Противогазы для Саддама

– Прикрой дверцу и дыши в сторону, – приказал Сергей. – Что ты там возишься, как глист в обмороке?

Леша напрягся и прикрыл дверцу.

Кажется, день начинал ему удаваться.

Обливаясь потом, он поставил новое колесо, отпустил домкрат и, сделав три шага, бессильно рухнул на переднее сиденье.

– Все, – выдохнул он, скашивая больные глаза в сторону. – Забрось сам колесо в багажник. Я не смогу.

Сергей пожалел Лешу:

– Ладно. Отдыхай.

Леша благодарно захрипел, но тут же впал в полуобморочное состояние.

Сергей вел машину по шоссе.

«Конечно, – думал он. – Все хорошо. Вот прекрасное шоссе. Вот независимость. Вот дружба народов. Но на чьи деньги все это построено? Почему в Эстонии дороги не уступают швейцарским, а в Сибири застрять можно даже на основной магистрали?»

Тихие хутора.

Зеленые перелески.

Луга, мягкие ленты проселков, низкие облака.

Мы стояли на плоскости с переменным углом отраженья… Наблюдая закон, приводящий пейзажи в движенье…

«Красавец Лео, конечно, вор. Самый обыкновенный вор, только крупный. И господин Тоом – вор. И господин Вейхестэ – вор. И Петер, наверное, мелкий воришка. А все туда же – национальное самоопределение. Видел я, как тащат к красавцу Лео металл, украденный в России. Тут Валентин прав, нашим комитетчикам не позавидуешь. Если можно эшелонами угонять из России никем не учтенный бензин, то…»

А, ну их к черту, решил он.

И поймал себя на странной мысли: ему самому ведь помогают воры.

Не снижая скорости, раздраженный Лешей и мыслями, проскочил Пыльву.

Непривычно было ехать по прекрасному шоссе, видеть вдали на лужайках, как на картинках, черно-пестрых крупных коров, и одну за другой встречать бензоколонки, перед которыми не было никаких очередей. «В Москве мы простояли бы в очереди часа три… Если бы, конечно, оказался бензин…» Непривычно было видеть чистые поселки и уютные магазины, полные продуктов. «В Москве пришлось бы не мало покрутиться, чтобы найти нужное…»

Время от времени под солнцезащитным козырьком вспыхивал огонек радара, тонким писком пугая спящего Лешу.

Приходилось сбрасывать скорость.

«Т вот так, – подумал Сергей. – И вот так за пару часов можно пересечь чуть ли не всю Эстонию… Не Сибирь, конечно…»

Вздохнув, он прислушался к бреду Леши, переживавшего в темных безднах своего тусклого сумеречного подсознания какую-то очередную драку по-людски. В Таллинне я выбью из Леши дурь. А заодно выбью из него все, что он знает о господине Тооме. Не может он ничего не знать о господине Тооме. У Карпицкого Леша на хорошем счету, значит, должен знать.

И усмехнулся.

В Таллинне он у меня очнется!

Как это ни странно, Леша очнулся гораздо раньше.

Он очнулся под Куйвайыэ и, приоткрыв мутные глаза, попытался прочесть название городка на указателе, но язык плохо слушался. У него получилось что-то вроде ужасного непонятного ругательства. Оно поразило даже самого Лешу.

– Где я? – с трудом спросил он.

– За границей.

– Ты что? – испугался Леша. – Как я сюда попал?

– Легально.

– А чего у меня руки трясутся?

– Скорее всего, поздний даун, – предположил Сергей. – И немудрено. Ты же двое суток пил по тшёрному. Твой бородавочник вообще еще, наверное, не проснулся. С ним, кстати, остались все три шлюхи, которых вы извлекли из своего глючного социума.

– Почему три?

Сергей пожал плечами:

– Может, была и четвертая. Не знаю. Я видел только трех. Одной, кстати, ты успел показать, как лошадки кусаются.

Он скосил глаза на Лешу:

– Может, тебя опохмелить?

Леша прорычал:

– Исключительно минералкой.

И запричитал, жадно захлебываясь холодной водой:

– Больше никогда! Ну вот ни одной капли! Это все Петер… У него ликер сладкий… После такого ликера все время пить хочется… Но больше никогда! Никогда больше! Ни одной капли… Ликера!

– Пристегнись ремнем. Выпадешь.

– Плохо мне.

– А кому сейчас хорошо?

А на кладбище все спокойненько… От общественности вдалеке… Все приличненько и пристойненько… И закусочка на бугорке…

– А кому сейчас хорошо? – повторил Сергей. – Хотя, наверное, хуже, чем тебе, редко кому бывает.

Леша безобразно выпучил глаза. Видимо, таким образом он боролся с приступами тошноты. Но в его похмельных безумных глазах уже проскальзывала жалкая искорка сознания. Из последних сил он попытался опротестовать жестокие слова Сергея:

– Почему не бывает? Всегда найдется человек, которому сейчас хуже. Хуже даже, чем мне.

– Не вижу таких.

– Ну, мало ли, – жалко протестовал Леша. – У меня есть приятель…

– Представляю, – с отвращением скосил глаза Сергей. – Кто-нибудь вроде бородавочника Петера. – И добил Лешу: – Сейчас, по-моему, даже твоему приятелю, о котором ты пытаешься вспомнить, не может быть хуже, чем тебе.

– Он лысый.

– Быть лысым ничуть не хуже, чем страдать с похмелья.

– Он совсем лысый, – бормотал Леша, открывая новую бутылку минеральной воды. – Ты не поверишь, у него голова глаже, чем колено моей эстонской подруги. А колени у нее круглые, как бильярдный шар.

– О чем ты бормочешь? Даже самому лысому человеку сейчас не может быть хуже, чем тебе.

– Он летал в Японию.

– Разве это хуже, чем умирать с похмелья?

– Он заработал много денег.

– Только не говори, что это хуже, чем умирать с похмелья.

– Там же в Японии мой приятель согласился на операцию. Он отдал за нее все заработанные деньги. Он отдал все деньги, ничего не пожалел. Ему врастили в голову нейлоновые волосы. В Японии богатый выбор красивых нейлоновых волос, – бессмысленно бормотал Леша. – Мой приятель выбрал для себя черную шевелюру. Как вороново крыло. Такой редкий молодящий человека цвет. И стричься не надо, и всегда красиво. Раньше бабы смеялись над моим приятелем, а теперь стали на него вешаться…