Простой советский спасатель 2

– Может, покурим? – раздался тихий голос.

Я вздрогнул и напрягся: бежать некуда, разве что с балкона прыгать. Но с третьего этажа больно-то не разгонишься, а висеть на руках, чтоб не застукали и не обвинили черт-те в чем, такое себе удовольствие. Я решил было уже выйти из засады, но второй голос остановил курильщика.

– В комнате в окно подымишь. И так отсвечиваем. Зайдет кто, а мы тут с тобой среди ночи.

– Как зайдет, так и выйдет, – фыркнул собеседник.

Голос показался мне знакомым, и я осторожно придвинулся к дверному проему. Высунуться не рискнул, в темноте все равно лица не разгляжу, а попадусь – стыда не оберешься.

– Не нравится мне этот Лесаков, – продолжил разговор курильщик. – Мутный он какой-то в последние дни. И че Кузьмич с ним носится, как курица с писаным яйцом?! Подумаешь, спасатель, руки золотые, технически подкованные! – передразнивая мичмана, продолжил болтливый. – Дать бы ему по кумполу. Строит из себя… спортсмен… – зло прошипел… Игорек!

Неожиданно, однако. Я представил, как выхожу сейчас на кухню и ласково так объясняю вертлявому: так, мол, и так, дорогой товарищ, я не рубль, чтобы тебе нравиться. Представил и едва не заржал. Игоречек то еще ссыкло, если судить по тем крохам информации, которая сама пришла мне в руки. Как минимум провокатор, как максимум – подсадной у непонятной шайки-лейки, которой заправляет Борода.

– Я б не отказался, – скрипнул зубами второй ночной любитель чая. – Да дядька запретил.

– Слушай, а че там у тебя с этими дятлами? Машину взял, или деньгами отдали? – в голосе Игорька послышалась едва скрываемая зависть. – Везет, дядька тебе такие дела доверяет. Я сколько просил, а он мне: Игорек, ты мне для других дел нужен! – закончил вертлявый, неумело кого-то копируя. – Слышь, Борода, может, попросишь за меня, а?

Точно, а я-то думаю, откуда я некурящего знаю! Это ж мой дорогой друг Сережа, который пацаненка в туалете хотел отметелить! Ну что за день такой, что ни рожа, то Сырожа!

– Дурак ты, Шкура, и не лечишься, – в сердцах цыкнул Бородатов и выключил конфорку.

– Че сразу дурак! – возмутился Игорь. – Сам, небось, денег не считаешь! А я на одну стипуху живу! На нее попробуй проживи!

– Вот я и говорю, дурак! – Борода вздохнул, но не стал объяснять, почему так думает.

Я согласился с Бородатовым. Из-за этого придурка разговор обо мне оборвался на самом интересном месте.

Что не так с моим студентом? Или это уже мои проблемы, а не того парнишки, тело которого я занял?

Внезапно я понял: большая часть жизни второкурсника Алексея Лесакова осталась за кадром. Если в первые дни нет-нет да и всплывало в памяти то одно то другое, то теперь некие силы, закинувшие меня назад в прошлое, решили – хватит, пускай дальше выкручивается сам. И как при таких раскладах понять, почему Игорек вдруг взъерепенился на Лесакова? В глаза лебезит и дружелюбно скалится, а за спиной злится и завидует, что ли? И вот вопрос: чему можно завидовать в жизни обычного советского студента?

Вряд ли тому, что Леха втихаря торгует алкоголем с подачи тети Дуси. Значит, было или есть что-то еще. И кто такой этот дядька, о котором шла речь? Родственник Бородатова? Или главарь шайки мошенников, которые связаны с чудо-доктором? А может, сам лекарь?

Судя по всему, Борода уже и сам не рад, что связался с жуликом. Надо попробовать узнать, что он вообще за человек, Сергей Бородатов. Может, и правда вляпался по глупости, теперь не знает, как вырваться? Если так, попробую помочь, не впервой.

– Че сразу дурак-то? – обиженно буркнул Игорь. – Ну. Не на одну. Но ты-то, поди, больше получаешь. С одного массажа-то, да и дядька работенку подкидывает. А я все на побегушках у вас. Надоело! Вот че! – зло продолжил Шкура.

Шкура, надо же, по фамилии, что ли, кликуху получил? А что, ему подходит. Шкура и есть, кто еще заманивает и линяет, чтоб не заподозрили. Да и жадный, судя по всему.

– Кружки бери и пошли, – холодно распорядился Борода. – Языком меньше трепли, глядишь, и тебя… привлекут… Главное, Шкура, чтобы привлекли не органы правопорядка. Тебя ж пальцем ткни, и ты всех сдашь. А от Лесакова держись подальше. Приказа не было. Значит, ша, медуза, море рядом. Усек? Узнаю за инициативу, бошку отверчу лично, ясно? Мне проблемы с дядькой не нужны. С милицией тоже. Пошли уже.

– Че ты начинаешь? Я кремень! – засуетился Игорек. – Ты это… Слышь, Серега, ты дядьке-то не говори ничего, лады? А я что, я могила!

– Пошли уже… могила, – мне показалось, или в голосе Сергея звучало едва скрытое презрение?

– Иду, иду. Ща, подожди, обстановочку гляну, – голос Игоря отдалился, и тут же раздалось негромкое: – Фарватер чист, погнали!

– Тьфу ты, придурок, – тихо выругался Бородатов, и на кухне все стихло.

Через несколько минут я перестал слышать шаги в коридоре и, подождав еще пару минут, вернулся на кухню. В помещении оказалось теплее, чем на балконе. Все-таки наши южные ночи порой обманчивы. Под утро можно и подмерзнуть, если, конечно, градусник не показывает сорок плюс, как в моем времени.

Начинало светать. Я окинул кухню взглядом и решил, что горячий кофе мне не помешает. Набрал в другой чайник воды, поставил на плиту и задумался.

Не нравилась мне вся эта кутерьма вокруг студента Лесакова. Понять бы – я уже что-то натворил или молодого Лехи грехи? Ни с того ни с сего резко захотелось курить. Вот ведь… Походу, дух, или душа, или остатки памяти бывшего жильца покинули тело окончательно. И теперь, дорогой товарищ Лесовой, крутись, как хочешь, выбирай слова и выражения, чтобы не спалить свое нездешнее происхождение.

Чайник зашумел. Я погасил конфорку, подхватил посудину в одну руку, в другую взял первую попавшуюся кружку и отправился в свою комнату.

Женька по-прежнему дрых без задних ног. Я поморщился, судя по перегару, погулял сосед хорошо. М-да, давно ли, Леха, ты стал таким снобом? Сам-то что творил в прошлой жизни?

Я налил себе кофе, поморщился. Эх, мне сюда бы кофемашину и «Лаваццу», а не вот эту баночку с индианочками! Но за неимением лучшего будем пользовать то, что есть.

Конец ознакомительного фрагмента.