Прорыв

Лёхе удалось сканером выловить несколько передач, где говорившие сходились в мнениях в том, что нападение произвели военные из Нижнего, в ту сторону и отошедшие. Как я и надеялся — приятно сознавать, что ты не ошибся.

Каких-либо оргвыводов пока никто не делал, наступать на город не собирались, а разгромленный блок активно усиливали. С их слов выходило, что уже завтра туда должны были пригнать крестьян, чтобы усилили маленькую крепость и вырубили вокруг неё полосу безопасности.

Уже темнело, когда «княжеская» колонна вернулась в «замок». Из кузова «Урала» высадили шестерых девушек, в возрасте так примерно от пятнадцати до двадцати лет, и погнали их следом за «князем». Видать, тот никому, кроме себя, не доверяет выбор собственных наложниц. Других версий, что же мы наблюдаем, на ум не приходило.

Ночью практически любая активность у хлебозавода затихла. Дважды к периметру подходили приблудившиеся зомби, их отстреливали патрули, так и продолжавшие обходить территорию по безопасной полосе между стенами и рвом, под прикрытием колючей проволоки. По окрестностям шарили лучи прожекторов, запитанных от дизельных генераторов, ворота были закрыты, посты на вышках усилены. Единственная дорога перед воротами перекрыта рогатками с той же колючей проволокой, выставленными на ночь в несколько рядов. В общем, всерьёз окопались и в отличие от коллег на блоке не расслаблялись. Разве что минных полей не хватало. Но и без минных полей попытка не то что проникнуть на хлебозавод, а даже подойти поближе была бы самоубийством.

Но одно перспективное место для устройства засады нам всё же обнаружить удалось. В том самом месте, где подъездная дорога от хлебозавода стыкуется с шоссе, под ней проходит дренажная бетонная труба. В течение дня никто в неё не заглядывал, машины ездили над ней, так что внутри её вполне можно было бы устроить мощный фугас. Единственное, что для этого надо бы знать — нет ли у Крапа и его помощников привычки пускать с утра пораньше на дорогу ИРД, инженерно-разведывательный дозор. Такой, с каким я ходил по грязным дорогам Чечни. Для военных — нормальная предосторожность в зоне военных действий, а вот как для бандитов и на территории, где они вроде бы заправляют? Будем посмотреть, надо ждать утра.

Связались по расписанию со своими, узнали, что у тех спокойно, никто в лесу не появлялся и нас в тех краях не искал. Значит, я оказался прав, когда решил скрываться именно здесь.

Валера Воропаев, Зять 20 мая, пятница, день

— Как ни мучилась, а родила, — такие слова произнёс Ватера после того, как двигатель «Путейского-46» был запущен и теплоходик отвалил от пристани, сопровождаемый одним из катеров.

Впрочем, даже несмотря на то, что сделанную молодым балбесом надпись закрасили, «Путейский» уже все именовали «Пацанским» или «Поцанским», тут уж по вкусу. А автора подобного названия погнали кто «Поцем», а кто «Крейсиром», конкретное погоняло пока не прилипло окончательно.

Сейчас виновник всего этого безобразия дежурил у носового пулемёта, покуривая сигаретку, а сам Валера стоял на корме, провожая взглядом пристань, возле которой был пришвартован одинокий белый катер, который, впрочем, начали перекрашивать в синевато-серый цвет с разводами, чтобы впредь в него целиться было трудней. Это тоже было моментом спорным, по которому пока к общему мнению не пришли. Что лучше — быть незаметным, но рисковать тем, что тебя примут за нечто военное и обстреляют, или выглядеть подчёркнуто мирно, но крайне облегчать противнику процесс обнаружения и наведения на цель? В любом случае «Поцанский-46» если и будут красить, то уже после дальнего похода, в который он как раз и направился.

Потянувшись и пару раз взмахнув руками, Зять спустился в кают-компанию, где человек десять бойцов обсели длинный стол, гомоня и стараясь перекричать друг друга. Поход по реке был чем-то новым для всех, поэтому и настроение царило несколько перевозбуждённое и сверхоптимистичное, какое бывает у больших компаний, загружающихся в поезд, чтобы направиться в отпуск. Именно такое впечатление, по крайней мере, это произвело на Валеру.

— Старшой, я так и не понял, по темноте тоже пойдём? — спросил Матроскин, вставая из-за стола.

— Не, ты чего! — отмахнулся Валера. — Буксир фарватер до самой Астрахани знает, но сейчас в ночь лезть отказывается категорически. Ночевать будем где-нибудь на якоре.

— А, ну понял, а то пацаны что-то в непонятках, спорят, — кивнул Матроскин и обернулся к своим: — Слышали? Всё, кто там чего проспорил?

— А на сколько забивались? — полюбопытствовал Валера.

— На магаз.

— Была охота, — хмыкнул Валера и зашёл в «адмиральский» кубрик, который он делил с Буксиром.

Тесновато, но прилично. Обивку коек обновили, стенки покрасили, через круглый иллюминатор света достаточно. Присел, как в поезде, на откинутую нижнюю полку, посмотрел через стекло. Серая вода, далёкий зелёный берег, низкие облака — к дождю, видать. Открыл было книгу, прихваченную с собой, но не читалось. И не сиделось на месте. Душа ждала чего-то нового, раньше невиданного, чего-то, что ожидало их впереди. Отложив томик Брэдбери, вышел на палубу, огляделся. Взятый в поход механик стоял у откинутой крышки двигательного отсека, задумчиво глядя на грохочущий дизель.

— Что-то не так? — спросил Валера.

— Не, всё нормально, — покачал головой измазанный в масле и благоухающий соляркой механик. — Так, привычка смотреть всё время, пока обкатываем его вроде.

— А, понятно.

Буксир сидел в ходовой рубке, на высоком, только вчера установленном кресле, сооружённом из какого-то офисного и поставленного на высокую трубу. Второе, такое же, только отличающееся по цвету, стояло рядом, специально для Валеры. За спиной у шкипера в крошечной радиорубке сидел Валёк — радиолюбитель из Клина, непонятно как прибившийся к Валериной команде, да так с ними и оставшийся.

— Валь, слышал чего интересного?

— Нет. Болтают на нескольких каналах, но издалека и не о нас. Бытовуха всякая.

— Понятно.

Кресло скрипнуло искусственной кожей под тяжеленной тушей Валеры, он откинулся на спинку. Вид из рубки открывался панорамный, ему понравилось.

— Петь, сколько до Рыбинской плотины идти будем? — спросил он шкипера.

— С такой скоростью двадцать часов ходу, а по ночёвкам уже по ходу разберёмся. Но до него ещё дойти надо.

— С Дубной же договорились, — подал сзади голос Валёк. — Пропустят шлюзом.

— Дубна пропустит, а дальше ещё Углич будет, — пояснил Буксир. — С теми разговору не было.

— Это точно, — кивнул радист. — Сколько их ни искал, а в эфире не представлены. Зато Рыбинск нашёл.

— А Углич когда?

— Сто девяносто вёрст до него, часов через двенадцать, — заглянул в какие-то свои пометки Буксир.

— Тогда перед ним надо к берегу приткнуться, — сказал Валера. — Или катер пошлём на разведку, или берегом сходим. Неохота так, без башки соваться, мало ли кто там на плотине?