Противостояние фюреру. Трагедия руководителя немецкого Генштаба. 1933-1944
Шрифт:
Когда Фрич 1 февраля 1934 года отрапортовал Гитлеру о своей готовности принять пост командующего сухопутными войсками, фюрер сказал ему: «Сотворите армию могущественную, внутренне единую, как можно с более высоким уровнем образования».
Выполняя поручение, Фрич, высокоодаренный офицер, истинный патриот, работал самоотверженно, активно и с большим успехом. Гораздо позже, когда Вторая мировая война была уже в самом разгаре, Гитлер с неслыханным цинизмом хвастался: «В основном я создал вооруженные силы не для того, чтобы не наносить удар. Решение нанести удар всегда существовало во мне. Рано или поздно я хотел разрешить эту проблему».
Нельзя доказать, действительно ли эта точка зрения соответствовала первоначальным намерениям Гитлера, или ее нужно рассматривать как «целевую». В любом случае Фрич и другие принимавшие участие в создании армии офицеры ничего не подозревали о подобных планах Гитлера.
Фрич и Бек видели в строительстве хорошо вооруженной державы не только предпосылки для успешного внутреннего развития государства,
2
В связи с этим обратимся к тому, что установил приговор Международного военного суда в Нюрнберге в отношении обвиняемого Шахта: «Перевооружение, как таковое, не является преступным актом в соответствии с Уставом. Для того чтобы оно явилось преступлением против мира, как оно предусматривается статьей 6 Устава, должно быть доказано, что Шахт проводил это перевооружение как часть нацистского плана для ведения агрессивной войны. Шахт утверждал, что он принимал участие в программе перевооружения лишь потому, что он хотел создать сильную и независимую Германию, которая могла бы проводить внешнюю политику, способную завоевать ей уважение и равное положение с другими европейскими странами».
Но были и те, кто считал, что нужно ускорить темпы формирования армии. Так, общее управление предложило использовать время до появления закона о строительстве вермахта таким образом, чтобы уже к 1 октября 1934 года сухопутные войска насчитывали 300 тысяч человек. Это предложение обосновывалось тем, что рост германской боевой мощи служил бы сдерживающим фактором по отношению к иностранным державам и к жаждущим власти СА.
В документе от 20 мая 1934 года [3] Бек протестовал против этого предложения, поскольку оно означало «не строительство армии, а мобилизацию»:
3
Пометка, собственноручно сделанная Беком.
«Этой меры не избежать. Но она повлечет за собой прочие многочисленные, труднообоснуемые меры, которые усилят уже существующие подозрения и которые в результате этого станут еще сильнее преувеличивать. Как таковая эта мера может стать последней каплей, которая переполнит чашу терпения. Также это даст Франции, которая только и ждет условного сигнала, столь страстно желаемую возможность выйти из изоляции. До сих пор нашим лозунгом было то, что у нас в течение десяти лет не должно быть войны. Аргумент, что, когда у нас будет трехсоттысячная армия, нас невозможно будет победить, неубедителен. Силой француз сможет остановить как трехсоттысячную армию, так и ее строительство. Не используя силу, он не сможет сделать ни первого, ни второго. Подобная мера способствует военной опасности и оправданна лишь во внешней политике, если люди полагают, что не удастся избежать вооруженного конфликта. Также я считаю невозможным, чтобы Гитлер смог ждать до 1 апреля 1935 года наступления fait accompli [4] , ввиду беспорядков, которые будут ему предшествовать…
4
Свершившийся факт (фр.). (Примеч. пер.)
…С точки зрения внутренней политики неправильно, чтобы так быстро построенная армия была более ценным орудием власти государства, чем созданная в процессе тщательной работы, хотя бы на треть или на половину. Наоборот, ненадежное орудие власти может стать причиной опасности. И тогда костяк прежней наемной армии, растворившись в нем, окончательно потеряет свою ударную силу. Я скорее стану опираться на десять надежных, чем на пятьдесят ненадежных людей. Таким образом, с СА (и СС!) не решить вопрос власти. Для миллионов их членов не играет никакой роли, противостоят ли им 100 тысяч или 300 тысяч солдат (даже квалифицированных). Этот вопрос нужно решать иначе. 300 тысяч человек — такой ответ является попыткой уклониться от решения проблемы. <…>
Закон о всеобщей воинской повинности вступит в силу самое раннее 1.10.35. На построенную до этого трехсоттысячную армию он не влияет. Также влияние закона о всеобщей воинской повинности кажется мне сомнительным, пока не будет обеспечен авторитет государства, как таковой. Впрочем, под этим понимается лишь 50 процентов годных к военной службе. <…>
Слишком быстрое строительство армии — это то же самое, что преждевременные роды со всеми слабостями и изъянами. В общем и целом эти недостатки можно преодолеть, но понадобятся годы, чтобы полностью их устранить. Мы еще не раз во многом вернемся к соотношениям 1920–1923 годов. Нарушится прежний принцип, что сплоченность офицерского корпуса и войск является важнейшей и самой главной целью».
Бек заканчивает рядом примеров, которые показывают недостатки этого предложения.
