Простреленный паспорт. Триптих С.Н.П., или история одного самоубийства

— Да уж давно. Уж больше года.

— У нас-то свой есть, ВМ-12, только вот кассет нема. Может, поговоришь? Мы не поскупимся…

— Рублей по триста за штуку? — поинтересовался возможностями сестры Серега.

— Да что он, Бога не боится?

— Чистую, может, и дешевле продаст, а с записью — не знаю. Конечно, если ты «Чапаева» захочешь купить — он за полста отдаст. А «Греческую смоковницу» — навряд ли… Вам что нужнее, секс или там Брюс Ли?

— Ну, ты нас с ним сведешь, а уж мы поторгуемся…

Зинка деловито разложила на столе снедь: надрезанное кольцо добытой в столице колбасы, полкило там же приобретенного масла, сыр, копченую селедку.

— Тебе на работу? — спросила она. — Как насчет ста грамм?

— Да лучше к вечеру… — отказался Серега.

— Вечером — так и запишем.

Вошел Домовитов, какой-то подобревший и повеселевший.

— С облегчением! — поздравила его супруга. — Скидавай хламиду, одевай гражданку. Вчера в Военторге на Калининском к адмиральским погонам приглядывался, потом на проспекте прапора какого-то ругал, что тот честь забыл отдать… Военная кость, морская душа. Сымай, сымай, командовать тут некем.

Домовитов пошел в Зинкину комнату, заворочал чемоданами.

Зинка по-хозяйски разлила чай, раскидала по тарелкам еду, даже высыпала какие-то московские конфеты. Потом явился Домовитов в тренировочном костюме, который сделал его похожим на тренера по классической борьбе.

— Ну, вы-то как живете? — поинтересовался Серега.

— Служим помаленьку, солидно ответила Зинка, — корабль вот сдали, соединение принимать будем. Глядишь, и правда погоны понадобятся. Дочка в Ленинграде, замужем, внука ждем. Зять вот-вот капитан-лейтенантом будет. Сын учится в Нахимовском. Так что мы все моряки. Аты, значит, семью создавать не желаешь? Ленка-то как? Замуж вышла? Или еще выбирает?

— Она уже и овдовела. — Может, и не надо было Зинку посвящать, но слово не воробей.

— Быстро. Инфаркт, что ли?

— Убили. У нас тут, на дороге, бандиты напали.

— Тут?! Отродясь такого не было. Заезжие, что ли?

— Свои. Антошка Епишкин, Валька Горбунов и Мишка Сорокин!

— Подрались, что ли?

— Нет. Из обреза. Машину остановили и убили.

— Страсти-то какие! Ну и демократия тут! В Москве нам уж чего ни рассказывали, не верили. Вроде как тихо. Уж здесь-то, думали, все нормально.

— Да и тут вроде тоже тихо, а вон Галька, что напротив живет, — тоже убила. Сегодня судить будут. Вилкой двоюродного брата в глаз.

— Ну она-то тем и должна была кончить. Бешеная девка была. С этими-то пацанами как?

— А их самих убили…

— Вот те на… Кто?

— Ищут.

— Черта с два найдут. Или первых попавшихся урок поймают да и под расстрел подведут. А настоящие — откупятся.

— Да, — сказал кап-раз, — преступность…

Серега засобирался на работу. У него еще осталось порядочно недоделанных афиш. Он как-то не думал о том, что за ним могут прийти, арестовать и так далее. Возможно, он даже обрадовался бы этому. Что-то все-таки тяготило. Наверное, то, что он как-то неожиданно быстро научился врать. Много и постоянно. Раньше такого не было.

Сема-видюшник пришел к обеду и, поглядев на работу, прицокнул языком.

— Класс. Жалко будет, если уйдешь из клуба. Лихо все выходит.

— А отчего ты думаешь, что я уйду?

— Да все говорят: Панаев теперь — суперзвезда. С штатниками знаешься, самурай картину за бешеные бабки купил… А кой-кто считает, что ты в Штаты махнешь.

— Чего я там не видал? — удивился Серега.

— Ну, в Японию…

— А туда — тем более не поеду.

