Противники

Неплохой способ зарабатывать на применении права.

Дэвид не показывал эти цифры Уолли.

Глава 24

Почти тридцать лет Кирк Максвелл представлял штат Айдахо в сенате США. Вообще он считался человеком с твердой рукой, который избегал публичности и предпочитал не работать на камеру, когда хотел что-то сделать. Он был спокоен, непритязателен и относился к тем членам конгресса, чья популярность постоянно росла. Однако его внезапная смерть прошла весьма зрелищно.

Максвелл как раз выступал в сенате с микрофоном в руках и неистово спорил с коллегой по другую сторону коридора, когда вдруг схватился за грудь, уронил микрофон, в ужасе открыл рот и рухнул на впереди стоявший стол. Он умер на месте от остановки сердца, и все это было записано на официальную камеру сената, распространено без надлежащего разрешения и просмотрено всеми и каждым на «Ютьюбе», прежде чем его жена успела добраться в больницу.

Через два дня после похорон его своенравный сын упомянул одному репортеру, что сенатор принимал крейокс, и семья рассматривала вариант подачи иска против «Веррик лабз». Эту новость крутили по всем новостям 24 часа в сутки 7 дней в неделю, и почти не осталось сомнений, что именно лекарство убило сенатора. Максвеллу было только шестьдесят два, и он отличался хорошим здоровьем, однако многие члены его семьи страдали от высокого уровня холестерина.

Разозленный коллега погибшего назначил заседание подкомитета по поводу опасностей крейокса. Администрацию по контролю за продуктами питания и лекарствами завалили требованиями снять лекарство с производства. «Веррик лабз», спрятавшись за холмами Монтвилла, не давала комментариев. Наступил очередной черный день для компании, но Ройбен Мэсси видал и хуже.

Такой иск выглядел бы иронично по двум причинам. Во-первых, за тридцать лет в Вашингтоне сенатор Максвелл получил миллионы от крупных фармацевтических компаний, и в том, что касалось этой сферы производства, всегда голосовал безупречно. Во-вторых, сенатор слыл неистовым реформатором системы гражданских правонарушений и много лет голосовал за наложение строжайших ограничений на подачу исков. Но после трагедии оставшиеся в живых не склонны иронизировать. Его вдова наняла известного адвоката, представлявшего интерес истцов, в Бойсе, но только с целью «получить консультацию».

Когда крейокс попал в передовицы, судья Сирайт решил, что процесс все-таки может быть интересным. По всем вопросам он принимал решения против истцов. Иск, который подал, а затем дополнил Уолли, будет разбит на несколько отдельных разбирательств, и рассмотрение начнется с дела покойного Перси Клопека, которое будет проходить по Правилу 83:19, то есть в упрощенном и ускоренном режиме.

Уолли поддался панике, получив уведомление о решении, но в ходе долгой умиротворяющей беседы с Джерри Алисандросом немного успокоился. Джерри объяснил, что смерть сенатора Максвелла — дар свыше, причем во многих отношениях, ибо ярого реформатора системы гражданских правонарушений заставили умолкнуть, а это лишь усилит давление на «Веррик» и вынудит их быстрее начать переговоры по заключению мирового соглашения. Кроме того, как повторял Джерри, он с радостью выступит на сцене в главной роли в противовес прекрасной миз Керрос в битком набитом зале суда в Чикаго.

— Меньше всего им хотелось бы увидеть меня в зале суда, — говорил Джерри снова и снова. Его «команда по делу Клопека» усиленно трудилась. Его фирме много раз приходилось иметь дело с эгоцентричными федеральными судьями, у каждого из которых была своя особая версия списка дел к упрощенному рассмотрению.

— Это не Сирайт придумал «ракетный список дел к слушанию»? — невинно поинтересовался Уолли.

— Боже правый, нет. Я слышал этот термин лет тридцать назад в северной части Нью-Йорка. — Джерри и дальше вдохновлял Уолли на поиски новых дел по крейоксу. — Я сделаю вас богатым, Уолли, — повторял он снова и снова.

