Прощание с колхозом
Шрифт:
Сто лет прошло. И будто ничего не изменилось. Только барин другой – «контора». «Конторские все равно нас обманут» – вот самый уверенный прогноз на день завтрашний.
…«Волго-Дон» и теперь остается мощнейшим производителем овощей, молока, мяса, зерна. 20 тонн молока ежедневно получали здесь в 1996 году и поставляли в город, к нашему столу. За год – более 7 тысяч тонн; мяса – тысячу тонн за год; овощей – 25 тысяч тонн. Повторяю еще раз: такое количество сельскохозяйственной продукции не всякий район способен произвести. В «Волго-Доне» по-прежнему работают 2 100 человек, и никто не потерял работу. В поселках «Волго-Дона», где живут 6 тысяч человек, в домах действуют отопление, водопровод, канализация. Работают три детских сада, три дома культуры, профилакторий, комбинат бытовых услуг с парикмахерской,
Сейчас у нас, жителей городских, великая тревога: правительство постепенно ликвидирует субсидии на содержание жилья. А вот «Волго-Дон» давно и сполна за себя платит. Это доля крестьянская. Но она тяжелее год от года. Она лежит не только на «конторе», но и на каждой семье.
Задержки (до двух лет) с расчетом за произведенные овощи, несообразные закупочные цены на мясо не дают возможности вовремя выдавать работникам заработную плату, иметь оборотные средства для поддержки на нужном уровне производства. А это не проходит даром. Сегодня среднесуточный надой – 6 килограммов. А ведь был и вдвое больший, и даже 17 килограммов. Это помнят. Потому что раньше заготавливали одного лишь силоса 60–70 тысяч тонн. Не только себе хватало, но и соседние хозяйства из года в год снабжали, заготавливали достаточное количество отличного сена, гранул, фуража. Не тот стал полив, не хватает средств на удобрения, семена, соблюдение технологии. Одно другое цепляет, а результат – потеря продукции. Надои и привесы в «Волго-Доне» еще пять лет назад были почти в два раза выше. И урожаи овощей доходили до 700 центнеров с гектара. Нынче – чуть не вдвое ниже.
Ежемесячная заработная плата в «Волго-Доне» была в среднем за 1996 год – 500 тысяч рублей. Она выросла по сравнению с предыдущим годом более чем в два раза – ежемесячно надо платить один миллиард рублей.
– Как жить? – спрашивает молодая женщина. – Шестьдесят тысяч надо уплатить за квартиру, да еще столько же за детей в детский сад. А определили – восемьдесят пять тысяч в месяц.
Действительно, как?
Не укладывается наша жизнь, особенно сельская, в простую арифметику. Живут люди.
На коллективных фермах и баз'aх «Волго-Дона» 6 500 голов крупного рогатого скота. А сколько их в личных сараях и сарайчиках огромного «шанхая», как называют его, что растет год от года на окраине поселка?
Подсчитать не сможет никто. Но говорят, что частного скота не меньше, чем общественного. Значит, около семи тысяч? Сенных угодий вокруг «Волго-Дона» нет. Значит, весь этот скот кормится за счет хозяйства: его земель, техники, вложенных средств. Энергичный, ловкий человек может держать и до десяти голов. Никакие запоры на гумне, никакая охрана не преграда. Корма «уходят» к своим буренкам, колхозные – жуют солому. Если прежде воровали «по совести», чтобы прокормить поросенка, десяток кур для семьи, то теперь «можно» красть и для «хорошей жизни», чтобы купить, например, машину.
И теперь несут, как раньше говорили, а точнее, воруют все, что есть в хозяйстве: на молочной ферме – молоко (и не баночку, детям на кашу, а уже десятками и сотнями литров); на овощных плантациях – не помидорку-другую и не кочан капусты, а десятками килограммов. Приходится ставить охрану. Да не киношного деда с берданкой, а «спецов» из города. Но и они не справляются…
В прошлом году ли, в позапрошлом, когда такая охрана была в новинку, здешние работники возроптали: «Как? Наше кровное… от кого охраняют? Наши деньги тратятся… придумала контора… убрать!»
Убрали. Лишь на сутки. И за эти сутки, за день и ночь, украли с поля не килограммы, а тонны лука, потеряв на этом многие миллионы рублей.
