Прорыв

Он задумался.
– - Ты каких имеешь в виду? Из России которые?.. Кто там лепился к власти, как банный лист к жопе, тот и здесь. Тут сволоте, правда, труднее: власть анонимок не принимает. Ну, а люди... Люди потеряли прекраснодушие, розовые сны. А это придавало шарм. Поэтому иногда кажется, что стали хуже... К чему я это говорю, Григорий?.. Нет, точно, не стали люди хуже. Жара плавит позолоту. Человек здесь, за редким исключением, такой, какой он на самом деле. Голый на горячем песочке, подпрыгивает, сердечный... О Науме не говорю, ты сам его видел. Государственные мОзги! Отец был мудрым, Гриша. Мораль, говорил, надо поддерживать, как штаны. Впереди войны и войны. Коли не будем "поддерживать штаны", кто нам протянет руку? Не приведи Господь, Третий Храм шатнется... Из-за Веспасианов и Навуходоносоров?! Жила у них тонка -- нас порешить... Если кто Израиль кончит, так это родные партийные унитазы. Десять лет собственными глазами вижу, как они друг друга в говне топят, а промышленность в стране как была, так и... да что говорить! Как беда, так с длинной рукой на паперть. К дяде Сэму... Эфраим это давно понял. Вон какую горушку осилил... Что? Комбинат -- комбинатом. Мы все ввинчивались в дело, каждый по своей профессии. Не он один. Он "господ бершевцев", как их Наум-сука окрестил, из Бершевы дустом вытравил. Гуры б такое не смогли. И не взялись бы... Нам, Гурам, от слова "партия" блевать хочется. Я услышу "партия в шахматишки", и то икну. А они не побрезговали. Вступили в правящую партию Авода всем гамузом. Сразу тысяча "олим ми Руссия"... При чем тут идеология и прочие словеса! Тут кто кого за горло держит. Ныне это называется политика. Объединились с иммигрантами из Южной Африки, с местной молодежью, сабрами, которым ходу не давали, как и олимам, и, глядь, у них в Комитете более 51% голосов. Бершевских старцев чуть кондратий не хватил: уплыла власть. Теперь в Бершеве обидь кого! Та-ак врежут! Нет, молодцы, хоть и политики... Недавно с комбината Махтишим уволили двадцать работяг за критику. Вытолкали в пустыню Негев. На все четыре стороны. Комитет на дыбки-- обратно взяли работяг. Такое возможно лишь в Бершеве. Разъярили, видать, народ. Может, оттого, что именно здесь "господа Бершевцы" раздевались догола. А скорее, оттого, что Эфраим с дружками от партийной вони не шарахнулись. Не побрезговали. Чистят казан изнутри, а?.. Нет, меня озолоти...

– - Дов, а если вообще вывести "ад абсорбции" за скобки? Прилетел человек в Лод, а -- ада нет!..
– - Я пересказал ему разговор с Наумом об "ЭЗРЕ"...
– - Еврейские общины США и Европы разберутся, кто -- кто...

Дов долго молчал, облизывая пересохшие губы; наконец, сказал, что это бы, наверное, спасло Израиль, да как приступить? Кошель у Сохнута отнимать, шутишь? Отчет за каждый шекель...
– - Похоже, он думал об этом всю дорогу, стал вдруг называть имена людей, которые годились бы для этого "неподъемного дела".
– - Он усмехнулся. Губы сложились в жесткой складке.

Я ждал, он назовет среди знакомых ребят и Геулу. Кого, если не ее?.. Но Дов Геулу почему-то даже и не вспомнил... Я все думал о ней. С минуты приезда думал. А тут еще Наум напугал в машине своим плачем. Я брел за Довом, дыша открытым ртом. А спросить не решался. Солнце зависло над головой, как белая раскаленная болванка. Кажется, сорвешь с головы кепи, поминай, как звали. Каторжное местечко.

– - А мне как раз завтра в мелуим, -- просипел Дов.
– - С винторезом по дорогам.

– - Как?! Ты же инвалид войны. С клюкой, вон, не расстаешься.

– - Власть, вроде, "не замечает". И я не намекаю. Людишек, знаю, не хватает.

Сели мы в раскаленный автомобиль; диваны как сковороды с огня. Руль только что не дымится. Дов включил кондиционер, полегче стало. Двинулись вдоль Мертвого моря, на север, к Иерусалиму. Глаза режет, Дов протянул мне стопку очков с закопченными стеклами, -- выбирай! Сказал вдруг в горестном раздумье: -- А вот Гуля... лучше?.. хуже становилась?.. Как-то спросила меня в трудную минуту. Еще до женитьбы с Сережкой: "С юности у нас с тобой тюрьма или ожидание тюрьмы... Правильно ли мы жили? А, может быть, надо было быть, как все? Напрасно бедовали? Ишачили в лагерях. Остались одинокими..."

" Гуленок, -- ответил я ей,-- а могла ли ты жить иначе? Когда кругом беда.."-- Дов сжал горячий руль так, что его бурые корявые пальцы побелели.
– - Ах, Гуля-Гуленок, Жанна д'Арк еврейского прорыва. Да рази ж только еврейского!..

– - Что с ней?!
– - вырвалось у меня в страхе. Дов посмотрел на меня, как на привидение.

– - Ты что? Не слыхал?

– - Нет! Где она?!

– - В могиле Гулька...

Мертвое море слепило до слез. Я сидел, сжавшись в комок и слушая скрипучий низкий бас Дова.

