Пространство памяти

— Я слышал, что он прирожденный джентльмен, — ответил Джонни. Софи просияла.

— Я как раз собиралась это сказать, — проговорила она. — Прямо мои слова. А как насчет чашечки чаю?

— Великолепно! — согласился Джонни.

Через минуту он услышал, что она гремит ящиками, и вспомнил, что где-то в кухне лежит спрятанная в лиловую перчатку и перетянутая резинкой пачка бумаг. "Небось уже давно исчезла", — подумал он, отправляясь на кухню. Но нет, бумаги лежали там же, где он оставил их накануне. Вновь усевшись у секретера, он принялся разбирать их, хотя и не ожидал найти ответа на вопросы о том, какую арендную плату платит Софи и кто такой Спайк — домовладелец или, может, Нев Фаулер.

Первым из перчатки показался длинный конверт из коричневой бумаги, который так и не был вскрыт. На конверте стояло:

Мисс Б. Бенедикте,

улица Маррибел, дом 115.

Не веря своим глазам, Джонни уставился на конверт, потом медленно поднялся. На этот раз он сделает все как надо. Он проверил, в кармане ли ключ, и вышел на балкон посмотреть, как там его вещи. Рубашка, конечно, была еще совсем мокрая, но блейзер, хотя местами и влажный, надеть было можно. В страхе, как бы спешкой не вспугнуть судьбу, он тихонько прокрался наверх и взял "Историю ангелов", лежащую возле его постели. В следующий миг он уже стоял на улице, глядя на номер дома Софи. На двери четко стояло: "113". Он посмотрел на соседний дом и направился к двери. Балкон был пуст, уличная дверь заперта. На ней стояли аккуратные черные цифры: "115". Джонни перевел глаза с двери на конверт в руке и опять на дверь. Затем постучал и прислушался. Выждав, снова постучал. Послышались легкие шаги — кто-то сбежал по лестнице, быстро подошел к двери. Дверь распахнулась.

Перед ним стояла Бонни Бенедикта. Он тотчас, ни секунды не колеблясь, узнал ее, хотя выглядела она совсем непривычно. Одета была на удивление просто и обыкновенно — узкие синие джинсы и свободный серый свитер.

— Привет, — сказал Джонни растерянно. — Ты меня помнишь?

Она смотрела на него без всякого выражения, но, услышав голос, улыбнулась — и рассмеялась.

— Джонни Дарт, — сказала она. — Ты меня искал? Почему ты так долго не приходил?

Глава двенадцатая

Джонни застыл на месте, протянув, словно дары, письмо и книгу, — он просто не верил собственным глазам. Многие годы Дженин и Бонни воспринимались им как две богини, одна — светлая, другая — темная, они создавали для него целый мир, предсказывали будущее, решали, куда идти и что делать.

А сейчас он с удивлением увидел, что Бонни, которую он помнил такой высокой и статной, на деле тоненькая и даже хрупкая. Одежды, расшитые звездами, блестящие цепи, браслеты исчезли; на пальцах даже кольца не было. Длинные спутанные волосы, как когда-то, спускались до плеч, а кожа была по-прежнему цвета дикого меда, но теперь отсвечивала еще имбирем и корицей. В памяти Джонни ее лицо оставалось бесстрастным и смуглым, но сейчас щеки Бонни, усыпанные круглыми светлыми веснушками, рдели румянцем. Это ее тень он видел тогда на кирпичной стене, это ее двойник тянул к нему руки с соседнего балкона. Он и не подозревал, что в механических джунглях города Бонни и он жили рядом. Осталась ли она пифией, как встарь? Она не казалась ни высокой, ни бледной, ни призрачной. В ее улыбке не крылось никакой тайны. Она была чуть ли не веселой.

— Ты меня ждала? — спросил он, запинаясь и неуверенно улыбаясь. — Но откуда ты?..

— Мама предупредила, что ты идешь по моему следу, — засмеялась Бонни.

Джонни опомнился.

— Ну уж, конечно, — бросил он, — предупредила.

— Как ты меня нашел? — спросила Бонни. — Моего телефона в справочнике нет.

