Пророк Спасителя. Надежда некроманта Книга I

Иван отрицательно помотал головой:

— Ничего. Только свою жизнь.

— Хм... У меня даже предположений нет... кроме одного —это шутка Ушедших богов.

— Я не знаю, почему, — задумчиво произнёс Оршев. — Но когда я говорю или слушаю вас, то, как мне кажется, мозг интуитивно подбирает слова, близкие по смыслу в этом мире и в моем. Для меня, например, мера длины звучит как и на Земле: от миллиметра до километра. Хотя на вашем языке, конечно, названия произносятся совсем по-другому. А вот написать буквы или числа я уже не могу, потому что нет аналогов. Так же думаю, что и некоторые слова или названия, например, предметов или растений, или даты какие, будут мне не сразу понятны, если мне и мозгу мальчика не с чем сравнить. Да взять тот же календарь... Никак не могу сориентироваться... Вот сколько здесь месяцев в году и как они называются?

— Тринадцать, — ответил Верш и перечислил их названия.

— Для меня они звучат как какая-то абракадабра, — землянин потёр виски. — Ладно, попробуем по-другому. Сейчас весна, лето или осень?

— Весна, — барон тоже заинтересовался этой проблемой с переводом, а потому добавил. — Восемьсот девятый год от времени, когда ушли Боги.

— А по сколько месяцев в сезоне и какой по счёту сейчас месяц весны?

— По три, в каждом по двадцать восемь дней, а сейчас второй весенний месяц, четырнадцатое число.

— Ага! Значит, сегодня четырнадцатое апреля... Так, стоп! Тринадцать месяцев, по три в сезоне, четыре сезона... Чёт не сходится!

— Месяц Холгот считается внесезонным. Он идёт сразу после зимних месяцев, и пока он длится, наш мир переходит в следующий год, — объяснила Дарна.

«Ничего себе, целый месяц Новый год отмечать!»

— А месяцы как-то делятся?

— На что они должны делиться? — не понял Верш. — Зачем их делить?

— Ну, на пятидневки или семидневки... — замялся Иван, не зная, как правильно объяснить принятую на Земле календарную систему. — У нас месяц разбит на четыре недели по семь дней каждая. И все дни недели имеют своё название.

— А, ты про это, — сообразил барон. — Да, у нас так же.

Налив воды из небольшого кувшина в деревянную кружку, Оршев сделал глоток.

— Что ж, — подытожил он. — Даже если это шутка богов, то она оказалась полезной: не надо учить ваш язык, а то, что память ребёнка не сохранилась... Вряд ли он много знал об этом мире.Думаю, вы расскажете мне поподробнее. Правда, есть какая-то задержка в процессе общения. Это немного неудобно, но, думаю, уже скоро мозг мальчика и моё сознание окончательно соединятся, и всё пройдёт.

За окном стало смеркаться, и Дарна зажгла свечи на канделябре.Их света вполне хватало в небольшом помещении, и Верш, расстелив на столе карту, начал свой рассказ. Оршев обратил внимание, что карта была довольно подробно составлена, и без всяких там завитушек и рисунков со зверями и рыбами, коими грешили карты его Земли в старые времена.

— Мы называем свой мир Шотар и живём вот на этом континенте, — Верш указал на самый большой рисунок суши, отдалённо похожий очертаниями на Евразию, но без Индии, большей части Китая, ближневосточного и среднеазиатского регионов. — Его название Авасиб. Есть ещё два континента: Гремор (сначала обвёл рукой по изображению, напоминающему полумесяц) и Эльфад (потом по почти точной копии Австралии). Замок стоит здесь (ткнул пальцем в восточный нижний край континента Авасиб) на территории моего бывшего княжества.