Возражения Бека совпали с мнением главнокомандующего и были приняты. Это предложение так и не было претворено в жизнь. Закон о строительстве вермахта от 16 марта 1935 года установил службу в вермахте на основе всеобщей воинской
повинности. Германская армия делилась на 12 командных корпусов и 36 дивизий. Срок активной службы, согласно распоряжению от 21 мая 1935 года, составлял один год.Одновременно с принятием закона о всеобщей воинской повинности не был установлен двухлетний срок действительной службы ввиду невозможности выделить для этой цели необходимый инструкторский состав. Преимуществом одногодичной службы в действующей армии являлось то, что можно было быстрее подготовить рядовой состав. Но Фрич и Бек считали, что в интересах строительства прочной и надежной армии нужно отказаться от этого преимущества. Они решили после того, как улучшится ситуация с инструкторским составом, вопреки другим желаниям внутри Главного командования армией как можно скорее ввести двухгодичный срок службы. Что и было сделано Указом фюрера и рейхсканцлера от 24 августа 1936 года.
Когда друг поздравил Бека с назначением начальником Генерального штаба, тот ответил ему вопросом: «Что сказал граф Шлифен, став начальником Генерального штаба?» Ответ был следующим: «Меня не покидает тревога» — так Шлифен писал своей сестре, испытывая чувство глубокой ответственности после того, как на его долю выпало управление наследием великого Мольтке. Бек говорил: «Меня тоже не покидает тревога, потому что свой теперешний пост я даже примерно не могу сравнить с положением Шлифена. Я боюсь, что мы можем оказаться втянутыми в войну до того, как будем в состоянии сражаться, имея перспективы на успех. Мы должны сделать все, чтобы не позволить этому случиться. Но все ли это ясно понимают?»
Конечно же пацифистом Бек не был, но его отличало глубокое чувство ответственности, и он прекрасно сознавал, какие последствия повлечет за собой война не только для проигравших, но и для победителей. Поэтому он чувствовал отвращение к наступательной войне — войне, которая ведется не из-за непреодолимых обстоятельств, а для самоутверждения государства и народа. Также Бек опасался превращения современной войны в тотальную. Но он был убежден, что это можно преодолеть не обращаясь к инструменту войны, а «путем нравственно обоснованной политики, которая всегда сохраняет первенство и на основе которой появляется новый моральный идеализм в государстве и в отношении к другим народам». Первую предпосылку к этому Бек видел в том, чтобы «руководитель политики был высоконравственным человеком, который даже в последней инстанции подчинялся бы собственному внутреннему моральному закону, собственной совести».
Бек знал из истории, что внешняя политика государства в ответе за то состояние, в котором его вооруженные силы вступят в войну. Записи, сделанные им после отставки, показывают его точку зрения на взаимодействие политического и военного руководства: «Различные мнения об отношениях между политикой и военным руководством, как и отсутствие компромисса между политическими требованиями и целями и военной работоспособностью государства, могут оказаться первым и, возможно, решающим шагом к поражению в войне. Не случайно история знает множество примеров, когда война была выиграна или проиграна еще до своего начала. И это всегда была либо заслуга, либо вина политики… Ни одного человеческого гения не хватит, чтобы военно и политически успешно провести будущую войну, как это делали Фридрих Великий и Наполеон I. Ни одно государственное правительство, каким бы оно ни было, не может закрывать глаза на этот факт. Дуализм государственного деятеля-полководца также является данностью, с которой нужно смириться. Вероятно, повезет государству, в котором различные мнения двоих людей находят необходимый компромисс в решениях Верховного главнокомандующего, который командует хоть и лично, но при успешном содействии государственного деятеля и полководца. Но между вышеназванными личностями сохраняется необходимость в том, чтобы в политическом управлении было понимание боевых задач военного командования, а в военном руководстве — политических устремлений. Также нужно, чтобы они обменивались информацией, взаимодействовали в полном согласии друг с другом и не лезли не в свои дела».
Такова была точка зрения Бека. При этом он и сам в своих мыслях, предложениях и суждениях, если они касались обороны страны и оперативного ведения войны, всегда исходил из конкретной политической ситуации. Он выискивал любую возможность, в том числе и посредством бесед с компетентными должностными лицами, чтобы знать о целях внешней политики, о средствах их достижения и о результатах, которые могли бы получиться в случае их осуществления. Именно с этой целью он завязал близкие отношения с тогдашним статс-секретарем министерства иностранных дел Бюловом. Последний по его просьбе время от времени в доверительных беседах рассказывал Беку о внешнеполитической ситуации. Бек имел привычку записывать информацию, полученную при таких беседах. Часто это были лишь несколько слов без собственных комментариев. Приведем выдержки одной из этих записей, сделанной 30 июля после темных событий 30 июня 1934 года [5] и «дела Дольфуса» [6] .
5
«Ночь длинных ножей» (путч Рема) — убийство высшего руководства СА, в том числе и начальника штаба этой организации Эрнста Рема, силами СС (с 30 июня по 2 июля 1934 г.), осуществленное по приказу Гитлера. Во время «ночи длинных ножей» погибли также несколько политических противников нацистов, не имевших отношения к СА. (Примеч. пер.)
6
Дольфус Энгельберт (1892–1934) — австрийский политический деятель, лидер христианско-социальной партии; канцлер Австрии в 1932–1934 гг. Убит путчистами. (Примеч. пер.)