Прости, но я люблю тебя

— Ах, так? Знаешь, что я тебе скажу? Кто последний, тот и оплачивает «подвешенный»! — И, сказав это, Алессандро её обгоняет и бежит как сумасшедший на пьяцца Арджентина.

— Эй, но так ведь нечестно! Я вернулась посмотреть, в порядке ли ты!

— А кто тебя просил?! — Алессандро смеётся и продолжает бежать.

— Эй, а что значит «подвешенный»?

— Я тебе объясню, когда будем на месте, сейчас мне нужно всё моё дыхание, чтобы победить, — Алессандро ускоряется, быстро пробегает руины Пантеона, потом пробегает площадь, бежит мимо отеля, всё время прямо.

Снова звонит телефон. Алессандро замедляется, но не останавливается. Достаёт телефон из куртки. Смотрит на экран и не может поверить своим глазам. Оборачивается на Ники, которая приближается к нему.

— Так это ты мне звонишь!

— Конечно, на войне как на войне. Всё честно. Ты заставил меня вернуться назад, а потом коварно обогнал, разве нет? Кто уделяет много времени телефону, от телефона и умрёт!

— Да, но я не попался в ловушку. Ведь ты и была тем, кто заставил меня сохранить твой номер!

— Вот видишь? Поэтому и нельзя быть хорошим человеком! — всё это время они продолжают бежать. — Ну, расскажи мне эту историю о «подвешенном», если не расскажешь, я не буду платить!

— Это мы решим на месте... Если не заплатишь, то это будет нечестно.

И они бегут дальше, один за другим, пока не вбегают в «Паскуччи».

21

— Первый! — Алессандро облокачивается о стеклянную витрину.

— Конечно, ты ведь обдурил меня, обманщик!

— А ты не умеешь проигрывать!

Они оба стоят в дверях, нагнувшись друг к другу, пытаясь отдышаться.

— В любом случае, это было неплохо, да?

— Да, а я ведь всё время играю в волейбол. Я думала, что с легкостью смогу обогнать тебя, в противном случае, я не бросила бы тебе вызов.

Алессандро поднимается, дыша открытым ртом.

— Сожалею, но у меня дома беговая дорожка. Двадцать минут каждое утро... А напротив – экран, имитирующий леса и горы, пейзажи, помогающие держать себя в форме, а прежде всего – побеждать таких, как ты.

— Да-да. Если повторим, то ты проиграешь.

— Конечно, сейчас, когда ты знаешь, что я занимаюсь только по двадцать минут, у тебя есть преимущество. Секрет любой победы состоит в том, чтобы не переигрывать. Нужно уметь остановиться в подходящий момент. Каждый в мире – хороший игрок, но мало кто умеет быть хорошим победителем.

— Ты придумал эту фразу?

— Не знаю, мне нужно это решить. Но я не помню, чтобы крал её у кого-то.

— Знаешь, теперь она кажется мне полной фигнёй!

— Что такое? Если кто-то другой скажет эту фразу, то она поменяет значение?

— Зависит от того, кто этот другой.

— Извините… — пара иностранцев вежливо просит их немного разойтись – они не могут войти внутрь.

— Oh, certainly, sorry… — говорит Алессандро, отходя на шаг.

— Конечно, с твоей беговой дорожкой и грязными трюками ты меня обогнал, но по-английски я говорю лучше тебя! Ты мог бы нанять меня в качестве специалиста по международным связям.

Алессандро улыбается, открывает стеклянную дверь, ждёт, пока она войдёт, и закрывает за собой.

— Знаешь, что мы говорили, когда заканчивали футбольный матч и начинали его обсуждать?.. Кто выигрывает – празднует, кто проигрывает – оправдывается.

— Да, хорошо, я тебя поняла: я должна платить. Я согласна. Я всегда расплачиваюсь, если проигрываю пари.

— Отлично, тогда сегодня платит она. Я буду большую порцию, с лесными ягодами.

Ники же изучает меню.

— А мне с киви и клубникой. Так что с этой историей о «подвешенном»?

— Ах, да. Ладно, раз уж ты о ней не знаешь, то если хочешь – можешь не платить. Было бы даже справедливо, если бы ты этого делать не стала.

— Сначала ты мне расскажи, а там я решу, платить или нет.

— О, надо видеть, как тебя это задевает… проиграла и теперь готова укусить!

Ники пытается ударить его, но Алессандро быстро отскакивает от неё.

— Ладно, ладно, хватит. Я объясню тебе, что значит «подвешенный». Это произошло от неаполитанской традиции. Неаполитанцы щедры во всём, и когда они приходят в бар, то кроме своего заказа, они оплачивают кофе того, кто входит в бар после них. И есть даже кафе «подвешенных», для тех, кто не может заплатить за себя.

— Круто, мне нравится. А что, если бармен притворяется? Берёт деньги с предыдущего, а следующему, кто входит, который хочет лишь кофе, ничего не говорит и с него тоже берёт деньги?

— «Подвешенность» строится на доверии. Я заплачу, бармен возьмёт деньги, и это будет безоговорочным обещанием, что всё честно. Я должен доверять хозяину бара. Это немного похоже на eBay, когда ты сначала оплачиваешь заказ и можешь быть уверен, что позже его тебе обязательно пришлют.

— Но в баре ты не сможешь потом оставить свои комментарии и оценку!

— Ну, я думаю, что в баре всё очень просто, платишь только за кофе и всё. Было бы хорошо, если бы можно было доверять незнакомцам в более серьёзных вещах. Иногда у нас не получается доверять даже тем, кто всегда был рядом…

Ники смотрит на него и по тону его голоса догадывается, что он говорит о чём-то глубоком и сам сейчас где-то далеко.

— Мне ты можешь доверять.

Алессандро улыбается.

— Конечно! Максимум, чего я могу лишиться, так это своей машины!

— Нет, максимум, что ты можешь потерять, – это страх.

— Что?

— Потому я заставлю тебя вновь поверить во всё то, во что ты перестал верить.

И вдруг всё вокруг замирает, остаются только взгляды, в которых переплетается всё: улыбки, аллюзии, что-то неизвестное, любопытство и веселье; мгновенное решение – перейти или нет на ту маленькую тропинку, что ведёт от главной дороги в лес. Но иногда это – самое прекрасное, даже больше, чем любая фантазия. И тут в их мысли вторгается пронзительный голос.

— Ваши коктейли: для синьорины – киви и клубника, для Вас – лесные ягоды.