# # #

По мере его повествования Иван сделал вывод, что, наверное, во всех мирах у цивилизаций начало пути во многом похожи друг на друга. У всех есть свои Древние Греции с Архимедами и Аристотелями, свои Александры Македонские с их короткоживущими империями.А также города-республики с большими амбициями, наподобие Рима. Естественно, с учётом магии, существующей на этой планете. Правда, порох изобрести не успели, зато маг-целитель, если вовремя подоспеет, может спасти умирающего от смертельных ран. И, конечно же, здесь тоже нашёлся свой Колумб. Капитан Гремор на своей каравелле открыл континент в двух месяцах пути на запад и скромно назвал его в честь себя любимого. Открыл случайно — шторм продолжительностью в десять суток, потом густой туман, закрытое плотными облаками небо и ставший показывать неверное направление компас. «Скорее всего, где-то вулкан рванул... И явно немаленький...».Проболтавшись в океане больше двух месяцев, съев все продовольственные припасы и крыс, потеряв несколько членов экипажа от отравления рыбой неизвестного вида и от отчаяния чуть не пришедшие к каннибализму, люди наконец-то увидели на горизонте землю. Вначале всё было хорошо — быстро нашли удобную бухту с впадающей в неё речкой и окружённую пригодным для ремонта корабля лесом. Лес также был обилен животными, что позволяло быстро заполнить помещения для провианта едой. Но что больше всего вызвало ажиотаж и воодушевление, так это находка в реке золотых самородков. Чтобы не дать « золотой лихорадке » развалить дисциплину, капитан Гремор внёс рациональное предложение о равном распределении всего добытого драгоценного металла. Даже для себя и других офицеров. Но с одним условием: добычу золота выполняет отдельная группа, остальная команда занимается работой по кораблю, добычей пропитания, разведкой местности и т. д. Кроме пары особо упёртых смутьянов, весь экипаж одобрил это предложение. После того как недовольных вздёрнули на ближайшем дереве, приступили к реализации капитанского плана.В течение месяца команда набивала трюмы золотом, продуктами, шкурами, пока одна из групп охотников не столкнулась с туземцами. К несчастью, эта встреча окончилась жертвами с обеих сторон. Обозлённые местные пришли с подмогой в виде воинов и шаманов, и капитану Гремору после короткой стычки, потеряв ещё несколько человек, пришлось ретироваться. Но в конечном итоге его приключения послужили началом эпохи Великих географических открытий. Как понял Иван, на тот момент государства на Авасибе находились на социально-техническом уровне примерно времён средневековой Земли. Попытка колонизировать Гремор успешно провалилась. Снаряжённые правителями экспедиции, и отправившиеся на свой страх и риск авантюристы натолкнулись на мощное сопротивление аборигенов. А они оказались не какими-то там кучками дикарей, а вполне себе развитыми государствами, ничем не уступающими странам Авасиба. Зато другие путешественники доказали теорию учёных о том, что Шотар имеет форму шара, нашли множество островов и ещё один континент на юге. Расстояние до него было суток семь-восемь плавания, и заселён он эльфами. На вопрос Оршева, почему его не обнаружили раньше, Верш, пожав плечами, предположил, что эльфы убивали тех, кто смог добраться до их страны. В отличие от Авасиба с его множеством стран, на Эльфаде было одно государство под властью Короля из Верхнего Дома. По мере географических открытий развивались астрономия и картография, получили большой стимул другие науки: от математики до естествознания. Открывались новые школы и академии. Иван был ну очень удивлён, когда узнал, что местная звезда тоже называется Солнце. В общем, всё шло своим чередом — люди любились, учились и воевали (куда ж без войн-то), пока эльфы не решили, что «эти низшие» представляют для них угрозу.

«Человеческая плодовитость нежелательна... Образование опасно. Достаточно, если они будут уметь считать до ста... Каждый образованный человек — это наш будущий враг. Люди должны работать на нас, а в случае, если они нам больше не нужны, пусть умирают.» — слишком поздно эти слова Короля Анариона V из Верхнего Дома эльфадов стали известны людям.

