Против течения
Шрифт:
«Совсем не школьная история» обрушилась на меня как эскадрилья «Юнкерсов-88» после прочтения трёхтомного труда немецкого историка И. Феста под названием… Адольф Гитлер. Трудно установить связную цепь ассоциаций между этим сочинением и мелодически простенькой песенкой, хотя и построенной на 20-ти аккордах. Скорее всего, одинокая венская юность ещё не запятнанного никакими пороками и никому не нужного нищего художника-мечтателя с непомерными амбициями так напомнила мне мои первые двадцать лет. Как всё это конгениально в 17–20 — как различен итог этих амбиций и конгениальностей.
Провокатор по имени Л. Батагов, мало того, что подсунул мне И. Феста, следующей провокацией были стихи его жены, ещё не оценённой новым русским истеблишментом поэтессы С. Смирновой. Тот текст, что я потом назвал песней «Правильный курс», вызвал у меня лёгкие блюзовые галлюцинации, а первая строчка: «От чёрных стаканов следы на столе…» и т. д. дала краску аранжировки в виде застольной песни, где подыграть мне может, кто угодно, а также шуметь и смеяться, сколько влезет.
Барабаны, бас и ритм гитару к песне «Вернуться в ад» я записал на цифровой магнитофон АДАТ в период моей работы звукорежиссёром на студии группы «ДДТ» весной и летом 95 г. И. Доценко за барабанами, В. Курылёв на басу прекрасно справились со своими заданиями в полтора-два часа, а дальше наступил длительный перерыв месяца в три-четыре, так как студия «ДДТ» была занята с утра до вечера, а на «Мелодии» я взялся за продолжение давно начатых записей с поющим священником отцом Олегом Скоблей, для которого, кстати, сыграл несколько партий соло гитары в разных его песнях и заодно принялся за старое, то есть за песни свои. Перенеся ритм секцию начатой песни с цифрового АДАТа на мелодический аналоговый Studer А-820, я стал дописывать гитарные партии, начатые ещё на студии «ДДТ», а также вокал, клавиши в code и саксофон вместе с «дядей Мишей» (М. Черновым) всё из того же «ДДТ». Кстати, сольная игра в этой вещи так понравилась случайно услышавшему её иностранному подданному Энтони Фислвайту, музыканту и закадычному другу Мика Тейлора, игравшему как-то пару-тройку лет в Rolling Stones, что когда Энтони решил записать несколько своих вещей на «Мелодии» с моим непосредственным участием в качестве звукорежиссёра, мне пришлось также исполнить его просьбу и слабать solo в одной его вещи под названием Colours.
Последняя вещь «Ангел» — ещё одна попытка реализации замысла 1973 года, когда в песне «Реквием для шестиструнной гитары и удава» я попытался достаточно сюрреалистически живописать коллизию тонких астрально-эфирных духовных миров и мира примитивных, грубых рассудков и машин. Для 73 года это было прорывом сквозь все круги обусловленностей, но в 95-м хотелось чего-то иного, и я попытался взять стихи о ангеле настоящего священника, к тому же поэта (Ф. М. Пестрякова), быть может, действительно видевшего Ангела и не только Его. И музыкально обосновав эту бесхитростную поэзию конца XIX века, столкнуть её с лапидарной и жестокой концовкой конца XX века. В качестве автора последнего четверостишья я решил выступить сам, так как подходящего по размеру и по смыслу ничего под рукой не оказалось.
Нужны ли кому-нибудь эти песни сегодня, не знаю, но я не знал об этом и в 1973 году, когда начинал писать свой первый настоящий альбом.
1. Мишень. 4.53
2. Зима. 3.34
3. Всё равно. 4.08
4. Волки. 3.57
5. На том берегу. 4.28
6. Still got the blues. 4.25
7. Концерт. 6.48
8. Смутные дни. 4.00
9. Там, где дали темны. 3.30
10. Красотка-лошадь. 5.25
11. Люси. 3.25
12. Баллада о храме. 2.42
13. БПК. 5.08
14. Гей, славяне. 3.27
15. Ангел-хранитель. 4.36
Чиж & К + Ю.Морозов
16. Урал байкер блюз.
17. Деньги.
Общее звучание:
Ю. Морозов — 74 мин.
Чиж & К — 12 мин.
Состав музыкантов:
Ю. Морозов — вокал, акустическая и электрическая гитары.
С. Чиграков — клавишные.
М. Владимиров — гитара соло.
A. Романюк — бас гитара.
B. Ханутин — барабаны.
Е. Баринов — перкуссия.
В № 13 — Ю. Морозов — соло гитара во втором проведении после соло клавишных.
В № 16 — соло гитара с кваком во втором проведении после вступления бэнда.
В № 17 — соло гитара во втором проведении сольного куска.
