Пространство Любви (Звенящие кедры России - 3)

Неожиданно Анастасия замолчала и стала смотреть вверх. Я тоже посмотрел. Увидел. Над поляной низко кружил большой орёл. Я в зоопарке примерно такого видел. Всё ниже, ниже опускался он, кружась, и вдруг когтищами своими метрах в двух от малыша земли коснулся, гордо пробежался по инерции полёта, встрепенулся, гордый на поляне встал.

Волчица вся насторожилась. Шерсть вздыбилась на ней, но нападать не стала на орла, прохаживающегося гордо по поляне.

Малыш весь возбуждённым стал. На попку сел и... Вот несмышлёныш! Он ручки к птице страшной тянет.

Ступая медленно когтищами своими, вплотную подошел к нему орёл. И голова с крючкообразным клювом нависла над головкой малыша.

А он - малыш, опасности не чувствуя совсем, орла за перья трогать ручкой стал и прикасался к ногам когтистым, хлопал ручкой по груди орла, и рот его беззубый улыбался.

Огромный клюв к головке маленькой вдруг прикоснулся, раз, второй, как будто что-то в ней ища. Потом орёл вдруг в сторону пошёл от малыша и растопырил крылья, и крыльями взмахнул, слегка над травкой в воздух приподнялся и снова встал на землю. Малыш тянулся ручками к огромной, грозной птице и звуками своими звал: "э", "эээ".

И вдруг орёл... Орёл зашёл за спину малыша, вдруг разбежался и взлетел! Орёл круг низко над поляной сделал, рванулся вниз и на лету схватил за плечи когтищами своими малыша.

Но когти в тельце не впивались.

Орёл под мышки пропустил их острые концы и стал, махая крыльями, кружиться по поляне, пытаясь над Землёй подняться с малышом.

Малыш дрыгал волочившимися по траве ножками, иногда лишь чуть приподнимающимися над Землёй, глазёнками таращился, вдруг заблестевшими огнём от возбуждения. И вдруг... Они поднялись! Над травой на метр поднялись, когда слились, когда толчок о Землю ножек малыша совпал с орлиным взмахом крыльев.

Орёл, кругами набирая высоту, нёс малыша, но не кричал малыш, они летели, вместе поднимаясь в синеву.

Орёл уже поднял его на уровень вершин высоких Кедров и продолжал стремиться в высоту.

Онемев от неожиданности, не в силах говорить, я за руку схватил Анастасию. А она, не отрываясь, смотрит вверх и шепчет тихо про себя:

–  Ты ещё сильный. Молодец. И пусть ты стар, но ты ещё силён. Твои могучи крылья. Взлетай! Взлетай повыше.

И орёл, несущий в своих когтях маленькое тельце крохотного ребёночка, описывал круги, поднимался всё выше в небесную синеву.

–  Зачем нужна эта экзекуция над ребёнком? Зачем подвергать его опасности такой? - выкрикнул я Анастасии, как только оправился от оцепенения.

–  Не беспокойся, пожалуйста, Владимир. Подъём орла не так опасен, как самолёта, на котором ты летал.

–  А если он ребёнка с высоты отпустит?

–  Он никогда такого не помыслит даже. И ты расслабься, не производи ни страха, ни сомнений в мыслях. Значение большое в осознании для сына нашего несёт полёт орла. Орла, поднявшего ребёночка над нашею Землёю.

–  Какое тут значение, кроме суеверия. Вот уж точно, не нужно вмешиваться в великие творения человеку. Тут я согласен. Не предусмотрен был такой подъём. Вы сами, дед твой птицу научил такому. Из суеверия какого-то, скорей всего. А для чего ж ещё? Бессмыслен этот риск!

–  Когда я маленькой была, с орлом вот этим тоже поднималась высоко. Немногое тогда ещё понять могла, но было очень, очень интересно, необычно. Полянка маленькой казалась с высоты. И необъятною, большой Земля предстала. Так ярко было всё, и необычное запомнилось надолго, навсегда. Когда я подросла, уже три годика мне было, прадедушка однажды задал мне вопрос:

–  Скажи, ответь, Анастасия, всем нравится зверюшкам, когда ласкает, гладит их твоя рука?

–  Да, всем. Они и хвостиками машут оттого, что нравится им очень ласка. И травкам, и цветкам, и деревцам - всем нравится, но хвостик не у всех есть, чтоб повилять, чтоб показать, как хорошо, когда ласкают ручки их.

–  Так, значит, всё желает руки твоей объятие познать?

–  Да, всё живущее, растущее, и маленькое, и большое.

–  И Земля большая тоже хочет ласки? Ты Землю видела, её величину?

Картина яркая с орлом запомнилась мне с младенчества. Величину Земли я знала не понаслышке. И потому ответила прадедушке не медля:

–  Земля большая, край её не виден. Но если ласки все хотят, то, значит, и Земля её желает. Но кто же сможет Землю всю обнять? Она так велика, что даже, дедушка, твоих не хватит ручек, чтоб Землю всю обнять...

Прадедушка раскинул руки в стороны, посмотрел на них и подтвердил, со мною согласившись:

–  Да, ручек не хватает и моих, чтоб Землю всю обнять. Но ты сказала, как и все, Земля желает ласки?

–  Да, она желает. От человека ласки все хотят.

–  Вот ты, Анастасия, всю Землю и должна обнять. Подумай, как обнять. Прадедушка ушёл.

Как Землю всю обнять, я стала думать часто. И не могла придумать. И знала, что со мной прадедушка не будет говорить, вопроса не услышу от него, пока задачу не смогу решить, и я старалась.

Но больше месяца прошло. Задача не решалась. И вот однажды я на волчицу посмотрела ласково, издалека. Она стояла на другом конце поляны.

Волчица завиляла вдруг хвостом под взглядом. Потом я стала замечать, что радуются все зверюшки, когда на них посмотришь с радостью и лаской. И расстояние до них и их величина здесь не важны. Их радость также посещает от взгляда, или когда подумаешь о них с любовью. Я поняла, им так же хорошо становится, как раньше от руки, когда рукой ласкаешь. Тогда и поняла... "Я" есть с ручками и ножками своими, но есть ещё "Я" большая, чем ручками возможно показать. И эта большая, невидимая, тоже я. Так, значит, человек устроен каждый, как и я. И это большее моё сумеет Землю всю обнять.

Когда прадедушка пришёл, ему сказала я, вся радостью пылая:

–  Смотри, дедулечка, смотри, зверюшки радуются все, не только когда их ручкой обнимаю, но и когда издалека на них смотрю. Невидимое, но моё их что-то обнимает, оно и Землю может всю обнять.

Я Землю обниму невидимой собою! Анастасия я. Есть маленькая я, и есть большая. А как называть себя, другую, ещё не знаю. Но я подумаю, как правильно назвать, и назову, и всё тебе, дедулечка, отвечу. Тогда и ты со мной заговоришь?

Прадедушка заговорил со мною сразу:

–  Зови вторую, внученька, себя - Душою. Своей Душою. И береги Её, и действуй Ею, необъятной.

–  Скажи, Владимир, сколько было лет тебе, когда свою смог осознать, почувствовать ты Душу?

–  Не помню точно, - ответил я Анастасии и подумал, познал ли я свою Душу вообще и как другие познают её, во сколько лет? И в степени какой? Быть может, просто говорим мы о Душе, не чувствуя себя едиными с Душою, не думая о своём "Я" втором, невидимом. Да и насколько важно чувствовать всё это, для чего?