# # #

— Понимаешь, Иван, это ведь мы не знали об их существовании, а вот они знали о нас всё! Они опутали своими агентами влияния все королевские и княжеские дворы, их шпионы служили в армиях и дружинах. Ведь даже попыток колонизировать Эльфад после его открытия не было! Гремор были, а их нет! Сотни лет через купленных министров и сановников они продвигали выгодные им законы, а самый вредительский был о том, что дети простых людей не имеют права учиться в академии. Дескать, общение с детьми крестьян, солдат и купцов унижает дворянское достоинство... Даже в магическую академию вход был только для дворян... На пять тысяч человек рождается один маг... Это в среднем... А учёба в школе магов стоила тысячу золотых... в год... а учиться два, в академии учёба пять лет и цена шесть тысяч... — часто прерываясь от душившего его гнева, говорил и говорил Верш. — Это огромные деньги... Четыре серебрушки стоила корова, за пятнадцать можно купить лошадь, а за пять медяков сутки жить и питаться в трактире. Как же мы проклинали этих жадных продажных тварей во время боёв... Ведь по этому закону учиться могли лишь знатные и богатые аристократы... А магический дар тоже не у всякого барона или князя проявляется... А для бедных дворян и богатых простолюдинов вход в магические школы и академии был закрыт... Вот и встретили войну меньше десяти тысяч на весь Авасиб наших подготовленных магов против десятков тысяч эльфийских... И практически все они погибли в первые же месяцы войны... Потому что даже те, кто поверил этим лживым тварям и предал свой человеческий род , были уничтожены своими хозяевами... А закон этот действовал даже во время войны, отменили в самом конце, когда всё уже было кончено... И вот мы шестьдесят лет являемся рабами, наш статус ниже зверей. Эльф никогда не убьёт животное просто так... только для еды..., но может убить человека просто из-за плохого настроения.

Закончив свой эмоциональный монолог, Верш допил вино из кувшина и обратился к дочери:

— Дарна, проводи нашего гостя наверх. Уже поздно, всем нам нужен отдых. Завтра будем решать, что делать дальше.

— Верш, а зачем эльфадам дети? Или эльфам? Как правильно?

— Да как хочешь, так и называй. Эльфами эльфадов называют в основном простолюдины. А дети... Никто не знает. Тридцать лет назад они выпустили указ о том, что каждая деревня, именно деревня, а не город, должна раз в пятнадцать лет отдавать двух девочек и одного мальчика, достигших десятилетнего возраста. Зачем? Для чего? Неизвестно. Может, кто и пытался узнать, но я об этом не знаю...

# # #

Ложась в кровать в выделенной ему комнате на третьем этаже, Иван думал, что его сейчас махом вырубит, но... Стоило ему закрыть глаза, как на него НАКАТИЛО: и запоздалый ужас от собственной смерти, и лютая ненависть к тем, кто его убил, тоска и горечь от невозможности увидеть семью... А еще непонимание, что ему делать и как выжить в этом мире. И от осознания того, что всё! — та жизнь закончилась, что ничего нельзя изменить, он чуть не взвыл. Немного полежав и успокоившись, Оршев решил побороться со стрессом старым русским способом: жахнуть водки. Одевшись, спустился на первый этаж и прошел на кухню. Увидев там Верша и Дарну, уже собиравшихся уходить, без всяких предисловий спросил:

—Водка есть? Очень надо.

—Водки,что бы это не значило,нет.Есть вино.Ведь ты пришёл за чем-то подобным,так?

—Да.

—Дарна,достань,пожалуйста вон тот кувшин... ага,его...это самое хмельное вино.

Чёрный ворон, чёрный ворон,

Что ты вьёшься надо мной?

Ты добычи не дoждешься

Чёрный ворон, я не твой!

Нетвёрдым детским голосом Иван тянул самую,по его мнению, подходящую для этого случая песню.

Что ты когти распускаешь

Над моею головой?

Иль добычу себе чаешь?

Чёрный ворон, я не твой!

Иль добычу себе чаешь?

Чёрный ворон, я не твой!

Первый раз он услышал её в фильме ,,Особенности национальной охоты,, и чем-то она запала ему в душу.

Завяжу смертельну рану

Подарённым мне платком,

А потом с тобой я стану

Говорить всё об одном.

У этой песни было несколько вариантов, но нравился ему почему-то этот.

Полети в мою сторонку,

Скажи маменьке моей,

Ей скажи, моей любезной,