Противостояние. Том I

Брэд Китчнер, бледный, нервничающий и нелепый в костюме и при галстуке, подошел к трибуне, выронил листки с заготовленной речью, поднял их, сложив не в том порядке, и ограничился лишь несколькими словами о том, что они надеются и будут стараться восстановить подачу электроэнергии ко второму или третьему сентября.

Это известие встретили громом аплодисментов, которые придали Брэду достаточно уверенности, чтобы сойти с трибуны, расправив плечи.

Следующим выступил Чэд Норрис, и позже Стью сказал Фрэнни, что Чэд подошел к проблеме правильно: они хоронили мертвых ради соблюдения приличий, и никто не мог считать, что все хорошо, пока последний труп не будет предан земле, а уж тогда жизнь может продолжаться, и, наверное, будет еще лучше, если они сумеют завершить эту работу до начала сезона дождей. Он попросил еще пару добровольцев – и получил бы три десятка, если бы захотел. Закончил Чэд тем, что попросил каждого члена Лопаточной бригады (так он их назвал) встать и поклониться.

Гарольд Лаудер встал и тут же сел, и многие участники собрания, когда расходились, отметили в разговорах, что он не только умный, но и скромный. Но на самом деле Надин как раз шептала ему на ухо разные скабрезности, и он боялся, что сможет только кивнуть. Да еще, по понятной причине, ему приходилось прикрывать промежность рукой: очень уж выпирал вставший член.

Когда Норрис покинул трибуну, ее занял Ральф Брентнер. Он сообщил, что у них наконец-то появился врач. Джордж Ричардсон поднялся, и его приветствовали громкими аплодисментами, а когда он победно вскинул руки, аплодисменты перешли в радостные крики. Потом Ральф сообщил собравшимся, что, насколько ему известно, в ближайшие пару дней к ним должны присоединиться еще шестьдесят человек.

– Что ж, на этом повестка дня исчерпана. – Стью оглядел собравшихся. – Я хочу, чтобы Сэнди Дюшен вновь поднялась на трибуну и сообщила, сколько же нас, но прежде чем я это сделаю, нет ли у кого вопросов, которые мы могли бы сегодня обсудить?

Он ждал. Видел среди зрителей и Глена, и Сью Штерн, и Ларри, и Ника, и, разумеется, Фрэнни. На их лицах читалось напряжение. Если бы кто-то захотел упомянуть Флэгга, спросить, что делает и думает комитет по этому поводу, то время пришло. Но стояла тишина. И, выждав пятнадцать секунд, Стью предоставил слово Сэнди, которая торжественно огласила число собравшихся. А когда люди начали расходиться, Стью подумал: «Что ж, и на этот раз пронесло».

После собрания несколько человек подошли, чтобы поздравить его, в том числе и новый врач.

– У вас все отлично получилось, шериф, – сказал Ричардсон, и Стью едва не оглянулся, чтобы посмотреть, к кому тот обращается. Потом вспомнил и перепугался. Представитель закона? Он чувствовал себя мошенником.

Год, сказал себе Стью. Год, не больше. Но страх не уходил.

Стью, Фрэн, Сью Штерн и Ник неторопливо шагали в центр города, их шаги гулко отдавались от бетонного тротуара, когда они пересекали кампус Колорадского университета, направляясь к Бродвею. Другие люди, негромко разговаривая, тоже расходились по домам. До полуночи оставалось чуть больше тридцати минут.

– Холодно, – пожаловалась Фрэн. – Жалко, что я не надела куртку, помимо свитера.

Ник кивнул. Он тоже чувствовал холод. Вечера в Боулдере всегда были прохладными, но сегодня температура опустилась градусов до пятидесяти [187] . Холод напоминал, что это ужасное жаркое лето близилось к концу. Не в первый раз он подумал о том, что матушка Абагейл, или Бог, или Муза, или Кто-бы-то-ни-был мог бы отдать предпочтение Майами или Новому Орлеану. Но возможно, и те варианты обладали определенными минусами. Высокая влажность, частые дожди… и множество трупов. В Боулдере хотя бы преобладала сухая погода.

187

По Фаренгейту; 10°C.

– Они застали меня врасплох, потребовав включить Судью в законодательную комиссию. – Стью покачал головой. – Нам следовало это предусмотреть.