Потеряли все вместе, весь коллектив, который эту землю пахал, засеивал, день-деньской гнулся, полол, поливал – словом, целый
год трудился. А «нашли» люди не сторонние, не из Москвы и не из Волгограда приехавшие, – «нашли» свои, но ловкие, беззастенчивые, корыстные.Остановить их невозможно. Они сегодня оправдывают себя морально: «Зарплату не дают! А надо себя и детей кормить!» Органы милиции, прокуратура, суд ничего с ними не делают. Ведь крадет человек с фермы ли, с поля не государственное молоко, лук, капусту, а свое. Он – акционер, а следовательно, хозяин «Волго-Дона», его полей, скота, угодий. В тюрьму его не посадишь, морально на таких людей не воздействуешь. «Воруй, как мы, воруй с нами, воруй лучше нас!» – это правило ширится, разъедая механизм коллективного хозяйства и подрывая его экономику.
Повторю: не луковицу крадут, не кочан капусты. Совхозный пенсионер рассказывает: «Каждый день вижу в окно, как с дойки идут. У всех – ноша. Особенно одна себя не жалеет. В обеих руках по канистре по двадцать литров. Плечи у нее – как у штангиста».
Лучше теперь живут не самые работящие, а бесстыжие и наглые.
– А если я не могу воровать?! – слышу я не впервые. – Физически не могу! Что мне делать?
В последнее время, когда бываю в «Волго-Доне» и гляжу на поселок, на многоэтажные дома его центральной усадьбы, то грезится мне недоброе. Вспоминаются страшные мертвые города, которые приходилось видеть в степях Казахстана, в Сибири – там жили люди, работали, а потом ушли, все бросив. Истощился рудник ли, шахта, не нужна стала воинская часть. И теперь стоят пустые дома. Свистит лишь ветер в оборванных проводах.
Не хочется думать, что такая же судьба ждет «Волго-Дон», не хочется. Но ведь и в нашей области уже есть селения, где вчерашняя котельная – лишь коробка с трубой, вчерашний детский сад – без дверей, без окон, вчерашний коровник – руина.
«Волго-Дон» внешне еще могуч. Но его «внутренности» разъедают многие язвы. А как говорится, большой падает с большим грохотом, потому что на плечах его – груз великий. Постепенная деградация очевидна. За последние годы надои в «Волго-Доне» упали с 5 500 килограммов до 2 500. Привесы – с 900 граммов в сутки до 300–400. Урожаи овощей – с 600–700 центнеров до 300. Долгов у «Волго-Дона» на июль 1997 года – 16 миллиардов рублей.
Процесс разложения, падения самого мощного, самого производительного хозяйства в области очевиден. И если его, бывшего директора, дважды Героя Социалистического Труда В. И. Штепо, сместили в 1990 году вполне демократично – с помощью инициативных групп, митингов, голосования, – то нынче последние главные специалисты уходят сами.
Уходят они не к сладкой жизни, не к какой-нибудь коммерческой кормушке. Опоздав на пять-шесть лет, они спешат в фермерство. А точнее – убегают от «волго-донского» колхоза, где год от года все тошнее и горше, тем более людям, хорошо помнящим лучшие времена.
А в фермерстве пример им, конечно же, Виктор Иванович Штепо, их бывший директор. Это к нему в прошлом августе привезли нашего премьера, чтобы показать новый фермерский «товар» лицом. Показывать есть что.
У Виктора Ивановича Штепо я стараюсь бывать каждый год. Человек он интересный и мудрый, но более того: судьба дважды Героя Социалистического Труда, ныне фермера – это судьба страны, вчерашний день ее, нынешний, а главное – залог завтрашнего.
Когда в давние годы молодой Штепо возглавил совхоз «Волго-Дон», там были лишь бараки бывшего лагеря заключенных. «Начали строить…» – вспоминает он. Построили один из лучших в стране совхозов, с высочайшей технологией сельскохозяйственного производства, с достойным бытом и отдыхом людей.
Но пришли нелегкие перемены. И Виктор Иванович, уже в годах немолодых, пенсионных, начал новое дело – и опять с нуля. Вернее сказать, дело-то старое, каким занимался всю жизнь: земля, хлеб, – но условия новые. Не огромный коллектив, не тысячи гектаров земли, а лишь свое. И уже в первую осень Виктор Иванович и два его соратника получили две тысячи тонн зерна.
Годы начала земельной реформы – 1991-й, 1992-й – для многих новых хозяев оказались золотыми. Государство давало весьма льготные кредиты фермерам, но зачастую эти деньги доставались не земле, а превращались в доходные магазины, автомобили, в еще большие деньги.