Прошлое — чужая земля

— Эй, какого хрена…

Удар в лицо не дал ему договорить. Резкий, почти спокойный удар ладонью. Просто чтобы сэкономить время.

— Карабинеры. Нужно поговорить. Веди себя хорошо, и мы скоро уйдем. И даже не станем записывать в протокол, что творится в этом притоне. Где мы можем спокойно побеседовать пять минут?

Лысый посмотрел в лицо сначала одному, потом второму и третьему. Повернулся и пошел, не произнося ни слова и не приглашая следовать за собой.

Они вошли в грязную комнатушку, служившую офисом, в которой накурено было еще хуже, чем в игорном зале. Лысый смотрел на них вопросительно. Бригадир сунул ему под нос фоторобот и спросил, видел ли тот когда-нибудь этого человека. Он посоветовал, прежде чем отвечать, хорошенько подумать.

Лысый хорошенько подумал и ответил: да, он видел этого человека и знаком с ним.

С этого момента события начали развиваться быстро. Даже стремительно.

За пару дней установили личность подозреваемого. В адресном столе значилось, что он жил с матерью, вдовой. Но застать его по тому адресу оказалось невозможно. Карабинеры напрасно давили на кнопку домофона — из квартиры никто не отзывался.

Тогда они попробовали порасспрашивать соседей. Синьора Кардуччи? Она умерла дней двадцать назад. Значит, свидетельство о кончине еще не поступило в отдел регистрации рождений и смертей, подумал Кити. А парень? Вы имеете в виду Франческо? После смерти матери его не видели. Никто о нем ничего не знал. Может, уехал в другой город к родственникам. Нет, наверняка ничего не известно, это просто предположение. Нет, они понятия не имеют, есть у них родственники в других городах или нет. Честно говоря, они вообще ничего о них не знали. Ни он, ни его мать никогда не общались с соседями. В общем, полный мрак.

И тогда у Кардинале родилась еще одна идея.

— Лейтенант, надо проникнуть в дом.

— Как это «проникнуть», Кардинале? Ни один прокурор не выдаст нам ордер на обыск. Пока у нас ничего против него нет. Абсолютно ничего. Голые предположения. А вдруг этот парень ни при чем? Что я скажу прокурору?

— Вообще-то я вовсе не имел в виду ордер на обыск…

— А что вы имели в виду? Незаконное проникновение в дом? Чтобы соседи позвонили в службу спасения и нас арестовала полиция?

Кардинале ничего не ответил. Пеллегрини, казалось, полностью сосредоточился на носках своих ботинок. Мартинелли стоял неподвижно и смотрел отсутствующим взглядом. Лейтенант посмотрел на них и догадался наконец, о чем шла речь.

— Понятно. Вы предлагаете взлом. Выбиваем дверь…

— Зачем ее выбивать? — возразил Кардинале. — Мы отобрали у одного домушника связку ключей. — Затем, словно оправдываясь, он добавил: — Его арестовали после десяти ограблений. Это было еще до вашего приезда в Бари. Думаю, он все еще сидит.

— Вы хотите сказать мне, что отобрали у арестованного связку отмычек, забыли упомянуть ее в описи — то есть украли — и сохранили для личного пользования?

Кардинале молчал, поджав губы.

Кити собирался еще что-то добавить, но передумал. Взял сигарету, поднес огонь и докурил до конца. Трое помощников ждали, ничего не предпринимая. В конце концов он потушил сигарету, глубоко и устало вздохнул, оперся правой щекой на кулак руки, локтем которой опирался на стол. Снова оглядел их всех по очереди.

— Объясните мне поподробнее, что вы собираетесь сделать.

Глава 5

Однажды я встретил сестру.

Я, как всегда, бродил по центру, рассеянно глазея на витрины дорогих магазинов, в которых в последнее время покупал себе одежду.

Кажется, мне требовалось подыскать себе что-нибудь на осень и зиму, но общение с продавщицами, выбор и примерка в тот момент представлялись мне непосильной задачей.

Встретившись с Алессандрой, я не узнал ее, во всяком случае, не заметил. Это она остановилась прямо передо мной, практически перегородив мне дорогу.

— Джорджо? — Вряд ли сестра произнесла мое имя таким тоном только из-за того, что я ее не узнал. Скорее, она что-то увидела — или чего-то не увидела — в моих глазах.

— Алессандра. — Называя ее по имени, я осознал, что в последний раз делал это в глубоком детстве — бог знает сколько лет назад.

Она выглядела намного старше своих двадцати семи. Лицо преждевременно увяло, лоб, уголки рта и глаз покрылись сеткой морщинок. Внимательно приглядевшись, я обнаружил на висках несколько седых волосков.

— Джорджо, что с тобой? Ты похож на наркомана.

Сколько мы не виделись? Я не мог вспомнить, когда она в последний раз приходила к нам. Любопытно, я уже вел тогда свою новую жизнь? Нет, по-моему, нет. Кажется, мы виделись до того, как я начал общаться с Франческо. Значит, как минимум десять месяцев назад. Точно, она приходила на Рождество, и с тех пор мы не пересекались. Как странно: она как будто вынырнула из прошлого. Из той жизни, которой я жил до того, как подружился с Франческо. Эта жизнь казалась — была — так далека. Я не мог решить, скучал ли по ней. Она просто была далеко.

— Как дела?.. — Я даже не смог повторить ее имя, до того мне стало неловко, и я оборвал себя на полуслове.

— Хорошо, а у тебя?

Странная встреча. Похожая на встречу едва знакомых людей. Что у нас осталось общего? Как дела? А у тебя? Хорошо, как семья? Какая семья? Твоя или моя? Которая?

Неожиданно мне захотелось поговорить с ней. Этого никогда раньше не случалось, но мне было так одиноко. Я плыл по течению без руля и ветрил. Как странно: у меня ведь была сестра. И тогда я предложил ей выпить кофе. Она внимательно посмотрела на меня, но я не смог расшифровать ее взгляд. Не то чтобы изумление, то есть изумление, но какое-то необычное. С грустью. Но она согласилась выпить со мной кофе.

В тишине мы дошли до знаменитой старинной кондитерской, целиком отделанной деревом, полной приятных, старинных запахов. Она почти всегда пустовала, особенно безнадежно устаревшая чайная комната.

— Это правда, что ты больше не учишься, Джорджо?

Я остолбенел. Откуда она знала, что я больше не учусь? Очевидно, рассказали родители. Но это значит, что родители и сестра общались. И обсуждали мои дела. Уму непостижимо.

— Правда.

— Почему?

— Тебе мать рассказала?

— Они оба мне рассказали.

Мы сели за столик. Все столики были свободны, за исключением одного в противоположном конце кафе, за которым сидели две старушенции лет семидесяти с выкрашенными в голубой цвет волосами. Вокруг них стояли многочисленные пакеты из магазинов одежды. Они курили сигареты с мундштуком.

— Когда?

— Какая разница? Что с тобой происходит? Ты влез в какое-нибудь дерьмо?

Да, я действительно влез в какое-то, мягко говоря, дерьмо. Выражение емкое и достаточно точно отражающее то, чем я занимался в последние месяцы.