Прорвемся, опера!

— Да ты кто такой, чтобы мною командовать? — возмутился Ручка и встал на самом краю ямы. — Видно, же, что он туда по пьяни грохнулся, и…. ай!

— Держу! — Устинов схватил его за воротник и потянул к себе. — Ещё немного, и будет два тела. Чё, сам себя потом вскрывать будешь, коновал?

Он хихикнул и снова выжидательно посмотрел на меня.

— Скажу, чтобы паллеты вниз набросали, — мастер задумался. — По ним пройдёте. Только не упадите.

— Ты мне лучше обувку дай нормальную! — рявкнул Ручка. — Как я тебе пойду в туфлях?

— Какую тебе обувь! — мастер не выдержал и закричал на него в ответ. — Я себе ботинки за свой счёт беру! Рабочие за два дня разваливаются. По паллетам пройдёшь, ничё страшного. Сверху подержим, чтобы не убился.

— Надо Косте в профсоюз позвонить, — тихо распоряжался начальник депо перед своими, но я всё равно слышал каждое слово, — чтобы с похоронами помог. И мужикам скажи, чтобы сложились, кто сколько может.

— Значит, упал работяга, — Кирилл подошёл ко мне с подготовленным фотоаппаратом. — Ну, хоть мне туда лезть не надо. Паха, будь другом, посвети, я щёлкну отсюда.

А Устинов снова посмотрел на меня. Он тоже заметил, в чём дело, он же опытный и матёрый опер. Просто он хотел понять, замечу ли я это сам или нет.

Ведь для него важно, как и для Якута, чтобы я, молодой, научился их работе.

Вот я и научился.

— Он не упал, — объявил я. — Его убили, ударив тупым предметом по затылку, и сбросили в канаву. Всё же на виду.

Следачка и остальные повернулись ко мне, ожидая пояснений.

Глава 5

Первым нарушил молчание судмедэксперт. Яков Ручка очень внимательно на меня посмотрел, хотя обычно он игнорировал всех сотрудников младше капитана. Но такого Ручка стерпеть не смог.

— Да ты же ещё стажёр, — произнёс он, щуря глаза. — Откуда знаешь? Это вас так в школе милиции обучают? Смотри, стажёр, смотри внимательно! Видишь, что у него с затылком? Это травма от падения!

Каждый норовил назвать молодого сотрудника стажёром, хотя после школы милиции я лейтенантские погоны получил еще в августе.

— Осмотрите травмы поближе, Яков Вениаминович, — твёрдо сказал я. — Поймёте, что это от удара, а не от падения. От падения травма выглядела бы иначе.

— А ты-то где насмотрелся? — нервно выкрикнул тот. — А я вот…

— Яха-то у нас спец в этом, — Устинов обнял его за плечи своей ручищей, потом с силой прижал к себе сбоку, наклонил и начал водить костяшкой пальца по макушке. — Яха-то у нас большой спец по травмам. Что скажешь, Яха? А, Яха? А у тебя тут лысина? Стареешь уже.

— Уйди нахрен, Устинов! Отвали!

Ручка с трудом вырвался и отряхнул свою куртку, враждебно глядя на нас всех.

— А где тогда кровь? — он подошёл ближе, обдав меня волной перегара. — Если его стукнули по кумполу, на полу должна быть кровь. А он упал вниз, башкой ударился и…

— Да, — следачка Ирина поглядела на собаку, потом в бетонную канаву. — Вопрос верный. Павел, если у вас есть какие-то обоснования для такого…

Я всё пытался вспомнить что-то про неё. В то время у нас, если женщина и занимала должность следователя, то обязательно крепкая бабища с мощной голосиной, которая и сама смогла бы заломать преступника. А вот эта хрупкая девочка, которая ещё и всем говорила «вы», словно бы была не на своём месте.

А, точно! У неё же дед — из областной прокуратуры, устроил сюда на первое время. А девочка действительно работает, что необычно, чаще такие не пачкают руки или обувь. Ладно, потом повспоминаю о ней что-нибудь ещё.

— Если он упал и стукнулся затылком, то почему лежит лицом вниз? — спросил я.

— Мог перевернуться, — заявил Ручка. — Если умер не сразу, то ворочался, мог попробовать встать.

— С таким-то повреждением?

Раздался щелчок, это криминалист Кирилл начал снимать место происшествия. Начальство депо тем временем отошло подальше, обсуждая свои дела.

Я тоже ненадолго отошёл, чтобы усадить Сан Саныча на чистое место, а то живёт он у меня в квартире, этот мазут с его лап счищать придётся долго. Пёс послушно сел в стороне на плитке и уставился на меня.

— И тогда почему спина, — я, вернувшись к канаве, показал вниз, — чистая? Спецовка-то забрызгана мазутом, но не пропиталась им, как штаны. А если бы он плюхнулся туда спиной, в потом перевернулся, всё было бы чёрным. И волосы, я их вижу, они рыжие. В мазуте и масле бы всё почернело сразу.

— Он мог ё***ся башкой об рельс! — спорил Ручка. — А потом упасть.

— Тогда где кровь? — спросил я. — Рельс чистый, остались бы капли или того хлеще — фрагменты. Если только их не подтерли тряпкой.

— Ну, если он был таким пьяным, как ты, Яха, — пробасил Устинов и снова полез к Ручке обниматься, — то врезался бы и об рельс, и об тепловоз, и прямо между колёс бы упал вниз. Если бы тепловоз тут стоял ночью. Да же, Пашка?

Ах, вот же ты, Василий Иваныч, хитрюга. Вроде и шутит, а как внимательно он всё осмотрел. Очень грамотный совет, хотя он его и дал полунамёком, которого молодой я даже бы и не понял.

Я бы и сам спросил про это, только попозже, но раз Устинов намекает сейчас, надо развить тему.

— Стоял ли здесь ночью локомотив? — я повернулся к начальникам. — На этом пути?

— Откуда? — начальник почесал затылок. — Ночью другую машину к выдаче готовили, приёмщик утром на неё пришёл. У нас людей в ночную смену мало, ходовики работают днём. Полная смена техосмотра работает в ночь, но они в другом корпусе. Так что тут тепловозам ночью делать было нечего.

— Мог вообще-то прогрев поставить, — мастер задумался. — С поездки лайба какая-нибудь пришла, её могли загнать в корпус, чтобы не мешала манёврам. Потом на техосмотр могли увезти.

— Что за прогрев? — спросил я.

— Ну этот, цех прогрева локомотивов, — пояснил он. — Они маневровые работы по депо делают, с места на места тепловозы гоняют. Могу диспетчера спросить, он ещё с ночи не ушёл, его в курс ставят, что куда едет. Или к ним самим сгонять, у них в журнале записано.

— Сгоняй лучше к ним, Саня, — приказал начальник, отходя в сторонку. — Потом скажешь.

Мастер Саня помчался куда-то по цеху в сторону ворот, начальник принялся изучать пиликнувший у него в кармане пейджер, а следователь Ирина насела на Ручку.