Не знаю, кто предложил идею совместного концерта Юмора и «Чижа & К» и для чего, но в феврале 97 г. колесики закрутились и я сначала, как обычно, дома, а затем с группой начал репетировать. К этому времени я подсочинил три новые вещи, как мне казалось, очень выгодных для исполнения со сцены, и, подобрав репертуар, ранее никогда не игравшийся, я довольно бодро упражнялся в подвале на Исаакиевской площади, где базировалась «точка» группы «Чижи К». Директор группы И. Березовец обещал густую рекламную кампанию на радио, ТВ и в газетах, но в конечном итоге всё вылилось
в десятка три афиш даже не в центре города и, как всегда, дней за 5–6 до концерта. В результате многие, желавшие бы попасть на это редкое событие, узнали о нём уже после случившегося. Я не особенно обманывался насчёт рекламы, так как знал, что Березовец и на свою группу тратиться не очень любит. И тем не менее концерт удался, играли и парни их Чиж и К, и сам я, как и положено профессионалам, с достоинством и чувством. Что не менее важно, концерт дал толчок выпуску совместного СД-альбома «Иллюзия», о выпуске которого вялые разговоры шли уже давно, и альбом был записан уже через три месяца после концерта.1. Всё равно. 4.22
2. Там, где дали темны. 3.29
3. Люси. 4.02
4. Симфония мокрой луны. 4.02
5. Зима. 4.03
6. Still got the blues. 4.12
7. На том берегу. 4.19
8. Красотка-лошадь. 3.57
9. Концерт. 6.25
10. Иллюзия. 2.40
11. Блюз пустой комнаты. 5.44
12. Прекраснее нет эмоций. 4.05
13. Нерастворимая карма. 4.26
14. Ангел-хранитель. 4.02
Общее звучание — 1.00. 20
Слова и музыка Ю. Морозова, кроме № 4 на стихи С. Смирновой.
(С) (Р) Solyd Records 1998 SLR ОНО
Состав исполнителей:
Ю. Морозов — вокал, гитары акустическая и электрическая, функциональная и соло после соло фортепиано в № 11, а также перкуссия (маракасы).
С. Чиграков — клавишные, бэк вокал в № 2, соло гитара в первом проведении № 6, аккордеон в № 9 и бонги в № 6.
М. Владимиров — соло-гитара.
A. Романюк — бас гитара.
B. Ханутин — барабаны и перкуссия.
Е. Баринов — барабаны в № 13.
A. Бровко — мандолина в № 12.
C. Лудинов — скрипка в № 4.
Ю. Морозов — саунд-продюсер.
B. Березовец — продюсер проекта.
Special thanks продюсеру записи И. Березовцу и парням группы «Чиж & С» за мастерство, лукавость и дружбу, а также директору студии Л. П. Кобриной, инженерам Б. Исаеву и Ю. Богданову, а Ю. Родивиловой — за чай и бананы.
Запись произведена на Петербургской студии грамзаписи весной 1997 г.
Ю.М.
Самые первые записи клавишных, пианино в песне «Ответ, наверное, есть» я осуществил ещё в 1970 г в г. Владикавказе. Опыт получился не слишком впечатляющий, хотя за инструментом сидел довольно опытный клавишник Марк Полин, игравший по совместительству не только в «Босяках», но и в привилегированной инструментальной команде Горно-металлургического института г. Орджоникидзе (Владикавказа). Я и сам потыкивал растопыренными пальцами в клавиши, побренькивая битлов или меланхолично перебирая до мажор, ля минор в «Ответ, наверное, есть». Переехав в Питер, я ещё чаще сиживал за фоно, сочинив за ним даже несколько новых песен («Милый друг», «Как будто после странствий», «Синий бриллиант», «Бог сильнее нас»), но для первого альбома «ВСДХ» сам играть не решился, поручив роль клавишника С. Лузину, который и сыграл на пианино и фисгармонии клавишные партии. В дальнейшем так и шло: за пианино чаще сидели другие: С. Лузин, В. Динов, Д. Ермаков, А. Муратов, а я пробавлялся игрой на одноголосых игрушках или записывал простой аккомпанемент на тягучих стрингах. Года с 77-го я широко пользовал самодельный синтезатор с набором нетемперированных звуков и даже записал с ним целый альбом «Погубить человечество». Но перед уходом в Шамбалу синтезатор был продан, как и многое другое, и года до 1982 я клавишными, всегда чужими, пользовался весьма эпизодически.
Прорыв наступил в 1982 году при записи альбома «Музыка сердца». Основную партию эл. пьяно в «Балладе блудного сына», как всегда, наиграл В. Динов, после чего я решил всю остальную клавишную аранжировку докончить самолично, что сделал не без успеха и продолжил в том же духе на песнях «Музыка сердца» и «То была последняя война». Помимо рояля и синтезатора я понемногу освоил небольшой детский аккордеон, взятый на время у одних знакомых и с успехом пользовался им до 88 года. Пик моих клавишных задумок я реализовал в песне «Дума», партию которой я довольно грамотно играл и сам, но на запись зачем-то опять пригласил В. Динова, подумав, что профессионал на записи будет выглядеть как-то солиднее. На студии никогда не было своего клавишного инструмента, кроме рояля в концертном зале Капеллы, воспользоваться которым можно было очень редко. Наконец, в году 86-м появился и у нас одноголосый гэдээровский синтезатор Veltmaster, и я стал пользовать его в семи измерениях. Писал я им и басовые партии, и флейтовые, и скрипичные, и рояльные. Для получения трезвучий или более звучий я записывал этот несчастный Veltmaster поканально несколько раз, и, естественно, морока от этого была страшная и времени уходило на эту глупую работу неизмеримо больше, чем если бы я пользовался обычным многоголосым инструментом. Такими многослойными наложениями я писал альбом «Золотой век» 1986-87 гг., инструментальный альбом «Тёмные аллеи» 1984-87 гг. и песни «Воскресенье» и «Золотой паук» из альбома «Раритеты I» 1984-90 гг.