Просто любовь

— Есть немного.

Я подумала, не считает ли он меня неблагоразумной из-за того, что я пошла на тусовку, где должен был быть Бак. «Не очень-то ты осторожна!» — упрекнул меня Лукас месяц назад, и эти слова до сих пор звенели у меня в ушах. Потому что были справедливы.

— Он заговаривал с тобой вчера? — спросил Лукас, по-прежнему глядя на ботинок.

— Да. Приглашал танцевать. — (На челюстях у него обозначились желваки, глаза стали холодными, и он поднял их на меня.) — Я сказала «нет», — добавила я, чувствуя, что оправдываюсь.

Лукас сделал глубокий вдох и, развернувшись ко мне, тихо, но оттого не менее грозно проговорил:

— Жаклин, ты бы знала, каково мне сейчас сидеть здесь и ждать, когда свершится правосудие, вместо того чтобы отловить этого выродка и выбить из него, к чертовой матери, все дерьмо. Конечно, ни ты, ни она не виноваты. Вы не просили его это делать. Никто на это никогда не напрашивается, что бы там ни говорили всякие долбаные придурки и психопаты. Верно?

Я кивнула, онемев от такого монолога.

— Он принял твое «нет»? — спросил Лукас, прищурив глаза, и мне показалось, он хочет договорить: «… на этот раз?»

Я снова кивнула:

— Со мной был Кеннеди. Он заметил, как я странно реагирую на Бака. Пришлось объяснить, что произошло. Тебя я не упоминала. Вообще не говорила про драку. Сказала, мне удалось убежать.

Между бровями у Лукаса залегла маленькая морщинка.

— Как он это воспринял?

Я вспомнила выражения, которые выпалил Кеннеди, — такие нетипичные для его обычной речи — и сказала:

— Рассвирепел. Я никогда его таким не видела. Он вывел Бака на улицу и велел держаться от меня подальше. Может быть, Бак почувствовал себя уязвленным и, чтобы выместить злость… — Слова «изнасиловал Минди» застряли у меня в горле.

— Говорю же тебе, ты не виновата.

Я кивнула, уставившись на свои колени и чувствуя, что слезы начинают жечь глаза. Мне хотелось верить, будто моей вины тут нет, и все-таки с Минди случилась беда как раз после того, как Кеннеди разобрался с Баком. Из-за меня. Я не могла не связать эти факты. И не могла не чувствовать угрызения совести.

Лукас взял меня за подбородок и, повернув мое лицо к себе, с расстановкой повторил:

— Ты не виновата.

Я опять кивнула, цепляясь за его слова как за спасение.

* * *

Я припарковала свой грузовичок возле соседнего участка, закрыла дверцу так тихо, как только смогла, и на цыпочках засеменила по еле освещенной дорожке к гаражу. Было поздно — я надеялась, достаточно поздно, чтобы никто уже не стал пялиться в окна на девчонку, которая впотьмах крадется к жилищу парня.

Мотоцикл Лукаса был припаркован возле лестницы. Сердце у меня колотилось. Взявшись за перила, я посмотрела на дом доктора Хеллера: там горел свет, хотя никакого движения заметно не было. Затаив дыхание, я поднялась по ступенькам и тихонько постучала.

В двери был глазок, и через него Лукас, наверное, видел, как я стою на освещенной лестничной площадке. Когда он открыл, лицо у него было явно озадаченное. За час до этого он проводил нас с Эрин и Минди до общежития и уехал к себе. Тогда я поняла, что не сказала ему очень важную вещь. И чтобы все договорить до конца, мне нужно было его видеть.

— Жаклин… — Он взглянул на мою физиономию, невольно попятился и, втащив меня внутрь, захлопнул дверь. — Что случилось?

Лукас схватил меня за локти, а я снизу вверх посмотрела на него. Он был в темной футболке и пижамных штанах на шнурке. Из-под коротких рукавов виднелись татуировки, спускающиеся от плеч к запястьям. Еще на нем были тонкие очки в черной оправе, благодаря которым глаза казались голубее, а ресницы ярче выделялись. Я набрала в легкие побольше воздуху, решив все выпалить, пока не струсила и не передумала:

— Я просто хотела сказать… Мне тебя не хватает. Наверное, это звучит смешно — мы ведь почти не знаем друг друга… Только письма, и эсэмэски, и… все остальное… Но мне показалось, будто знаем. Мне и сейчас так кажется. Мне не хватает… как же это сказать? Вас обоих.

Лукас сглотнул, опустил веки и сделал медленный вдох. Я решила, что не позволю себя оттолкнуть, даже если он, как серьезный здравомыслящий человек, снова попытается это сделать. Но он резко раскрыл глаза и пробормотал: «Да пошли они все!» — а потом толкнул меня к двери и, опершись о нее обоими локтями, поцеловал мои губы с такой силой, с какой их еще никто никогда не целовал: я даже почувствовала, как металлическое кольцо на краешке его рта врезается мне в кожу.

Он прижимался ко мне своим твердым телом, а я приникала к нему, хватаясь двумя руками за его футболку и подстраиваясь под каждое движение. Вдруг Лукас слегка отстранился и, услышав мое протестующее мычание, мягко усмехнулся: он просто высвободил меня из пальто и теперь тянул к дивану, чтобы усадить к себе на колени и еще крепче обнять, одной рукой осторожно придерживая мой затылок.

Мы разняли губы, переводя дыхание. Он бросил очки на столик и через голову сдернул футболку, а потом, уже более бережно, снял мою. Его теплые пальцы сжали мою талию, и мы снова поцеловались. Я обхватила Лукаса за шею, тая от медленного щекотания во рту, а когда он спустился губами к ложбинке над ключицами, запрокинула голову. Его легкие поцелуи, слегка прихватывавшие кожу, заставили меня издать мягкий стон.

— У тебя здесь родимое пятнышко, — прошептал Лукас, дотрагиваясь до моей шеи языком. — Как увижу, с ума схожу. Так хочется…

Замирая от нежных потягивающих поцелуев, я сжала коленями его бедра. Подняв мерцающие светлые глаза, он снял с меня лифчик и подушечками пальцев нарисовал на мне две окружности. У меня в голове все поплыло — такими легкими были эти прикосновения. Он положил руки на мои груди и стал поглаживать их большими пальцами, а я потянулась к нему губами и, проведя ладонью по его упругому животу, развязала шнурок.

— Боже мой, Жаклин… — Лукас глотнул воздуху и весь напрягся под моей рукой, запуская пальцы мне в волосы. Через несколько секунд он уткнулся лбом мне в плечо и сквозь стиснутые зубы простонал: — Останови меня.

Я растерянно замотала головой — может быть, яростно, а может, и едва заметно. Почувствовав у себя на груди его дыхание, я наклонилась и пробормотала:

— Не хочу, чтобы ты останавливался.

Потянув меня вниз и укладываясь рядом на бок, Лукас расстегнул мне джинсы. Его пальцы нырнули под ткань, а губы, не отрываясь, целовали мои. Я выдохнула его имя ему в рот и сжала руку, лежащую у него на плече. Он тихо прорычал мне в ухо: