Прости, прощай
Шрифт:
– Занимайся своей Аринкой. И тебе спокойней будет, и нам, – уже мягче, но все же напористо сказал Евгений.
– Но я должна...
– Ты должна обустроиться в этой жизни. Вот что ты должна! Сначала реши свои проблемы в настоящем, а потом уже ищи свое прошлое...
Что ни говори, а Евгений был прав. Ей бы на ноги сначала встать, а потом уже думать о потерянном ребенке...
Яна мечтала о независимости. Открыть свое дело с нуля, раскрутить бизнес до миллиона, купить квартиру, забрать у бывшего свекра дочку и жить с ней. Аринке уже десять лет, она привыкла
Она могла бы устроиться продавщицей на овощном рынке. Со справкой об освобождении ей там самое место. Работала бы за копейки, но ни на грамм бы не зависела от Филиппа Михайловича. А она возненавидела его после того обмана, который лишил ее первой дочери. Но тогда ей не видать как своих ушей дочери второй. Поэтому пришлось хитрить – идти на поклон к бывшему свекру.
Квартира ей понравилась. Кухня с дорогим гарнитуром, две полностью обставленные комнаты, кровать с балдахином. И беспорядок... За тумбочкой в спальне она обнаружила бюстгальтер из тонкой кружевной ткани, из-за дивана в гостиной вытащила женский чулок из бесшовной ажурной сеточки. Пустые пудреницы, тюбики из-под губной помады... И везде фирма, а не какой-то совковый ширпотреб...
Вот здесь и жили любовницы Филиппа Михайловича, возможно, сюда он возил и проституток. Хорошо мужик устроился – жил, с красотками дружил и, ясное дело, не тужил. А Яна тем временем срок мотала... Сердце у него больное. Вранье. Прикинулся больным, чтобы спрятаться за Яну... Старый козел!..
Только она знала, скольких усилий стоила ей улыбка, которой она встретила Филиппа Михайловича. Он заявился к ней с корзиной цветов и большим пакетом с продуктами. Звон стеклотары свидетельствовал о наличии в нем горячительных напитков. Клюв наточен, крылышки начищены... Индюк надутый.
– Как вкусно у тебя пахнет!.. – раздувая ноздри, восхищенно протянул он. – И порядок идеальный!..
Яну тошнило от этой квартиры, тошнило от ее владельца. Но порядок она не могла не навести – руки сами тянулись к пылесосу и тряпке. А жаркое приготовила, чтобы угодить старому хрычу. Увы, как бы она его ни презирала в душе, с ним нужно было считаться. Как ни крути, а от него зависело ее будущее.
– Ты просто умница, – продолжал осыпать ее комплиментами самодовольный Филипп Михайлович. – Не зря Вильям так тебя ценил...
Ей бы промолчать, но...
– Я не лошадь, чтобы меня ценить.
– Нет, конечно, не лошадь...
– И не телка!..
– Это ты о чем?
– Чья это квартира?
– Моя... Купил по случаю...
– Для кого?
– По случаю и на всякий случай...
– Телок вы сюда водили.
Филипп Михайлович смутился, но быстро справился с собой.
– Ну, было дело... – вымученно улыбнулся он.
– Это все из-за сердца, да?
– При чем здесь сердце?
– Ну, один ученый лекарство для сердца делал. А получилась «Виагра» – совсем для другого. Так и вы, поднимали сердечный тонус, а подняли то, что пониже, да?..
– Яна, ты меня удивляешь.
– Зачем вы меня сюда поселили? – резко спросила она.
– Ну, тебе негде
жить...– А цветы зачем? А коньяк?
– Ну, хотелось бы посидеть с тобой...
– Правильно, жена за границей, почему бы со мной не посидеть. А потом и полежать, да?
– Я даже не думал, – покраснел он.
– Не думал он... Да я вас насквозь вижу!
Она хотела смутить Филиппа Михайловича. Чтобы хоть как-то отомстить ему за потерянного ребенка. И она ввергла его в смятение.
Он долго молчал, думая, что сказать в свое оправдание. Наконец созрел.
– А если я для того и пришел, чтобы не только посидеть? – спросил он и смело посмотрел ей в глаза.
– Так, это уже интересно!
Ей действительно было интересно. Но еще и страшно. Она уже жалела о том, что вызвала его на откровенный разговор. Ведь за его откровенностью могла последовать откровенность с ее стороны. Этого она и боялась. Несдобровать ей, если она скажет все, что думает о нем.
– Что, если ты всегда нравилась мне? – чеканя каждое слово, спросил он.
– Не знаю, мне казалось, что вы не очень-то хотели видеть меня своей невесткой.
– Невесткой, может, и не хотел. А женой – очень даже может быть...
– Женой Вильяма?
– Нет. Своей женой.
– Оу!
– Тебя это шокирует?
– А вас?
– Меня – да. Но тем не менее я должен сказать... Должен сказать, что ты мне очень-очень нравишься... Я могу развестись с Риммой. Ты могла бы выйти за меня замуж.
– Теперь я точно в шоке.
– Ты даже не представляешь, насколько мы близки...
От волнения на лбу Филиппа Михайловича выступили крупные капли пота.
– Насколько?
– Даже не знаю, с чего начать... Вильям не может иметь детей.
– Это неправда.
– Правда... После Аринки у вас не было детей. И с новой женой у него не ладится из-за этого...
– Меня совершенно не волнует его новая жена. И о нем я не хочу ничего слышать.
– Вот поэтому я и решился на этот разговор... Даже не знаю, как в этом признаться. Но я должен...
– В чем признаться?
– В том, что я поступил как подлец... Но все это ради вашего с Вильямом счастья...
– Я ничего не понимаю.
– У вас была первая брачная ночь.
– Ну и что?
– В эту ночь ты зачала Аринку.
– И...
– Не от Вильяма зачала. От меня.
– Что?!.
– Да... Мы с матерью подумали, что так будет лучше. Все-таки родная кровь!..
Яна молча поднялась с места, порывисто смахнула со стола бутылку с коньяком. Филипп Михайлович испуганно зажмурился, ожидая удара. Но она всего лишь скрутила пробку с бутылки и приложилась к горлышку. Не чувствуя горечи, пила до тех пор, пока не почувствовала, как хмель замораживает сознание. На стол она поставила почти пустую бутылку. Закурила, в упор глядя на сжавшегося в комок Филиппа Михайловича. Никогда она не видела его таким жалким.
– Ты меня убил, папуля! – выпустив ему дым в лицо, сказала она.
– Я боялся тебе это сказать... – опуская глаза, пробормотал он.
Каким же чудовищем нужно было быть, чтобы обрюхатить собственную невестку.
– Вильям об этом знал?
– Да.
– Яблоко от яблони недалеко падает, – язвительно хмыкнула Яна.
Вильям такое же чудовище, как и отец. Еще и чмо в придачу... Будь он сейчас здесь, она бы с удовольствием выплеснула ему в лицо все свое презрение.
– Семья гоблинов!