Прости, мне плевать, что нельзя

Кладет трубку.

– Ну?
– я всё-таки перехватываю руку Антона, обжигая пальцы об его горячую кожу.

– Пока сложно сказать,- хмурится Антон,- Сказал, что отец сегодня точно останется в реанимации. Позвонить ему завтра к обеду.

– Но он не умрет?
– с робкой надеждой уточняю.

– Подгорный сказал, что пока 50/50,- ровно произносит Антон и тяжело поднимается со скамейки,- Поехали домой. Нас всё равно не пустят.

43.

В машине Антон упорно молчит. Включает какой-то старый рэп на полную громкость, так что у меня закладывает в без того звенящих после выстрелов ушах. А после просьбы убавить, делает лишь чуть тише. Ровно настолько, чтобы голова не взрывалась, но и разговаривать не было никакой возможности. Пару раз я кидаю на него тяжелые умоляющие взгляды и сдаюсь, отворачиваясь к окну. Накатывает гигантской силы опустошение и безразличие ко всему. Вадим в подвешенном состоянии, и мы все вместе с ним. Он знает о нас с Антоном, но это становится вдруг таким неважным по сравнению с его возможной смертью.

Я не представляю, как жить дальше. В любом случае. Не хочу думать о том, что мой муж умрет, а спрашивать у Антона, что мы будем делать, если выживет, сейчас язык не поворачивается. Я вижу, что Тоше совсем не до меня. Он варится в своём личном котле из горя, страха и чувства вины, возможно туда примешивается переосмысление смерти матери, а я как слишком острая приправа, с которой итак уже переборщили. Я понимаю...Но это так больно осознавать, что сейчас я ему не нужна.

Мы подъезжаем к дому, так и не сказав друг другу ни слова. Антон просто выпрыгивает из машины хлопает дверью и идет в дом, не дожидаясь меня и не оборачиваясь. Я провожаю его взглядом, пока картинка окончательно не расплывается от выступивших слёз. Ещё минут пятнадцать сижу в машине, давая себе время собраться, и только потом выхожу.

Тимку я нахожу на кухне, поедающим блинчики, которые печет ему Ирина.

Напротив сына сидит моя мать и пьёт кофе. Наши взгляды пересекаются, и я...Я не знаю, что сказать. Даже, что чувствую, не знаю. Мои мысли настолько заняты тревогой за Вадима и отчуждением Антона, что на неё у меня просто не хватает душевных сил. Мне неприятно, да...Где-то противно...Но разве это имеет какое-то значение, если Вадим умрет? Или если я всё-таки сбегу с Тошей? Имею ли я моральное право её осуждать? Да и я даже не знаю, за что точно...Я хочу знать. Да. Правду. И после решить, как к этому относиться.

– Мам, можно тебя на пару слов?
– и киваю на дверь.

– Конечно, Лей,- мама медленно отставляет чашку кофе и встаёт.

Не дожидаясь дольше, выхожу из кухни и направляюсь на террасу, выходящую на задний двор. Там есть уютные плетеные кресла и так нужное мне для этого разговора уединение. Чувствую, что она идет за мной вслед в след. Сердце вопреки всему начинает тревожно биться, хотя я уж думала, что за сегодняшний день израсходовала весь свой запас эмоций. Я занимаю левое кресло, предлагая жестом матери устроиться напротив. Впиваюсь пристальным взглядом в её серое от тревоги лицо, пытаюсь заглянуть в отстраненные чёрные глаза. Желание быть требовательной и устроить допрос моментально отпадает.

– Мам...Врач сказал, что шансы хорошие,- я говорю совсем не то, что планировала. Если задуматься, это смешно, что это я её сейчас успокаиваю, а не наоборот. Но мне уже давно плевать на логику.

– Антон сказал 50/50, не преувеличивай,- слабо улыбается мне мама и, перехватив, крепко сжимает мою ладонь. Её рука теплая и такая родная. Повисает вязкая, но уютная тишина.

– Хочешь узнать подробности, да?
– мягко интересуется мать через какое-то время.

Я хочу было спросить, как она догадалась, но в горле моментально пересыхает, и я могу лишь кивнуть. Мама устремляет невидящий взгляд мимо меня и начинает тихо говорить.

– Я познакомилась с Вадимом в университете на первом курсе. Он был подающим большие надежды аспирантом на нашей кафедре мировой экономики. Ты бы ни за что не узнала нынешнего Вадима в том веселом умном мальчишке,- она мечтательно улыбается, глядя куда-то вглубь себя,- Впрочем, тогда и он мне мальчишкой не казался. Красивый молодой мужчина, который вдруг обратил на меня внимание, несмотря на то, что противоположный пол я боялась как огня. Вдруг меня с кем увидят, а потом отец узнает? Нечистая, позор! Я была обещана твоему отцу лет с десяти, и все только и ждали моего восемнадцатилетия. Я давно свыклась со своим будущим. Фарид мне нравился, мне даже казалось, что я в него влюблена, пока...

Мама поджимает губы, бросает на меня быстрый взгляд и продолжает тише.

– Пока я не встретила Вадима. Между нами ничего не было, - она с преувеличенным вниманием начинает разглядывать свой маникюр и кольца на музыкальных длинных пальцах,- Ну...ничего такого... Много слов и пара поцелуев. Но...Вадим все же пошел к моему отцу, а на следующий день его избили в подъезде собственного дома и уволили из университета, написав ужасную характеристику. Но он был упертый. Всегда...На тот момент он, мне кажется, и не понимал насколько. Ведь даже после всего этого...Он все равно как-то выловил меня в парке и предложил бежать. А я...

У мамы начинают блестеть глаза, а голос слегка дрожать.

– Я молода слишком была, понимаешь? Я решила, что он просто с ума сошел! Как мы будем жить? На что? Он хоть понимает, кто мой отец? А Фарида? Да нас найдут через пару часов и убьют! Такого наговорила! За то, что вообще посмел подойти, дотронуться...Мы потом долго не виделись...

Мама переводит мутный взгляд на меня, скользит им по моему лицу, останавливается на глазах.

– До самой твоей помолвки...Помнишь, мне плохо стало? Ну, так вот...

– Но...Как же...Ты же слышала имя?
– шепчу ошарашенно.

– Так он его сменил,- отвечает мама,- он был Володя. Владимир Львович Палеев. Я же не в этом городе жила и училась, а Фарид его и не видел никогда. Только отец мой...Вот так.

Я устало откидываюсь на спинку кресла. Мой мозг получил сегодня настолько сильную нагрузку, что, кажется, просто не способен впихнуть в себя ещё хоть каплю информации.

– Ты не подумай, - вдруг торопливо добавляет мать, потупив глаза,- Между нами не было ничего. Я бы никогда... Да и Вадим...Он не из тех, кто быстро прощает...А потом появился Тимка, и ты...

Она вдруг улыбается широко и открыто, обеими руками крепко сжимая мою ладонь.

– Ты у меня такая молодец на самом деле, Лейла. Я тобой очень горжусь, дочка...Очень! Столько женской мудрости в тебе, а ты такая ещё молоденькая. Я видела, что у вас хорошая семья, несмотря ни на что. И что она такая только благодаря этой умной мягкости в тебе. И я давно похоронила чувства в себе, правда! Пока всё не изменилось...

– Что изменилось?
– хмурюсь я.

– Как что? Ты влюбилась. В Антона. Разве нет?
– искренне удивляется мать, и, видя шок на моем лице, смеется,- Нет, я знаю, что вы старались...И Вадима с Мадиной вы может и провели, но я всё-таки мама твоя. Неужели ты думала, что я действительно не замечу?