Просто слушай

Обычно по утрам мы завтракали с мамой вдвоем. Папа присоединялся к нам, только если позже уезжал на работу, а Уитни старалась не вставать раньше одиннадцати. Но через две недели после начала учебы я вдруг обнаружила сестру за столом, одетую, умытую и с моими ключами от машины. Я поняла, что неспроста. И была права.

— Уитни довезет тебя до школы, — сказала мама. — А затем поедет в магазин, может, в кино сходит и заберет тебя после занятий. Хорошо?

Уитни смотрела на меня, плотно сжав губы.

— Да, конечно.

Мама улыбнулась и взглянула по очереди на меня и на сестру:

— Вот и замечательно. Значит, договорились.

Мама старалась говорить спокойным голосом, но видно было, что на душе у нее кошки скребут. С тех пор как Уитни выписали из больницы, она никуда не ходила одна. Мама водила ее по своим делам, постоянно давала поручения и пыталась хоть чем-нибудь занять. Уитни всячески отвоевывала свободу, но мама боялась, что сестра может опять начать провоцировать рвоту или пойдет в тренажерный зал. Видимо, теперь что-то изменилось, вот только я не представляла что.

Мы подошли к машине, и я автоматически направилась к водительскому месту. Уитни тоже. Пару секунд мы медлили, затем сестра сказала:

— Машину поведу я.

— Хорошо. Пускай.

По дороге атмосфера была напряженная. Я и забыла, как давно не оставалась с Уитни наедине, и не представляла, о чем с ней говорить. О покупках? Но вдруг речь зайдет о размерах одежды? О кино? О пробках? Ничего толкового в голову не приходило, поэтому я просто сидела молча.

Уитни тоже не разговаривала. Видно было, что она отвыкла от вождения. Ехала очень осторожно, дольше, чем нужно, тормозила перед знаками, пропуская людей. На светофоре рядом с нами остановился внедорожник. В нем сидели два бизнесмена: одному было двадцать с небольшим, другой — ровесник моего отца. Оба в костюмах, и оба уставились на Уитни. Неожиданно мне захотелось закрыть ее, защитить, хотя сестра, конечно, разозлилась бы, узнай она о моих чувствах. Но потом я поняла, что мужчины смотрят на Уитни не потому, что она слишком худая, а потому, что — потрясающе красивая. А я уж и забыла, что когда-то сестра была самой прекрасной девушкой на свете. Видимо, кто-то думал так до сих пор.

Когда мы почти подъехали к школе, я наконец решила начать разговор:

— Как настроение? Рада прогулке?

Уитни взглянула на меня, затем на дорогу.

— Рада… Почему я должна быть рада?

— Не знаю. — Мы подъехали к парковке. — Ну, ты целый день сможешь заниматься чем захочешь.

Уитни молча припарковалась у обочины.

— День. Раньше у меня была целая жизнь.

Я не знала, что ей ответить. «Ладно, пока!» — прозвучало бы глупо, если не сказать неприлично. Поэтому я просто молча открыла дверь и взяла с заднего сиденья сумку.

— Увидимся в полчетвертого, — сказала Уитни.

— Хорошо.

Она включила поворотник и оглянулась. Затем влилась в поток машин и скрылась из вида.

За день я совсем забыла об Уитни. У нас была контрольная по литературе. И хотя я весь вечер готовилась и ходила на большой перемене на консультацию к миссис Джингер, все равно не смогла ответить на некоторые вопросы. Сидела и тупо на них смотрела, пока не велели сдавать работы.

Я пошла на встречу к Уитни. Спускаясь по лестнице, достала свои записи, пытаясь понять, что же пропустила. На развороте была куча машин, и я так зачиталась, что даже не заметила красного джипа.

Только что я искала в лекциях по южной литературе цитату, а через минуту уже стояла лицом к лицу с Уиллом Кэшем. Он первый меня заметил. И теперь не сводил с меня глаз.

Я отвернулась, быстро обошла его машину и уже почти добралась до обочины, когда услышала голос:

— Аннабель!

Нужно было не обращать внимания, но я инстинктивно повернулась. Уилл сидел в машине. Небритый, в рубашке в клетку и с темными очками высоко на макушке, как будто боялся, что они упадут.

— Привет!

Я стояла так близко от машины, что даже чувствовала, как из нее веет холодом от кондиционера.

— Привет, — изменившимся голосом чуть слышно произнесла я.

Похоже, Уилл не заметил, как я нервничаю. Высунул из окна локоть и оглядел двор.

— Чего-то тебя давно не видно на вечеринках. Больше не тусуешься?

Подул ветер, и листы в моих руках затрепетали, как крылья. Я сжала их покрепче.

— Нет.

По шее пробежал мороз. Казалось, я вот-вот упаду в обморок. Не могла на него смотреть и опустила глаза, но все же боковым зрением видела его руку, беспечно барабанящую длинными, конусообразными пальцами по двери джипа.

«Тсс, Аннабель! Это ж я».

— Ну, ладно. До встречи тогда.

Я кивнула и наконец-то пошла прочь. Сделала глубокий вдох и напомнила себе, что здесь, среди людей, мне ничего не грозит. Но, как выяснилось, ошиблась. Живот скрутило, и к горлу прилила жидкость. С этим позывом я ничего не могла поделать. «Нет, пожалуйста, не надо!» — мелькнула мысль. Я быстро затолкала листы в сумку, перекинула ее через плечо, решив за нехваткой времени не застегивать, и ринулась к ближайшему зданию, надеясь, что смогу дотерпеть до туалета. Или хотя б до безлюдного места. Но не тут-то было.

— Это что еще такое?!

Софи. За моей спиной. Я остановилась, хотя терпеть уже не было сил. Софи до сих пор ограничивалась всего одним словом. Четыре — это как-то слишком.

— Ты что о себе возомнила, Аннабель?

Мимо нас пронеслись две испуганные девчонки из младших классов. Я вцепилась в сумку и еще раз сглотнула.

— Тебе прошлого раза не хватило? Еще захотела?

Я заставила себя пойти дальше, повторяя про себя:

«Держись! Только не здесь! Не оборачивайся! Не реагируй!» Голова кружилась, драло горло.

— Не смей отворачиваться!

Больше всего на свете хотелось сбежать. Свернуться в калачик и забиться куда-нибудь, отгородившись четырьмя стенами, чтоб никто не мог на меня глазеть, кричать или показывать пальцем. Но здесь не скрыться. Конечно, можно было бы просто не обращать внимания, и пусть Софи делает, что хочет, как в последнее время, но тут она схватила меня за плечо.

Во мне что-то надломилось. Как кость или ветка. Я развернулась и, не соображая, что делаю, какими-то не своими, чужими руками толкнула Софи в грудь. Неожиданно и легко. Софи удивилась не меньше меня.

Она пошатнулась, но быстро пришла в себя и снова бросилась ко мне. На ней была черная юбка и ярко-желтая майка, из которой выглядывали сильно загорелые руки. Волосы лежали на плечах.

— Слушай, ты, лучше… — тихо произнесла она.

Я отшатнулась, еле передвигая ставшие ватными ноги. Толпа, окружившая нас, подошла поближе. Люди теснили друг друга, чтоб поглазеть на драку. Софи уже готова была броситься на меня, но ее остановил оклик охранника, подъехавшего на гольфмобиле: