Прости, я тебе изменил

И я услышала гортанный смех Макара. Он эхом пронесся по стенам помещения и проник в воспаленное сознание.

– Правда, а тебя это как-то смущает?

– Меня нисколько, а тебя?

Макар снова рассмеялся. Только на сей раз еще громче.

Этот циничный смех…

Тем самым он обесценивал все, что между нами было. Он словно плевал мне в лицо. В душу. Боюсь, этот смех теперь всю жизнь будет преследовать меня. Напоминать о самом ужасном дне в моей жизни.

Мне бы бежать отсюда без оглядки, удалить это видео к чертовой матери. Я ведь достаточно услышала, все поняла для себя, но я с маниакальным упорством продолжала прислушиваться к голосам. И мучительно медленно подыхать от поганой несправедливости.

– А меня тем более! Опускайся на колени и возьми уже в рот, – жестко скомандовал Макар. – Или ты хочешь, чтобы я кончил тебе в руку? Нет, детка, так не пойдет.

Я крепко зажала рот ладонью, пытаясь удержать внутри крик, разрывающий легкие на ошметки. Стараясь не показать самой себе, как на самом деле звучит адская боль предательства самого дорогого человека. Того, кого я люблю больше жизни.

Какой кошмар… Я не могу поверить…

Ради простого удовольствия мой Макар перечеркнул все то, что между нами было! Это невыносимо больно осознавать.

– А я, смотрю, ты любишь пожестче?

– Угадала. Охренеть как люблю.

Неправда. Это не он. Не мой Макар. Не тот человек, которого я знаю.

Мой Макар – нежный, чувственный и внимательный. А на видео был грязный человек, которым управляло одно лишь примитивное желание. Жажда животного секса.

Но голос… Он точно принадлежал ему. Я бы не смогла спутать его ни с кем. Хотела бы, но…

– Открывай рот! – прорычал он повелительно.

Нет, Макар! Не лишай меня шанса простить тебя! Не делай этого!

– А теперь соси! – процедил он.

Далее, судя по характерным звукам, девушка фактически давилась его напором, но не останавливалась ни на краткий мир.

Телефон выскользнул из рук, упал на пол экраном вниз, а эти мерзкие звуки буквально стояли в ушах, вызывая внутри лютое омерзение.

Ощущение такое, будто всю с ног до головы вымазали в грязи, от которой мне уже никогда не отмыться.

– Че-е-ерт, – прошипел хищно Макар, застонал. – Да, детка. Вот так. Ты… ты… отвечаю, ты богиня минета.

Оцепенев от леденящего ужаса, я не могла заставить себя пошевелиться. Я захлебывалась горечью, но все, что я могла еще делать – и дальше казнить себя.

За что? Я не знаю, за что он так со мной поступил. С нами. У нас же малыш скоро будет.

– Глотай! – указал он надрывно.

Я уже не видела ничего перед собой. Пелена слез была настолько плотной, что в какой-то момент показалось, я ослепла.

– А у тебя презики же есть? – девушка бросала вызов, очевидно рассчитывая на продолжение.

– Обижаешь, конечно есть, – и он без раздумий принял этот вызов.

Но откуда они у него? Мы ведь не предохраняемся.

Он знал, что сегодня изменит мне. Вооружился заранее.

Я задержала дыхание и согнулась, тщетно пытаясь унять сильное головокружение и подкатывающую к горлу тошноту.

– Ого, ты прям к марафону подготовился. Хочешь остаться со мной на всю ночь? – проворковала девушка.

– Ну ты губу совсем уж не закатывай, это лишь меры предосторожности. Венеричка и дети в мои планы как-то вообще не входят, – отозвался мой жених, забивая последний гвоздь в крышку гроба, в котором он собрался похоронить наши чувства. Доверие. Любовь. Семью, которая у нас могла бы быть.

– А зачем же ты тогда жениться собрался, раз дети в твои планы не входят?

– Да черт бы знал.

Рухнула обессиленно на колени, ощущая как острые осколки разбитого сердца оставляют во мне глубокие кровоточащие раны.

Это конец. Он отравил нашу любовь. Безжалостно растоптал меня и нашего будущего ребенка.

Я не знала, что было бы лучше – потребовать у Макара немедленных объяснений или просто сдохнуть в этом грязном туалете. Заживо сгореть от боли, причиненной им, или помешать Макару, остановить его, заставить одуматься.

И в результате я сделала неправильный выбор – подобрала с пола телефон и онемевшими пальцами кое-как набрала номер Макара.

"Господи, и зачем я только унижаюсь? Что от этого изменится? Разве мне станет легче?" – спрашивала саму себя и не находила ответов.

Противные, длинные гудки били по мозгам точно отбойным молотком. На звонок он не ответил ни с перового раза, ни со второго, что бывало крайне редко.

И тут вдруг я загорелась бредовой идеей. Такое на ум могло прийти только идиотке, у которой отродясь не было гордости. Но тогда я совершенно не задумывалась об этом.

С трудом я поднялась на ноги, а через минуту уже выбегала из туалета. Ничего не видя перед собой, я понеслась к барной стойке, где заметила Клима, стоявшего в очереди за напитками.

Он хорошо выделялся среди толпы не только ростом и крепким телосложением, но и маниакальной любовью к ярким бейсболкам. И в настоящий момент кислотно-розовая бейсболка, надетая козырьком назад, сыграла мне на руку.

Я подлетела к Климу ураганом и буквально вырвала его из лап приставучей брюнетки, а затем выдернула и из очереди.

– Ал-лёна? Ты какого хрена тут делаешь? – опешил он, принимаясь растерянно озираться по сторонам.

– Где Макар? – спросила я, всячески стараясь держать свои эмоции под контролем, вот только силы мои были не безграничными.

Еще и Клим как назло медлил с ответом, делая вид, что действительно высматривает кого-то среди людей.

– Так это… Он в туалет наверное пошел, – выгораживал он лучшего друга как мог.

Ясно.

Шумаков считал меня дурой. Все здесь считали меня дурой набитой. И это обижало. Ранило меня еще сильнее.

– Кто такая Оля? Он уехал с ней? – мой голос надломился, горло сжало в сильном спазме.

Вытянув физиономию, Клим оглянулся на брюнетку, которая терлась рядом с ним. А та кажется что-то знала. Точно знала. Неспроста же она сразу утекла на танцпол и затерялась в толпе.

– Понятия не имею, о какой Оле идет речь, – ответил Клим, воззрившись на меня честными-пречестными глазами.

Бесполезно. Он ничего не скажет мне. И дело тут даже не в мужской солидарности. Просто Клим на дух меня не переносит. Не знаю, чем я насолила ему. И знать особо не желаю.