— А зря. Будь у меня такие бабки, я бы махнул. Если это на доллары поменять по новой госцене — то почти десять тыщ долларов выйдет. На эти деньги там поначалу проживешь, а потом, глядишь, и мильон заработаешь….

— Ладно, еще подумаю, — хмыкнул Серега, — кстати, ты почем кассеты толкаешь?

Еще в прошлую пятница Сема бы впал в подозрение: с чего это Серега о таких вещах спрашивает? А сегодня он принял как должное — человек с деньгами.

— Чистые — сорок за штуку. Советские записи, клипы, концерты, Петросян, Жванецкий — по стольнику. Фильмы советские — от полтораста до двухсот. Классика — ну, там Феллини, Чарли Чаплин, Эйзенштейн — на любителя от полтораста до двухсот с полтиной. Вестерн, детективы, кун-фу, каратэ — до трехсот. Особенно где Брюс Ли. Ужас — вампиры, покойники, оборотни, фантастика, что пострашнее — три сотни с полтиной. Порнуха дороже всего: за кой-какие кассетки с меня по пятьсот брали. А сам, чтоб в накладе не быть — полтинник сверху.

— Порядочно.

— Цена, знаешь, падает. Ну, иногда, когда все уже насмотрятся. А иногда растет. От места, где покупаешь, зависит. Где, бывает, порнуха дороже, а где ужас, а иногда фантастику берут. Смотрел «Инопланетянина»?

— Нет еще! Но посмотрю. Ко мне тут, понимаешь, сестрица с мужем приехали, интересуются. Видюшник есть, а глядеть нечего.

— А! Те, что на Камчатке? У них чего, Япония?

— ВМ-12.

— Жаль, я слыхал, у них там бывают. В Москве в комке видел за четыре тыщи, но побоялся — не новый. Может, тебе с этим, Розенфельдом, столковаться? Он мне десять кассет Брюса Ли за пятьсот рублей продал. Я думал, он цены не знает, даже стыдно стало, представляешь? А он говорит: «Считай, что это подарок».

— А что, мысля верная! — сказал Серега. Визитная карточка Розенфельда была у него в кармане, и в ней были его московский адрес и телефон.

— Между прочим, он где-то на неделе собирался на завод заехать. «Интернейшнл Инжиниринг» какое-то оборудование монтировать будет. Обещал мне еще десяток разных привезти. Так что могу уступить половину. Сам рассчитаешься с ним и все. Он с тебя много не возьмет.

— А сейчас у тебя есть что-нибудь?

— Брюс Ли, Шао-Линь, еще чего-то такое. «Экстро» — это ужасы, потом про Фреда Крюгера — там мужик, которого сожгли, приходит к спящим и терзает. Секс есть, но не очень. Такой и у нас теперь снимают.

— А что, есть и «очень»?

— Конечно. Это раньше голый зад покажут — о-о-о! А теперь чуть не в половине наших картин и зад, и перед, а эмоций — ноль. Теперь надо уж дальше крутить, чтоб все крупно было и в натуре. Тогда еще попыхтят. А вообще, если бы этих кассет было до хрена да видики во всех домах, то желающих мало было бы. Говорят, у шведов одно время этой порнухи выпускали — хоть залейся. Насмотрелись, надоело и теперь чуть ли не наш «Светлый путы» смотрят.

— Ну, это ты загнул.

— Я загнул, но почти точно.

— Ладно, я к тебе вечерком приведу их, пусть посмотрят да выберут.

— Лады. А видик ты покупать не будешь?

— Где? Их чего, в гастроном завезли?
–

— Где-где… Ну, ты даешь! Да у того же Розенфельда.

А то, если хочешь, у меня. Не тот, конечно, что в зале, а получше. Мне один мужик в Москве предлагал Джи-Ви-Си с телевизором за девять кусков, но я не потяну… Пока. А ты — раз плюнуть. Мне сейчас «Волга» нужна, а это денег стоит. Так что пока мелочиться не буду… Это ты можешь и то, и это… Ты ведь у нас вроде Ротшильда. Самый богатый в городе.