Через две недели после смерти сенатора Максвелла Управление по контролю за продуктами питания и лекарственными средствами сдалось и приказало изъять крейокс из продажи. Коллегия адвокатов по гражданским искам пребывала в экстазе, а юристы в десятках городов сделали заявления для прессы приблизительно следующего содержания: «„Веррик“ придется ответить за свою грубую халатность. Начнется федеральное расследование. Управлению по контролю никогда не следовало одобрять выпуск этого лекарства. „Веррик“ знала, что с ним связаны проблемы, но поспешила вывести его на рынок, где за шесть лет оно принесло 30 миллиардов общей выручки для компании. Кто знает, какие данные в действительности скрываются за исследованиями „Веррик“».

У Оскара новости вызывали противоречивые чувства. С одной стороны, он, очевидно, хотел, чтобы на лекарство обрушилось как можно больше гневных статей, которые вынудили бы компанию сесть за стол переговоров. С другой стороны, он втайне страстно надеялся, что препарат «позаботится» о его жене. Отзыв лекарства усилит давление на «Веррик», однако также приведет к тому, что оно исчезнет из аптечки его жены. Для Оскара было бы идеально, если бы новость о предстоящем заключении мирового соглашения совпала бы с тем, что его жена слегла от лекарства. Он забрал бы все деньги, избежал грязного развода, потом подал иск от имени своей дражайшей покойной жены и еще раз обобрал «Веррик».

Оскар мечтал об этом за закрытой дверью своего кабинета. Телефон постоянно мигал из-за звонков, но он не брал трубку. Большая часть звонков поступала по поводу «несмертельных случаев» от людей, которых Уолли обнаружил благодаря своим разнообразным схемам. Пусть Рошель, Уолли и молодой Дэвид беспокоятся о звонках и нервных клиентах. Оскар собирался остаться в офисе и спастись от всего этого сумасшествия, если возможно.

Перед уходом Рошель потребовала, чтобы состоялась еще одна встреча фирмы.

— Вот видишь, какую традицию ты начал, — сказал Оскар Дэвиду, когда ближе к вечеру все четверо собрались вокруг стола.

— Что у нас на повестке дня? — спросил Уолли, хотя все и так это знали.

Рошель выкрутила руки Дэвиду до такой степени, что он был готов оказать ей содействие. Он откашлялся и перешел к делу:

— Нам нужно рассортировать дела по крейоксу. С тех пор как лекарство изъяли из продажи, нам как безумные звонят люди, которые либо уже подписали контракт, либо хотят запрыгнуть на борт.

— Разве это не здорово? — Уолли улыбнулся.

— Возможно, Уолли, но это не фирма по коллективным гражданским искам. У нас нет ресурсов, позволяющих вести четыреста дел одновременно. У ребят, которые специализируются на коллективных гражданских исках, работают десятки юристов и еще больше помощников юристов, куча людей, занимающихся этой работой.

— У нас четыреста дел? — спросил Оскар не то радостно, не то потрясенно.

Уолли отхлебнул диетической содовой и гордо заявил:

— У нас восемь смертельных случаев, разумеется, и четыреста семь несмертельных, и их число продолжает расти. Мне жаль, что эти мелкие дела причиняют много хлопот, но когда придет время заключения мирового соглашения и мы включим этих ребят в схему выплаты компенсаций, составленную Джерри Алисандросом, мы, вероятно, узнаем, что каждый несмертельный случай стоит всего-то сотню тысяч долларов или около того. Умножьте это на четыреста семь. Кто-нибудь хочет посчитать?

— Проблема не в этом, Уолли, — возразил Дэвид. — Посчитать мы и сами можем. Ты упускаешь тот факт, что не все эти дела могут стать потенциальными исками. Ни одного из этих клиентов не обследовал врач. Мы не знаем, действительно ли их здоровью был причинен ущерб, правда?