Даже голос звучал иначе, чем помнилось Джонни. Он был глубоким, но совсем не мелодичным. Чуть хрипловатый, скорее комичный, чем красивый.

Она начала что-то объяснять, жестикулируя своими выразительными руками без всяких украшений, но мимо, обдав их гарью, прогрохотал грузовик. Губы Бонни двигались, улыбались, слова тонули в грохоте, и оба они безотчетно втянули головы в плечи, словно защищаясь от налетевшей бури, и молча глядели друг на друга, ожидая, пока она промчится мимо.

Потом Бонни взяла его за руку и, втащив в дом, захлопнула за ним дверь. И снова Джонни оказался в темной передней возле темной лестницы. Тут не было ни тележки с обувью, ни кошек. Видно, здесь ему и надлежало оказаться. Однако в компьютере судьбы снова произошла осечка, и в результате он попал в дом Софи и чуть было вообще не пролетел мимо!

— Но как же ты все-таки меня нашел? — настаивала Бонни, сжимая руки у него на запястье, словно собираясь проверить по пульсу, правду он скажет или нет.

— Мне было указание.

— Как это?

— Записанное на моем теле. — Джонни безучастно глянул на свою левую ладонь. — Я проснулся на островке безопасности. Пошел в эту сторону — и встретил Софи. Потом увидел название улицы — Маррибел. Почувствовал, оно что-то значит. Я, верно, вспомнил его, сам того не понимая, — вскричал он с изумлением, — и в конце концов пошел с Софи.

Но Бонни не понимала ни слова. Джонни сам на себя не походил — она его не узнавала.

— Софи Вест. Она рядом живет, — пояснил Джонни и снова, как бы в подтверждение своих слов, протянул ей книгу и конверт.

Бонни наконец поняла, что они предназначены ей, взяла их в руки, поглядела на него, словно опасаясь подвоха, но потом раскрыла книгу и, прочтя свое имя на титуле, растерянно рассмеялась, будто он задал ей загадку, которую она не могла разгадать. Впрочем, Джонни и сам не знал ответа.

— Скажи на милость, откуда они у тебя? — вскричала Бонни.

— Софи принесла в дом. Знаешь, как собаки приносят, — пояснил Джонни. — Сказала, что ей дал какой-то мужчина, не то в желтом, не то в розовом. Но это не обязательно так. Еще спросила меня, как я это понимаю.

— Неужели ты вправду живешь у старухи, которая крадет у меня бутылки с молоком? — спросила Бонни.

На этот раз удивилась она.

— Если это можно назвать жизнью, — неуверенно ответил Джонни. — Как-то выкручиваемся по ходу дела...

— Да... это и есть жизнь. — Бонни улыбнулась. — Мне это знакомо. Мама так о тебе говорила, будто тебя зарезали или еще что. Преувеличивала, как всегда.

— Ненамного! — серьезно возразил Джонни. — С понедельника я сильно изменился к лучшему.

Если поначалу Бонни не сразу узнала его, то теперь увидела и голую грудь под полосатым блейзером, и заломленную набок черную шляпу, и потемневший синяк под глазом.

— Господи, что же случилось с тем чистеньким добрым мальчиком, которого я все это время вспоминала? — спросила она шутливо.

Джонни подумал.

— Ты пропустила "красивым"! — сказал он.

— Ну, ты не просто напрашиваешься на комплимент, а прямо-таки вынуждаешь меня к нему. — Бонни едва заметно усмехнулась — почти как пифия. — Расскажи мне, что же с ним... вернее, с тобой... случилось.

Джонни глядел поверх ее головы, но каким-то образом почувствовал, что выражение ее лица изменилось.

— Этот милый мальчик просуществовал недолго, — ответил он. — Бедняжка... в один прекрасный день он лопнул, и из него вылупился я. Все это время я рос и рос у него внутри, а потом вылез наружу — знаешь, как в фильме ужасов.

— Джонни! Замечательно! — воскликнула Бонни и тихонько, насмешливо похлопала ему.

Джонни растерянно улыбнулся, ведь он сказал сущую правду.

— Ты хочешь, чтобы я тебе все рассказал прямо здесь, под лестницей? — спросил он. — Пригласи меня в дом. Будь вежливой.