — у него было пятеро старших братьев и две сестры.

Ему надлежало завоевать для себя земли. Гордый и упрямый, он был из тех людей, которые сами творят свою судьбу. Мечтая о награде, Меррик присоединился к воинам герцога Вильгельма, пообещавшего обширные владения в случае победы. Он решил добыть себе богатое поместье в стране, лежащей за проливом, — в Англии.

Его воинская доблесть была неоспорима, И доля в общей добыче, захваченной в боях, вполне заслужена. Даже самые смелые и отважные, войны поостереглись бы выступить против Меррика Нормандского. Своих самых грозных рыцарей Вильгельм послал на север, к морю, и здесь Меррик долго и упорно сражался с лордом Кервейном — сражался и победил.

Теперь Бринвальд принадлежал ему. И будет принадлежать ему вечно.

Меррик был также достаточно умен, чтобы понимать: хотя англичане и сложили оружие, их следовало еще окончательно покорить, преодолев враждебность местного населения. Быть может, причиной этой враждебности явилась гордость саксов, а может, глупость, но какова бы ни была причина, Меррик понимал: пройдет много времени, прежде чем саксы покорятся на самом деле, окончательно смирившись с поражением.

Несомненно, случившееся на этой поляне было явным тому свидетельством. Он слышал крики, пронзительный вопль и представлял, что может увидеть на поляне. Поэтому Меррик и не удивился, обнаружив своих воинов, окруживших саксонскую девчонку. Они были мужчинами, а не сосунками, и мужчинами сластолюбивыми — его воины! То, что они схватили девчонку, нимало его не обеспокоило. Обычное дело на войне! Он не собирался лишать их развлечения. Пока сам не увидел их добычу. Меррик разбирался в прелестях миловидных девушек, а эта, без сомнения, была особенно хороша. Голова ее оказалась непокрыта, и великолепные волосы цвета бледного золота, заплетенные а косу толщиной с его руку, спускались по спине ниже талии. Несмотря на полоски кожи, привязанные к ногам вместо обуви, и потрепанную одежду девушки, Он сразу понял, насколько она прекрасна. Ее облик покорял нежностью и юной свежестью. Однако когда их глаза встретились, черты, ее лица исказились: таким ужасом, словно перед ней стоял сам дьявол. Меррик мог бы поклясться: она его испугалась.

Он тронул поводья, направляя коня на, поляну, и остановился, только когда оказался в нескольких шагах от своих воинов.

— Что за шум.

— МЫ застали эту девчонку и старика в лесу, хотя им было велено не покидать деревню. Он потянулся к локтю девушки, но та отодвинулась.

Алана возмущенно топнула ногой.

— Что вам надо? — выкрикнула она. — Мы с Обри голодны, как и все в деревне! — она показала сумку; — Мы пошли в лес поохотиться. Вот пара зайцев нам на ужин!

Рауль насмешливо скривил губы:

— Не похоже, чтобы старик мог удержать лук, а тем более послать стрелу и попасть к тому же!

Девушка встряхнула головой и холодно ответила:

— Это я убила зайцев, а не застань вы нас врасплох и окажись у меня в руках лук, клянусь, сейчас ты был бы живее этих зайце.

Лицо Рауля окаменело. Не успел он вымолвить и слово, как Меррик рассмеялся:

Кажется, девушка тебя не жалует, Рауль! И пока помрачневший, Рауль заливался краской, Меррик бросил взгляд на старика:

— Он мертв?

На этот раз ответил другой воин.

— Нет, милорд, его слегка пристукнули, лишь чтобы заставить замолчать.

— Хорошо, — Метрик одобрительно кивнул. Я 6ы предпочел, чтобы вы по возможности избегали ненужного кровопролития.

Он перевел, взгляд на девушку.

— Ты из деревни? Она не ответила, но вздернула еще выше свой изящно очерченный подбородок и уставилась на него горящими глазами,

Темная бровь рыцаря изогнулась. Непокорность, скрытая иди явная, была ему неприятна.

— Раз ты этого не отрицаешь, полагаю, так оно и есть. Я не сомневаюсь, тебе известно о моем приказе, запрещающем крестьянам покидать деревню.

Наконец девушка соизволила заговорить. Ее голос был чист, как летнее утро:

— Но почему крестьяне должны оставаться в деревне? Выходит, мы пленники на своей собственной земле?

Меррик стиснул зубы. Ясно, что он ошибся, и при взгляде на него вовсе не страх взметнулся в глазах девушки — то была ненависть, откровенная и непоколебимая.

— Нет, вы не пленники, но покидать вам деревню нельзя. Это лучший, даже, пожалуй, единственный способ сохранить мир

— Мир? — раздражающая насмешка звучала в голосе девушки. О каком мире может идти речь, милорд, если вы лишаете нас свободы?

Глаза Меринка сузились. Он заговорил спокойно, в тоне его голоса никак не проявился гнев, кипевший в сердце.

— Ты ничего не знаешь обо мне, дочь саксов, да будут благословенны мои родные края, но будь твоя воля, ты причинила бы мне самое страшное зло, какое только смогла бы, так ведь?