Фрэнни кивнула, а Ник быстро написал в блокноте: Конечно. Людям будет недоставать и Тома, и Дейны. Факты жизни.

– Ник, у людей могут возникнуть подозрения? – спросил Стью.

Ник кивнул и снова написал: Они зададутся вопросом: а не подались ли эти трое на запад? По собственной инициативе.

Они все обдумывали эти слова, когда Ник достал бутановую зажигалку и сжег листок.

– Тяжелое дело, – вздохнул Стью. – Ты действительно так думаешь?

– Конечно, он прав, – мрачно ответила Сью. – А что еще они могут подумать? Судья Феррис поехал в Фа-Рокуэй, чтобы покататься на «Гигантской русской горке»?

– Нам еще повезло, что удалось избежать долгой дискуссии о происходящем сейчас на западе.

Ник написал: Безусловно, повезло. Думаю, в следующий раз разговор пойдет именно об этом. Вот почему я хочу как можно дольше не проводить следующее большое собрание. Скажем, три недели. 15 сентября?

– Мы сможем продержаться так долго, если Брэд восстановит подачу электроэнергии, – предположила Сью.

– Думаю, восстановит, – уверенно заявил Стью.

– Я иду домой. – Сью посмотрела на остальных. – Завтра большой день. Отъезд Дейны. Я провожу ее до Колорадо-Спрингс.

– Ты думаешь, это безопасно, Сью? – спросила Фрэн.

Та пожала плечами:

– Безопаснее для нее, чем для меня.

– Как она это восприняла? – задала Фрэн новый вопрос.

– Что ж, девушка она необычная. В колледже много занималась спортом, знаете ли. Делала упор на теннис и плавание, хотя участвовала во всех соревнованиях. Училась в небольшом муниципальном колледже в Джорджии и первые два года продолжала встречаться со своим школьным бойфрендом. Из детин, что ходят в кожаных куртках. Я Тарзан, ты Джейн, так что вали на кухню и греми всеми этими кастрюлями и сковородками. Потом соседка по комнате в общежитии, из ярых феминисток, затащила ее на пару женских собраний.

– И в результате она стала еще большей феминисткой, чем соседка по комнате, – догадалась Фрэн.

– Сначала феминисткой, потом лесбиянкой.

Стью остановился как вкопанный. Фрэн не без удивления взглянула на него.

– Пошли, великолепие в траве [188] , – сказала она. – И давай поглядим, сможешь ли ты починить шарнир, на котором крепится твоя челюсть.

Стью закрыл рот, да так, что лязгнули зубы.

– Эти две новости она сообщила своему пещерному бойфренду одновременно. Он, конечно же, озверел и попытался ее пристрелить. Она его обезоружила. Говорит, что именно это событие стало поворотным пунктом ее жизни. По словам Дейны, она всегда знала, что сильнее его и проворнее, – но знала умом, а чтобы это доказать, пришлось проявить характер.

188

«Великолепие в траве» – цитата из стихотворения английского поэта Уильяма Вордсворта (1770–1850).

– Ты говоришь, что она ненавидит мужчин? – Стью пристально вглядывался в Сью.

Сюзан покачала головой:

– Теперь она би.

– Би? – переспросил Стью.

– Она счастлива и с мужчинами, и с женщинами, Стюарт. И я надеюсь, что ты не начнешь убеждать комитет ввести запрет на однополые отношения наряду с заповедью «не убий».

– Мне хватает проблем и без того, чтобы вникать, кто с кем спит, – пробормотал Стью, и все рассмеялись. – Я спросил только потому, что не хочу, чтобы кто-то рассматривал это задание как крестовый поход. Там нам нужны глаза и уши, а не партизаны. Это работа для ласки – не для льва.

– Она это знает, – кивнула Сюзан. – Фрэн поинтересовалась, как отреагировала Дейна, когда я спросила, отправится ли она ради нас на запад. Она отреагировала очень хорошо. Во-первых, напомнила мне, что, останься мы с теми мужчинами… Стью, ты помнишь, как вы нас нашли?

Стью кивнул.

– Если бы мы остались с ними, нас бы либо убили, либо мы оказались бы на западе, потому что путь они держали туда… по крайней мере когда были достаточно трезвы, чтобы читать дорожные указатели. Дейна сказала, что задумывалась о том, каково ее место в Зоне, и пришла к выводу, что ее место – вне Зоны. И еще она сказала…