Простой советский спасатель

— Чего? Какое общество?

— а так, — отмахнулся незадачливый журналист. — Было дело в Советском Союзе в двадцатых годах… Нудизм процветал… Сам Ленин поддерживал…

— Врешь?!

— Никогда не вру! — отрезал парень.

— Ой. Да ладно, все вы, журналюги, одним мирром мазаны. Что погорячее, то и расписываете. А правда вам как кость в горле, только мешает. На ней рейтинги не сделаешь!

— Чего?! — несостоявшийся нудист начал закипать. — Да если хочешь знать!

Договорить он не успел. Со стороны дороги раздались свистки, и на поляну ввалилось подкрепление.

— Гр-раждане женщины! А ну, р-р-разойдись! — рявкнул старшина. — Эт-та что за голопопие! А если я сейчас ремнем да по заднице? А? Чтоб в вдругорядь неповадно было советских милиционеров обижать! Девоньки! Он жеж молоденький! Бабу еще не щупал! А вы ему, можно сказать, психологическую травму нанесли на всю жизнь! Ранили, так сказать, в самое сердце!

«Ого! А непростой мужик этот мичман Сидор Кузьмич! Очень непростой!» — мелькнула мысль.

Раздался дружный девичий визг. Вот ведь, на молодых и безусых шли голые амазонки, а стоило появиться опытному и взрослому, как засмущались и кинулись искать, чем красоту свою прикрыть. Никогда я не пойму логику женских поступков!

Следом раздались возмущенные более взрослые дамские голоса, что-то объясняющие новоприбывшим. Видимо, опытные нудистки пытались перехватить бразды правления в свои руки.

— Сиди здесь и не отсвечивай.

— А ты куда?

— А я пошел помогать. Будешь вести себя тихо, смотаешься, когда мы уедем. Попробую тебе одежду притащить. Если что, приткну где-нибудь в кустах.

— Спасибо, друг! Меня Вячеслав зовут. Стеблев.

— Алексей, — машинально ответил я, отмечая про себя знакомую фамилию. — Лесаков. Ну, я пошел. Не высовывайся!

Вячеслав что-то ответил мне вслед, но я уже не услышал. Едва я вынырнул из кустов, как меня едва не сбила с ног голая девица. Прикрывая ладошками стратегически важные места, она неслась, не разбирая дороги. Целенаправленно вниз с обрыва! Я шагнул назад, сделал подсечку и подхватил падающее тело.

Девчонка опешила, а потом продолжила реветь, ругаться и начала молотить меня кулаками по всему, что попадалось. Кулачки у неё были острые, била она чувствительно. Я уворачивался, сколько мог, пытаясь словами остановить начавшуюся истерику. Когда понял, что уговоры бесполезны, поставил на землю, размахнулся и влепил пощечину.

Девица охнула, правой ладошкой схватилась за щеку, левой же по-прежнему прикрывала самое ценное внизу, ошарашенно глянула на меня и угомонилась.

— Лучше? — участливо поинтересовался я, готовый в любой момент перехватить и остановить нудистку. Мало ли, кинется в драку, невзирая на то, что я выше и сильнее. Они вон какие, боевые амазонки!

— Лучше… — растерянно кивнула дочь Евы, покраснела и схватилась уже двумя ладошками за лицо. — Ой, мамочки! Что теперь будет!

— А что будет-то? Ну. Подумаешь, составят протокол и все дела!

— На работу напишут! Пропесочат! Выговор влепят! — девчонка снова заплакала.

— Велика беда — выговор! У меня их знаешь, сколько? — я попытался неловко утешить несчастную любительницу ровного загара.

— Сколько? — всхлипнула девушка, совершенно позабыв, что нужно прикрываться.

— Много! — уверенно соврал я и улыбнулся. — Пошли, найдем тебе одежду.

— Ой! — нудистка залилась с краской с ног до головы. Причем в буквальном смысле слова.

Я впервые видел, чтобы так краснели. Говорят, такое покраснение свойственно исключительно рыжеволосым людям. А барышня, судя… кхм… по всему, была натуральной блондинкой.

Девчонка горной козочкой метнулась в сторону палаток. Я торопливо шел за ней следом, стараясь н упустить из виду. Во всеобщей свалке-облаве участвовать не хотелось. Кузьмич разруливал ситуацию и усмирял редкие очаги скандалов. Хаос постепенно сменялся порядком. Милиционеры собирали полуодетых нудистов в кучку, пытались писать протоколы.

Парни зализывали раны, нанесенные разъяренными амазонками в борьбе за поруганную честь. Я покачал головой, покосившись на несчастных дружинников. Надеюсь, неудачливого шутника женщины все же не покалечили. Хотя я сомневаюсь, что изувеченные собратья не припомнят ему дурацкий юмор. Если не сказать — дебильный.

Я добрался до палатки, за которой скрылась моя подопечная. Потоптался, а затем решительно постучал костяшками по опорной стойке.

— Тук-тук! Можно?

— Нет! — крикнули в ответ.

— Да я только спросить, — уточнить я.

— Все вы только спросить! — хмыкнули по ту сторону брезента. — А потом очередь километровая в коридоре!

«Врач, что ли? — удивился я. — Да нет, медсестра, наверное. Больно молода для врача».

— Спрашивай! — разрешил женский голос.

— Слушай, у тебя никакой мужской одежды случайной нет?

— Тебе что ли?

— Да нет, товарищу… Он из этих… из ваших… в кустах сидит. Я ему велел не отсвечивать. Может и отсидится. Только без одежды далеко не уйдет, сама понимаешь…

— Мужики, — девушка презрительно фыркнула мне в ответ и надолго замолчала.

«Черт! Через заднюю стену, что ли ушла?» — мелькнула мысль. Но тут брезент зашуршал, и девчонка выбралась наружу, одетая в брюки и майку. В руках она держала спортивный костюм.

— На, держи. Больше ничего нет. Налезет?

— Впихнем, — принимая из девичьих рук одежду, уверенно кивнул головой. — Слушай… Ты чего не ушла-то? — я кивнул в сторону натянутого полога за её палаткой. — Не увидели бы. Я б не стал ловить.

— Вот еще! Я — врач!

— Врач? — неприкрытое удивление сквозило в моем голосе.
– Тебе сколько лет… врач?

— Женщинам такие вопросы не задают! Двадцать два! — возмутилась нудистка.

— Да ладно? Я больше шестнадцати не дам! — присвистнул я, внимательно разглядывая вновь покрасневшую блондинку. На это раз от возмущения.

— Ты! — зашипела девчонка и даже топнула ногой. — Ну и пусть! Да! Студентка! И что? Я — будущий медик! Я знаю, что говорю! Я потомственная нудистка!

Тут я едва сдержался, чтобы не расхохотаться!

— Да! — девушка рассердилась, увидев смешинки в моих глазах. Не веришь? Да я выгляжу моложе только потому, что принимаю солнечные ванны и купаюсь в море нагишом! — поднимая указательный палец вверх, профессорским голосом отрезала девчонка.

— И как это связано? — удивился я.