Прошедшее время

Скорее всего к ее словам были добавлены сухие цифры, подтверждавшие нехватку всего одного мешка зерна и достаточного количества керосина, переданного ей по накладным, и суд ее оправдал.

Но с должности ее сняли и она передавала дела, по ее рассказам, не очень грамотному мужику, рядом с которым пришлось работать еще несколько месяцев, чтобы он не «завалил» работу пекарни и не свалил все на нее.

После войны она перебралась к брату в Кишинев, который переехал туда из Кременчуга и работала буфетчицей. Она честно рассказывала, что буфет буфету рознь. Хуже всего было попасть в буфет при каком-нибудь государственном учреждении. Там обслуживались люди солидные, грамотные, на работе не пьющие и подворовывать там было страшно, а времена были не очень сытые после войны. А вот на окраине города или в парке народ попроще собирался, выпивали люди и в выпившем состоянии не очень обращали внимание на полноту подаваемых порций, как еды, так и питья. Вот здесь грамотный буфетчик мог для себя кое-что сэкономить. И бабушка экономила.

Во времена, когда я себя уже помню, бабушка не работала, но была очень деятельна: ходила за продуктами в магазин, держала курицу-несушку в каком-то ящике, находившемся в маленькой прихожей нашей двухкомнатной квартиры, варила супы, в том числе и из крапивы, давила из винограда сок для меня и моего двоюродного брата, когда тот на лето приезжал из Прибалтики, а также читала, приходившую по подписке, «роман-газету».

Неожиданным открытием для меня было то, что одну из маминых старших сестер посадили в тюрьму за кражу. При разгрузке трофейных вещей, вывезенных из Германии, члены ее бригады украли по платью, в которых пришли потом танцы, что очень выделило их на фоне других и послужило причиной расследования. Ее, как бригадира, осудили на пять лет, остальным дали меньший срок. Сидела она где-то рядом с Новокузнецком. Освободилась в связи с рождением ребенка и осталась работать там же на металлургическом комбинате. Дождалась выхода отца своего ребенка, вышла за него замуж и родила еще одну девочку.

Уже в достаточно зрелом возрасте с мужем развелась и переехала с одной из дочерей в Могилев, поближе к исторической родине, а другая дочь вышла замуж и уехала жить в Тулу.

Добрейшая была тетка. Приезжала к нам в гости в Кишинев с какими-то ягодами в пластиковой канистре. Потом кинула туда целых 25 рублей, чтобы младшая сестра не припиралась и не всовывала их ей обратно. Пришлось потом постараться, чтобы их оттуда вытащить.

Старший брат матери сделал карьеру и дослужился до младшего лейтенанта (говорили, что сидел в засадах на путях возможных маршрутов побега заключенных из ГУЛАГА).

Потом перешел в пожарную охрану, где его карьера покатилась под откос, потому что он был уличен в двоеженстве, той женой, с которой уже не жил. Естественно, был скандал. Я его помню, еще, относительно, крепким, но здорово выпивающим мужиком.

Еще одна сестра моей матери, не закончившая ничего, кроме средней школы нашла свое призвание в бизнесе. Она, в «махровые застойные годы» развитого социализма, занималась мелкой коммерческой деятельностью. Во-первых, она сама шила и продавала пошитое через комиссионный магазин и на ярмарках, а также, немного спекулировала, несмотря на то, что эта деятельность каралась в рамках уголовного законодательства (некоторые за такие дела сидели в тюрьме). А официально она числилась уборщицей в одном из подразделений пожарной охраны, чтобы иметь трудовой стаж для получения пенсии, но фактически там работал другой человек, который и получал заработную плату. Вы ничего плохого про нее не подумайте, потому что начинала она, как и многие, на швейной фабрике, но потом, наверное, ей было знамение, и она поменяла стиль жизни на тот, который, несколько, расходился с официально транслируемым Коммунистической партией. Для меня она была любимой теткой, потому что все праздники мы проводили у нее в гостях за прекрасным столом, а также потому что от нее мне доставались великолепные подарки (один настольный хоккей чего стоил – редкая вещь по тем временам).

V

Но, наряду с перечисленными противоречиями в «мое время» было много позитива.

