Против правил

– Он мягче, что ли. Человечнее, - то, что Татьяна покраснела, уже о многом сказало Аллочке, но говорить она ничего не стала.

– С чего это ты сделала такие выводы?

– Ал, не каждый человек может так любить детей, как он. Притом, что детки эти занимаются у него в центре, то есть они совершенно чужие ему люди, а Саша...

– Ты хоть сама замечаешь, с каким придыханием говоришь об Артемьеве?
– не выдержала и все-таки поддела Алла.

– Замечаю, но и поделать уже ничего не могу, - честно созналась Таня.
– Я пыталась сначала вытеснить его из своей жизни, но это же Александр Артемьев - хочу и точка. Он каким-то образом заставил меня не только хотеть его тело, но и начать интересоваться его внутренним миром. Понимаешь Ал, он вроде бы и эгоист и немного грубый, заносчивый, но, несмотря на все это, я уже не могу отказаться от возможности с ним пообщаться. Все это неправильно, глупо и безнадежно, но так хочется хоть ненадолго забыть обо всех запретах и просто наслаждаться моментом.

– Так в чем проблема?

– Ал, одно дело, когда я буду оплакивать свои разорванные отношения, совершенно другое, когда от всего этого будет страдать мой сын. Если бы я и попыталась, как-то скрыть от Лешки свое состояние, то, как мне быть с тем, что ребенок привяжется к Саше?

– Когда все эти мысли уже успели посетить твою голову? У вас еще нет ничего определенного, а ты уже рассталась с ним и наматываешь сопли на кулак.

Таня рассмеялась.

– У меня много времени ночами, вот тогда и думаю, размышляю, пытаюсь себя наставить на путь истинный. Только Артемьев постоянно сбивает с толку. А тут еще его сестра...
– пробурчала последнее Таня.

– Какая еще сестра?

– Родная, - фыркнув, Татьяна поведала о разговоре с госпожой Артемьевой.

– Вот это сука!
– протянула Алла.

– Не стану спорить, но и она не так проста, как хочет показаться.

– То есть?

– Понимаешь, на протяжении всего того времени, что мы общались, меня не отпускало ощущение того, что Оксана говорит мне все эти неприятные и обидные слова специально.

– То есть, она хочет тебе помочь?

– Нет, - покачала головой Таня, не зная, как правильно выразиться, - я не могу подобрать слова.

– Ладно, - стукнула ладошкой по столу Алла, - не можешь, тогда и не мучайся. Только ответь мне на последний вопрос, и я от тебя отстану.

– Задавай.

– Что ты будешь делать со всем этим?

Задумавшись не меньше, чем на пять минут, Таня осторожно ответила:

– Ну, сама навязывать себя Артемьеву я не буду, но если он придет - не оттолкну.

– Все ясно, - расплылась в улыбке Аллочка.
– Значит, скоро ты будешь светиться, как лампочка Ильича.

– С чего бы это?
– Таня не видела логики.

– Секс, секс - как это мило. Секс, секс - без перерыва, - пропела Алла и получила укоризненный взгляд.

– Дура, - беззлобно бросила Татьяна и поднялась.
– Ладно - это все конечно хорошо, но мне уже выходить пора.

Алла кивнула и пошла вслед за подругой в коридор. Пожелав удачного дня и попрощавшись, девушка направилась в комнату к Алексею. Он должен был еще успеть умыться, одеться и поесть перед тем, как ехать встречать свою подружку Маришку, которая была младше Лешки меньше чем на год.

***

Артемьев долго и упорно пытался себя убедить, что это либо будильник разрывает тишину его квартиры, либо это вообще ему снится. Но когда до сознания начали доноситься громкие удары, по чему-то железному, пришлось приоткрыть глаза и, матерясь в голос, пойти открывать входную дверь.

По очертаниям фигуры Саша понял, что на пороге стоит лучший друг - Ярослав.

– Какого х*я ты приперся в такую рань?

Яр отодвинул с прохода Сашу и, пройдя внутрь квартиры, включил свет в коридоре.

– Твою мать, - смотря на разбитое лицо друга, выругался Артемьев. Сон, как рукой сняло.
– Что случилось?

– Это тебе так привет передали, - спокойно ответил Яр и прошел в гостиную.

Придя в себя, Саша направился к другу. Тот развалился в кресле и прикрыл глаза. Видя, что Яр не настроен пока говорить, Александр сходил на кухню и сделал две чашки кофе. Хотелось уже побыстрее разобраться с тем, что случилось с другом. Внутри клокотала ярость. В голове не могло уложиться, что теперь еще будут страдать и близкие ему люди. Это пугало. Сразу пришла мысль о Тане и Лешке.

Поставив перед другом кружку и, присев в кресло напротив, Саша заговорил:

– Я хочу знать, где ты пропадал почти два дня и, что с тобой случилось?

Ярослав открыл глаза и безразличным тоном поведал историю своего похищения.

По его словам получалось, что выйдя утром из подъезда собственного дома, его скрутили трое крепких ребят и, запихнув в багажник, куда-то повезли.

Позже Яр смог выяснить, что находится он в ста километрах от Москвы, в каком-то коттеджном поселке. Название он не помнит, потому что все время, что он провел в подвале, а именно туда запихнули мужчину, его обкалывали какой-то дурью. После нее все тело наливалось тяжестью и дико хотелось спать. Сопротивляться этому желанию казалось невозможным. Определенной цели у молодчиков не было. Они просто избили Яра и попросили, чтобы он передал Артемьеву "Привет" и, продержав его еще, какое-то время у себя, отвезли в город и выбросили у дверей дома Ярика.

– Но это все как-то... бл*ть ,короче, это фигня какая-то.

Саша и сам не мог понять, что именно его смущает в рассказе друга. Вроде, как понятно, что попытались надавить через Ярослава на него, но выслушав историю, в которой тот побывал, появилось ощущение, что его водят за нос и пытаются заставить поверить в то, чего нет на самом деле. Саша не привык сомневаться в друзьях, а из них это оказался один Ярослав, поэтому, отбросив все свои подозрения, Артемьев попытался что-то придумать. Хотя он даже и не представлял, в каком направлении двигаться.

Пока он раздумывал над всем выше сказанным, подал голос Ярослав:

– Позволь им проводить эти гребанные бои в твоем центре.

Артемьев вскинулся и вскочил на ноги.

– Ты что несешь?
– с угрозой в голосе прорычал он.
– Ты понимаешь, о чем сейчас меня просишь? По-твоему, я должен открыть двери тем, кто хочет перед носом у чиновников заниматься беспределом, притом с прямым участием моих ребят?

– Да!
– спокойствию Ярика можно было просто позавидовать. Ни один мускул на лице не дрогнул, когда он произносил свои слова.