Просто бывшие
Шрифт:
— Смотри-ка, какие затейники. На сто девятнадцатую прям нарываются, а в худшем случае и на сто пятую часть вторая пункт ж… Жопа получается. Прости, друг, профдеформация.
— Да, до жопы лучше не доводить. Я тебе скину номера, переписку, может, выйдет чего накопать. Сам бы потом с ними переговорил… — Тру переносицу.
Голова тут же взрывается от боли. Под носом становится горячо. Да твою мать!
— Погоди, Андрюх, — прошу шепотом, а сам тихо пробираюсь мимо спящей жены в ванную, прихватываю полотенце. Льда бы раздобыть.
— Мир? — еле слышный шепот.
Подхожу к Юле. Спит,
И только собираюсь вернуться на балкон, как снова шепот:
— Не уходи, пожалуйста.
— Всё хорошо, Юль. Спи, я рядом, — говорю ей тихо на ушко.
В трубке слышу смешок Волкова. Прикрыв дверь на балкон, возвращаюсь к нашему разговору:
— Я тебе переслал всё. Если что найдешь, я на связи.
— Добро. Прогоним по базе. Отзвонюсь.
— Должен буду, Андрюх. — Прижимаю к носу полотенце.
— На свадьбу вторую хоть пригласишь? — Волков хохочет, и я почему-то тоже улыбаюсь, представив, как вытянется лицо Людмилы Ивановны, вынужденной примерить статус дважды свекрови с одним и тем же зятем. — Ладно, бывай.
После разговора, сидя на краю кровати, размышляю над вопросом.
Как же так вышло, что в современном мире роль мужчины сместилась с защитника, на агрессора. И направлена это агрессия не на внешнего врага, а на того, кого он когда-то обещал защищать ценой собственной жизни. На ту, что могла бы дать жизнь его же детям. Что берегла семейный очаг, ждала по ночам после командировок, старалась угодить, а потом роняла горькие слезы, думая, что он не слышит.
Как же так вышло, что я не смог уберечь свою женщину от мудаков?
Обидела она тебя? Гордость задела недоверием? А ты что сделал?
Может, нашел ты свои яйца и смог ей объяснить весь тот пиздец, что произошел с вами в злополучном номере гостиницы? Может, это не ты решил наказать строптивую жену, молчанием? Быть, мать его, выше разборок и бессмысленных оправданий.
Если верит, то верит до конца. Так ведь ты решил тогда, да? И ничего не сказал.
А надо было говорить, говорить, блять, пока язык не сотрется. Бороться с недоверием на корню, рубить этот чертов сорняк.
И, может, только тогда удалось бы спасти брак. И не было бы тогда чувства вины, не было бы впустую спущено три года на одну только работу, не было бы вереницы девиц в постели… и ни одной стоящей. Бабочки-однодневки.
А что было бы… уже не узнать. Но вот точно, чего бы я не допустил, будь рядом, так это охуевших в край мужиков, поверивших в себя.
13.1
Осторожный стук в дверь, прекращает поток мыслей. Тихо выхожу из номера и со специально обученным человечком просматриваю записи с камер в лобби.
Еще не все дела на сегодня закончены.
Утро встречаю в компании двойного американо без сахара. А хотелось бы в объятиях жены, так заманчиво вчера уговаривавшей ее поцеловать. Удержался ценой последней нервной клетки. Инфа сотка, еще бы парочка таких взглядов и закушенная губка, к чертям собачьим полетел бы весь контроль.
Слупил бы в секунду трусики и оттрахал здесь же, у стенки,
так, чтобы ноги потом не держали.Представив эту картинку, чувствую, как жизнь возвращается к определенным частям тела, не смотря не смертельную усталость. В глаза будто песка насыпали, виски ломит. А спонсор моих бессонных ночей спит там, на моих простынях… Если, конечно, не сбежала, как всегда. Зайчишка-трусишка. Но такую не грех половить.
К моменту, когда первые постояльцы выползают в лобби за чем-то бодрее кефира, мне уже известны имена всех причастных к Юлькиной травле.
Андрей — красавчик, подключил кого надо, пробил через своих и поделился информацией. Снова открываю его сообщение. Здесь немного. Никаких конкретных адресов, явок и паролей. Сухие строчки — ФИО, возраст, статья.
Прихунов А.В., 37 лет. Малкин Ю.Н.
– самый молодой из компашки — 25 лет. Кондаков С.И., 46 лет. Все трое судимы. Ограбление, угон, хранение запрещенных веществ, убийство…
Последний персонаж вызывает больше всего опасений. Человек, единожды переступивший через жизнь другого и поставивший себя выше других, по определению опасен.
Всего пара строк, что широкими мазками придала портретам незнакомых вымогателей черты чудовищ, не захотевших жить на воле честно и правильно.
Занятные кадры эйчар подбирает для работы в коллекторском бюро.
Никак не могу понять, дилетанты или бояться таким уже нечего?
Ставлю сотку, именно эти клоуны подрезали шины Юльке, прекрасно зная, что никто не спалит.
И при этом обещания расчленить и расфасовать по пакетам слали с номеров, зарегистрированных именно на них.
Гениальный ход, или, как моя мама говорит, умные дураки?
Скорее всего, третье — моральные уроды, отчего-то решившие, что им всё может сойти с рук.
Хочется с психу разбить телефон, а потом подняться в номер и вытрясти из Юльки обещание слушаться во всем. Злость прям берет. Как вот она умудрилась найти такие приключения на свою задницу. Отлупить, однозначно! Чтобы в следующий раз — да ни дай Бог! — сразу обращалась за помощью, наплевав на все условности.
Сто раз ей ведь говорил: «Можешь на меня всегда рассчитывать. Приеду, помогу. Мы ведь не чужие люди».
Бывшие, да. Но я при любых раскладах не оставил бы ее. Гордячка.
Как же бесила эта ее гордость и «всёсама». И сейчас бесит, но… Господи, как тяжело эту женщину любить, если через минуту хочется покусать ее за самодеятельность.
В охранное агентство, блять, она собралась обратиться!
И этот ее оладух, неужели ничего не делает? Поверить не могу, что ему фиолетово, что его женщине угрожают. Мужик он после этого только по первичным половым признакам.
Ладно, со всем разберемся. А пока…
В сопровождении заметно нервничающего администратора отеля прохожу на отдельную террасу с потрясающим видом на лазурную морскую гладь. От бликов щурюсь даже через солнечные очки. Занят только один столик, к нему-то и идем.
Под насмешливым взглядом моего оппонента по ночному псевдо-спаррингу сажусь напротив и снимаю очки. Администратор суетится, выставляет на стол кофейную пару, уточняет по меню, но мой собеседник одним небрежным кивком головы отсылает того прочь.