Например, мы все справедливо гордились достижениями в освоении космоса, восхищаясь мужеством наших космонавтов и находчивостью советских ученых, чья научная мысль опередила в этой области идеи ученых из других стран. В спорте и балете мы были одними из лучших. И это безоговорочно признавали в странах проклятого капитализма.

Наши гидроэлектростанции готовились признать восьмым чудом света, но решение отложили на более поздний срок, мотивируя это непонятными, пока, экологическими последствиями от их эксплуатации.

Неизгладимое впечатление, прежде всего своей помпезностью, производили съезды Коммунистической партии Советского союза. Их транслировали по телевидению и дикторы говорили, что на них присутствовали представители «всего прогрессивного человечества». Это человечество было прогрессивным ровно потому, что на словах строило социализм, а на деле у них там было все не так просто (давала о себе знать национальная специфика). Где сейчас это «прогрессивное человечество»? А тогда, в «мое время» из многих стран приезжали гости послушать доклад генерального секретаря ЦК КПСС (центрального комитета коммунистической партии Советского союза), сопровождая его «бурными и продолжительными аплодисментами». Приятно на все это было смотреть, но, честно говоря, и скучно тоже.

А как в «наше время» хоронили достойных людей!!! Красота – неописуемая!

В «то время» все знали, что самых достойных хоронят на Красной площади в Москве, возле кремлевской стены. Начало этому погосту безбожников положили непохороны Ленина, забальзамированное тело которого положили в мавзолей для всеобщего обозрения. Последовавших за ним в мир иной соратников по революционной борьбе, все-таки закапывали в землю, но не сопровождали это действо религиозными обрядами. Правда, товарища Сталина положили, сначала, рядом с Лениным, но потом передумали и тоже закопали рядом с мавзолеем. Достойных людей попроще сжигали, а урны с их прахом, помещали в кремлевскую стену, которая после этого стала еще и колумбарием.

В «мое время», даже, ходил анекдот, подчеркивавший, насколько непросто попасть на это престижное кладбище:

Теща, облагодетельствовавшая зятя земными благами, заявила тому: «Хочешь не хочешь, но за все что я для тебя сделала ты должен похоронить меня на Красной площади». На следующий день зять вернулся домой и говорит: «Теща, я обо всем договорился. Похоронят тебя на Красной площади. Но хочешь не хочешь – похороны завтра».

Процесс похорон на этой площади, отдаленно напоминавший крестный ход, транслировали по телевидению для всей страны, что, несомненно, способствовало популяризации данного кладбища среди населения.

Чувствовалась в этих похоронных процессиях какая-то основательность. Один известный музыкант «того времени» вспоминал, что, глядя на пышные похороны руководителей советского государства в восьмидесятые годы 20 века, ему казалось, что эти времена никогда не кончатся.

И только немногие понимали, что государственный строй, при котором на полном серьезе разработали и преподавали «Научный коммунизм» – просто, не может не закончиться.

Хотя, должен со всей ответственностью заявить, что «Научный коммунизм» – это тоже одно из значимых достижений советской эпохи, аналогов которому на тот момент в мире не было (сформировался в середине 60-х годов 20 века в Советском союзе и стал составной частью «марксизма-ленинизма»). По мнению его авторов, он «раскрывал закономерности развития мирового революционного процесса, закономерности возникновения и развития коммунистического общества – высшей ступени прогресса человечества, убеждал, что именно эти закономерности определяют основное содержание социальных изменений в нашу эпоху». Ну, скажите, кто еще смог до такого додуматься?

В этом месте, следует напомнить, что не только апологеты научного коммунизма, но и другие люди задолго до них продвигали в народные массы весьма специфические воззрения.

В истории человечества было немало примеров того, как общества и государства формировались вокруг веры в нечто мистическое и сложнодоказуемое, иногда сдабриваемое заумными формально-логическими умозаключениями. Однако, большинство таких учений обещали райские кущи в загробной жизни, а научный коммунизм в этой. На этом он и погорел. По иронии всевышнего в процессе построения коммунистического рая на этом свете стало туговато не только с одеждой, но и с хлебом насущным. Думаю, что многие еще помнят пустые полки продовольственных магазинов и очереди за продуктами питания в самой передовой стране мира.

Конец ознакомительного фрагмента.