Просто жизнь…

– Мне сказала об этом моя мать после смерти деда. Я его помню больным и старым человеком, который как мог постарался мне помочь, и я очень благодарен ему за это.

– Почему мне приходится постоянно вытягивать из Вас информацию? – возмутился капитан.

– Я отвечаю на все задаваемые Вами вопросы. Вы спрашиваете, я – отвечаю. Мне же неизвестно, что Вас интересует?

– Хорошо, вернёмся к докладу, переданному Вами в Москву. Кому Вы передали этот доклад и когда?

– Доклад я переслал по почте Игорю Ивановичу Белову, работнику Госплана СССР в сентябре этого года.

– Почему Вы передали доклад именно этому человеку?

– Потому что я знал, где Игорь Иванович работает и считал, что он сможет распорядиться этим докладом с наибольшей пользой для меня.

– Вы знали, что имеющаяся в докладе информация секретная?

– Нет, не знал. Для его написания я использовал только открытые источники информации и во всех случаях делал ссылки на эти источники.

– Информация из открытых источников может стать секретной, если количество данной информации превысит определённую норму. Это изложено в специальной инструкции о засекречивании информации. Вы этого не знали?

– Нет, не знал. Мне этого никто не говорил, а прочитать об этом мне было негде, так как я не имею допуска к секретной информации и ДСП. В университете об этом нам тоже не говорили.

– Сколько докладов Вы напечатали?

– Всего я напечатал три экземпляра доклада. Два отправил в Москву Игорю Ивановичу, третий находятся у меня дома. А также и его рукописный черновик.

– После беседы мы отправимся в Вам домой, и я по Акту изыму имеющиеся у Вас доклады и черновик.

– Вы оставите один экземпляр Акта мне?

– А что Вы с ним собираетесь делать?

– Положу в папочку. Может, когда пригодится.

– По результатам нашей беседы я подготовлю своё заключение, которое представляю своему руководству.

– Вы меня с ним ознакомите?

– Нет. Вы предупреждены, что наша беседа проходила под диктофон. Этого достаточно.

Спустя час Пётр передал капитану третий экземпляр доклада и папочку с его рукописным черновиком, получил Акт их изъятия и остался дома в тяжёлых раздумьях о собственной судьбе.

* * *

«Неприятный разговор. Если я правильно понимаю, в Москве бдительные товарищи в Госплане и МЭПе прочитали мой доклад и неожиданно углядели во мне конкурента. А как с конкурентом надо бороться? Правильно, как привыкли, не аргументами и логическими построениями, а доносами. И в первую очередь тем, что наиболее болезненно воспринимается органами: нарушением секретности.

Похоже, в Москве завели дело на Игоря Ивановича за то, что он, будучи человеком, допущенным к секретам, проявил близорукость и не пресёк в зародыше мою самодеятельность.

Хотя, как он мог что-либо пресечь, если ни сном ни духом не знал, о чём я пишу в своём докладе? И, только получив его, по идее, мог принять соответствующие меры по его засекречиванию.

А может быть он так и сделал: получил доклад, засекретил его, а потом за дело взялся первый отдел. Кто писал, по чьей инициативе, сколько экземпляров, где черновики? И было заведено дело о нарушении секретности, расследование которого поручили КГБ.

Я могу много строить различных предположений, поскольку ничего не знаю. Всё же надо позвонить в Москву и, хотя бы иносказательно предупредить Игоря Ивановича о визите ко мне капитана. Может это как-то ему поможет.»

Пётр посмотрел на часы: полдевятого. Звонить ещё не поздно. Набрал известный номер телефона. Трубку взяла Галя.

– Галя, привет, это Пётр из Ленинграда. Как у Вас дела?

– Здравствуй, Пётр. Папа мне сказал, что если будешь интересоваться делами, то сказать, что у нас всё хорошо. Он всё знает и советует тебе не волноваться. Вскоре всё закончится безо всяких последствий для кого-либо. Ты меня понимаешь?

– Понимаю. Спасибо, а то волнуюсь. Ты ещё не передумала приезжать в Ленинград в феврале?

– Конечно нет. Приеду обязательно. До встречи!

– До свидания! Жду!

Часть вторая. Так держать!

Глава первая

Зачётная неделя в декабре проскочила у Петра моментом: все зачёты сданы и допуски к экзаменам получены. Больше всего парней из группы волновал зачёт по СВП (специальная военная подготовка). Летом предстоял экзамен по «войне» и получение погон лейтенантов-интендантов запаса («счетоводов» – так называли их другие «вояки», проходящие обучение на военной кафедре универа). Этот зачёт был важен потому, что пересдать его можно будет только перед завершающим экзаменом по СВП летом, когда придёт разнарядка из армии на количество «пиджаков», призываемых после вуза. По традиции, пересдача зачёта летом с девяностопроцентной вероятностью означала призыв на два года в армию лейтенантом.

Экзаменационная зимняя сессия на пятом курсе практически никого не пугала: ни студентов, ни преподавателей. Все знали: хотя бы «удовлетворительно» по экзамену студент заслужил уже тем, что смог удержаться в универе четыре с половиной года. Но были и исключения.

Например, на экономическом факультете был один доцент, читающий курс по специальности «экономическая статистика и бесконечные ряды чисел», который студенткам никогда не ставил «отлично», вот уже несколько лет вымещая на них злобу на бросившую его жену. Студентки, претендующие на получение красного диплома, были вынуждены обращаться в деканат для сдачи этого экзамена специальной комиссии. И никто ничего не мог поделать с этим доцентом! Он уже давно мог получить звание «профессор», но ректор не давал хода его бумагам в ВАКе до тех пор, пока не получит от него обещание прекратить третировать студенток.

Наконец, зимняя сессия успешно сдана и Пётр, получив право на стипендию, готовился к встрече с Галей на Московском вокзале в десять часов утра. Она позвонила ему два дня назад вечером и сообщила о дате и времени прихода поезда.

* * *

За десять минут до прихода поезда из Москвы Пётр уже стоял на перроне вокзала с пакетом, в котором лежал завёрнутый в двойной лист бумаги небольшой букет цветов: восьмиградусный мороз грозил превратить живые цветы в хрупкие стеклянные.

«Как будто невесту встречаю! Хотя виделся с девушкой всего два раза и то полгода назад. Ничего о ней не знаю: ни характера, ни отношения ко мне, ни планов на жизнь… Вот встретимся, пообщаемся и, возможно, появятся точки соприкосновения.»

Наконец поезд остановился у перрона, и Пётр направился к десятому вагону встречать Галю. Выходить она не спешила, пропуская толпящихся в коридоре вагона пассажиров, но помахала Петру рукой, увидев его из окна купе.

«Из вещей с собой у неё небольшая спортивная сумка, весящая на плече», – отметил Пётр, подавая Гале руку при встрече на выходе из вагона.