Простая речь о мудреных вещах

Все философы только что сменяются – круговращение! И что же такое философия, спрашиваешь себя, наконец. Она заикается на первом слове, или начинает предположением, выводит из него следствия, делает заключения, то есть, строит дом на песке, который и стоит только до первого вихря, очищая место другому, такому же скудельному зданию, избушке на курьих ножках. (2)

Во всех системах принимается, предполагается нечто; и на этом нечто строится уже система, следовательно, всякая такая система есть условная. А нет ничего такого сущего, твердого, верного, положительного, что должно бы безусловно принять за основание.

Сколько систем было на свете! И все эти системы сменяются, как сменяются листья каждую осень. Всякий молодец на свой образец. Этого мало: они спорят между собою, и бьют друг друга наповал. Хоть бы начинали так: Кажется мне вот что. Нет, каждый думает, что он нашел истину…

История всех наук представляет одни и те же явления: чем более кто занимается какой бы то ни было наукою, тем яснее видит, пройдя известный путь ее, что он упирается в глухой переулок и тайну. Чем более кто знает, тем яснее понимает, что не знает ничего главного, основного, а знает только поверхностные явления, отношения, условия взаимные влияния. Мы не понимаем вполне даже собственных дел своих, условий своего сочинения, то есть Истории, состоящей из событий человеческой жизни.

Все наши поскудные [23] объяснения, из которых с каждым, если кому удается найти какое, мы носимся, кудахча, как курица, снесшая яйцо; все наши науки, которыми мы так кичимся, в какой пропорции относятся к чудесам мира сего? – (А тот!) – Как пылинка к солнцу, как капля к океану [24] . И есть люди, особенно в наше время, которые бывают очень довольны своими открытиями, и, снеся по яйцу, чаще по болтуну, удостаиваются апофеоза пред рукоплещущей толпою!

23

Поскудные объяснения. «Словно поскуда употребляется как брань, в производном от него поскудный выражается то же смысл. Если это слово написать с разделением – по-скудные, удерживая в представление скудости, тогда оно будет иметь смысл, делу приличный; только в этом смысле не получило оно еще хода в литературе». Слово «поскудные» я употребил в смысле – недостаточные, бедные, неполные, мелкие.

24

Объяснения… относятся к чудесам мира сего, (а тот?), как пылинка к солнцу, как капля к океану. «Слово в скобках – а тот! не догадываюсь, к чему относится?» Ответ: К тому миру, то есть: если наши объяснения относятся к чудесам этого мира, как… капля к океану, то в каком же ничтожном отношении они находятся к чудесам того мира!

Судя по тем малым успехам, как бы, кажется, уму не смириться! Коли он так несостоятелен даже относительно того, с чем он мог бы кое-как справиться, то как же ему топыриться к недосягаемому, и, при сознаваемой ежеминутно невозможности, как ему можно отвергать с дерзостью его существование! [25] Щепкой он хочет сдвинуть гору, – не может, – и вместо того, чтоб, отерши с себя пот, сознаться в бессилии, он отрицает и даже произносит хулу [26] : не дерзкая ли это и вместе безрассудная гордость! (3)

25

«Его существование». «Чье? Недосягаемого? Но недосягаемое стоит в тексте не в значении непостижимого Творца, а в другом смысле. Так, по крайней мере, представляется». Ответ: Я не понимаю замечания критика: в указанном параграфе говорится вообще о недосягаемом, какое бы оно ни было.

26

Отрицать что? (бессилие?); произносить хулу – на кого? на что? «Мысль высказана не полно». Ответ: Отрицать и произносить хулу употреблены в смысле глаголов средних.

Солнце ударило в окно, под которым мне случилось спать. Я проснулся и увидел пред собою столб атомов, кружившихся в пределах его лучей. Иные между ними падали, как звездочки блестящие. Не так ли кишат и вращаются миры в беспредельной вселенной? Что же значит человек в этой бездне? Он обнимает, правда, своею мыслию, летает над всеми мириадами миров, но оборотится на себя и не находит ни единого слова в объяснение своей сущности, чувствует только свое ничтожество. Но не в этом ли чувстве и заключается его величие? При всем могуществе, в сознании ничтожества, в смирении!

Науки должны бы, подходя к первым причинам, к причине причин, к завесе, отделяющей Святая Святых, восклицать: Двери, двери! Премудростию вонмем! (4)

(Удивительная способность человека, отвергая все высшее, веровать в собственные догадки и фантазии, и довольствоваться ими; отрицать все [27] ; съехавши на нет, успокаиваться, да и других успокаивать, даже негодовать, зачем не успокаиваются!)

Все чудеса эти мы должны допускать, признавать, принимать, comme faits accomplis [28] , потому что они перед нами, около нас, у нас, в нас. И человек не может не чувствовать пред ними благоговения, если он еще не одеревенел, не окаменел, не ожесточился, не сроднился задним числом с своим Дарвиновым прародителем, подобно нашим несчастным аки-философам. Ум человеческий должен преклониться пред этою премудростию и непостижимостью со страхом! (5)

27

«И зачем же только отрицать и уничижать произведения человеческого ума? Не суть ли они высшее Божье чудо в мире». Ответ: Так и я думаю.

28

Как свершившиеся факты (франц.) – Прим. ред.

Не такой ли страх (Божий) древний Соломон почитал началом премудрости?

Мудрейшие люди на свете были всегда убеждены в ограниченности разума, и сознавались в своем невежестве!.. Я знаю, что ничего не знаю, говорил Сократ. Другой мудрец сказал даже: ничего нельзя узнать, ничему нельзя научиться, ни в чем нельзя удостовериться: чувства ограничены, разум слаб, жизнь коротка. (6)

Что же остается делать человеку, спросили бы мы его? Он, разумеется, отвечал бы: не знаю [29] .

29

А наши мыслители разрешают смело: что хочешь? – Молодцы! За словом в карман не полезут.

Настоящий материалист, знакомый вполне с миром материи, должен бы быть самым благочестивым человеком; по преимуществу он должен бы, кажется, делаться самым пламенным идеалистом!

И гений науки положительной, Ньютон, снимает действительно шляпу, произнося имя Божие. (7)

Поверхностное знание в философии природы, говорит Бакон, ведет к атеизму, глубокое знание приводить к Богу.

Вселенная, природа земная, человек – каким образом бессознательная сила, или совокупность бессознательных сил могла сотворить все сущее разнообразие? Кто начертил им план, кто сделал рисунок, назначил количество материалов, почему число их было ограничено так или иначе?

Из миллионов клеточек состоят разные органы в человеке, которые взаимно действую друг на друга, подвергаясь в тоже время множеству других влияний. А там еще беспредельные миры, мириады звезд, отстоящих одна от другой на неизмеримые расстояния, и, опять-таки, взаимно действующие одна на другую, что земля замечает на себе по солнцу и луне. И все это сотворилось само собою по неизвестному никому плану, которого миллиардную долю, йоту единую, величайшие гении сочинить, прибавить, убавить не могут!

Отчего же теперь ничего не устраивается, само собою? Напротив, – как глупым детям не в помощь отцовское богатство, так мы из готовых материалов, со всевозможными средствами, не можем устроить себе ничего порядочного, даже в нашем мелком смысле!

Какая целесообразность явствует во всех произведениях природы и ее действиях! Птицы летают, рыбы плавают, черви ползают, человек находит удовлетворение всех своих нужд, полы соответствуют один другому во всех отношениях…

Взгляните на полевую лилию, которой сам Соломон должен уступить в великолепии и изяществе: она заключалась в крошечном семечке со всеми своими яркими цветами и их оттенками, с правильным, геометрическим рисунком своих очертаний, со всею силою и делимостью своего благоухания, – а вот из этого другого одинокого, кажется, семечка, вырастет, возвысится к небу пальма и распространит свои зонтообразные ветви далеко кругом. По какому чудному закону совершается это произрастение, и цвет голубой не явится нигде вместо желтого, или алый вместо зеленого, круглый листок не попадет между продолговатыми?

В эфемерном (мгновенном, живущем мгновении) насекомых, в былинке едва приметной для глаза, примечается та же премудрость, как и в солнечной системе.

Кому приписать всю эту целесообразность? Неужели можно успокоиться на мысли: все это сделалось само собою из какого-то бессмысленного, невесть откуда взявшегося хаоса, на который снизошла откуда-то особая неведомая, не ведущая ничего, слепая сила, сотворила все в удивительном порядке, с удивительным разнообразием, означила всему пределы, nec plus utra, и успокоилась, исчезла!