– - Умоляла Гулька своего, не лети на это распроклятое сборище! Как чувствовала!.. Серега -- гордый. И за Наумом был, вроде, как за каменной стеной. 'Так, сказал, Гулька, и будем жить вчерашними страхами..." Гордо сказал...

Ну, думаю, лети-лети, мать твою ети... Чем его Могила прихватил?.. Пришла газета, а в ней реча представителя Израиля Сергея Гура: 'Тащить и не пущать!" "Кто не в Израиль, пусть подыхает в своих Биробиджанах..." Не так говорил? Брось! По смыслу так!

Слегла Геула, с сердцем, что ли, стало плохо. Говорит Лие сквозь слезы: "Его, как ребенка, нельзя отпускать одного. Особенно после Сирии".

А через два дня, как на зло, пришла официальная бумага о том, что Геула утверждена в Бершевском университете старшим преподавателем. Два года мурыжили, а тут как раз подоспела. Гулька взяла в руки, бумажка тонкая, папиросная, при мне это было, -- смяла ее в ладони, говорит: -- Вот и наши тридцать сребреников. Расщедрился Синедрион.

На другой день -- инсульт. Сгорела за две недели...

Я закрыл лицо руками, долго сидел так, закусив губу; лишь когда Мертвое море осталось внизу, спросил о

Сергее.

– - А что Сергей?
– - Дов говорил с трудом.
– - Каким был... Бросил все. Ушел в Меа-Шеарим -- в Ешиву. К кипастым. Лева-физик его подобрал. Не подобрал -- увезли бы в Акко. А, скорее, повесился бы...

Из преисподней мы поднимались долго, петляли, огибая скалистые выступы. Мотор ревел натужно.

– - Где похоронили?

– - Тут, у Гефсиманского сада. Рядом с отцом.

Я улетал спустя неделю. На маленькой круглой площади "Кикар Цион", на которой бомбы террористов взрывались уже трижды, увидел из окна такси Дова. В зеленой рубашке и узких брюках солдата израильской армии, с автоматом "Узи" через плечо, он стоял у железных поручней, где только вчера был страшный взрыв, площадь забрызгало кровью прохожих. С другой стороны площади прохаживались, теснясь друг к другу, трое мальчишек в солдатской форме и с длинными многозарядными винтовками.

Небо стало серым. Опять дул горячий ветер из аравийской пустыни -хамсин. Хамсин развевал бороду Дова. Она клубилась, придавая его жесткому багровому лицу яростный библейский облик.

май 1979 - май 1982

П Р И Л О Ж Е Н И Е:

К ЧАСТЯМ 1 И П (Газетные и журнальные публикации даются в сокращении)

ПОЧЕМУ НАС ОКЛЕВЕТАЛИ? Газета "Маарив", 13 февр. 1970 Автор -- Дов Ш.

...О нашей предстоящей поездке стало известно Министерству иностранных дел Израиля. Сразу началисьпопытки сорвать наши встречи с американцами. ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ИЗРАИЛЬСКОГО КОНСУЛАТА В НЬЮ-ЙОРКЕ звонил дважды в день Бернарду Дойчу (организатору поездки -Г. С.) и каждый раз... пыталсяубедить его, что мы советские шпионы и что наше турне нанесет непоправимый ущерб советскому еврейству.

В конце концов, он известил, что премьер-министр Голда Меир и ее министры протестуют против нашейпоездки и лично просят не принимать нас и отменить все дальнейшие встречи... Любопытно, что

Министерство иностранных дел даже не пыталось связаться по этому вопросу с нами, израильскимигражданами... Оно просто широко оповещало всех, что мы "шпионы и агенты Кремля": и руководителейстуденчества в Нью-Йорке, Лос-Анжелесе, Бостоне (Гарвард и другие университеты), и члена Конгреса от 11-го округа Франка И. Браско, который согласился организовать нашу встречу с пятьюдесятью членамиКонгресса США... Руководители Израиля пытались предотвратить вмешательство американского Конгресса впользу советских евреев, а также наших родных и близких... Вышедшие из себя израильские функционеры сделали все, чтобы разрушить в сердцах лучшей части американской молодежи веру в государство Израиль. Они достигли вершины лжи, не рекомендовав корреспонденту влиятельной христианской газеты "Крисчен Сайенс Монитор" интервьюировать нас, потому что доподлинно известно, что мы (далее шел полный наборклеветы -Г. С.) шпионы и агенты КРЕМЛЯ и т. д. и т.п.

ГОЛДА МЕИР "БЫЛА ГЛУХА К НОВЫМ ВЕЯНИЯМ В САМОМ ИЗРАИЛЕ"

"Маарив"

"Джерусалем пост" В 1971-72 гг. в Израиль прибыло: 41,9% лиц с высшим образованием, так называемых "академаим", т. е. людей, занятых умственным трудом. 31,8% - промышленных рабочих, горняков, ремесленников, строителей и транспортников. 0,2% лиц, занятых всельском хозяйстве.

Г. МЕИР: "РЕПАТРИАНТЫ ИЗ СССР ДОЛЖНЫ СЕЛИТЬСЯ В РАЙОНАХ РАЗВИТИЯ" "Трибуна

13.3 1972 г. Иерусалим. Большинство израильских граждан смотрело по телевидению программу 'Третий час", вызвавшую многочисленные отклики. Премьер министр выразила надежду, что репатрианты из Советского Союза будут селиться в районахразвития, создавать свои собственные сельскохозяйственные поселения типа кибуца и мошава, так же, как и делали первая и вторая алии. Голда Меир отметила, что уже существует такое поселение недавних репатриантов из Советского Союза в кибуце Маром Аголан, что на Голанских высотах.