Противостояние

— По стенке! — крикнул кто-то сверху. — По стенке и вниз, там лазейка!

Рихтер кивнул и обернулся к Гелашвили. Сержант был красным, как вареный рак, пыхтел от напряжения, но от усталости пока не падал. Что и говорить, крепкий боец. Во всех смыслах. Гелашвили взглядом указал Рихтеру на левый край баррикады и тоже кивнул.

Получив «добро», Рихтер протиснулся в лазейку и на миг очутился практически на свободе. Пока Гелашвили протискивался сам и протаскивал через узкий лаз Галимова, ничто не мешало Рихтеру нырнуть в ближайший подвал и дать деру. Почти ничто. Кроме проклятого морального опустошения. А еще, быть может, предчувствия, что это не самый удачный вариант. Предчувствия, что еще, возможно, будет шанс выкрутиться из трудной ситуации, и выкрутиться с меньшим риском. Предчувствие это было или надежда пополам с самообманом, Рихтер толком не понимал, но почему-то доверился этому смутному ощущению.

— Издалека топаете?

Рядом с троицей появились двое чистильщиков. Увидев, что Рихтер связан, бойцы мгновенно потеряли к нему интерес и подскочили к Гелашвили.

— Давай поможем, сержант! Что стряслось?

— Долго объяснять, — сержант помотал головой. — Сам допру! Арестованного ведите. Где штаб и лазарет?

— Там, — один из бойцов махнул рукой в западном направлении, — все вместе. Что, крыша потекла?

Он кивком указал на Рихтера.

— Вроде того, — ответил Гелашвили.

— Это теперь часто, — чистильщик кивнул. — Повезло ему, что выжил. А то обычно после того, как мозги набекрень сворачиваются, конец приходит. Лекари говорят — последняя стадия заразы.

— Это точно последняя стадия, — согласился сержант. — Идем скорее, пока командир не очнулся.

— В шоке? — Боец махнул рукой: «за мной». — Теперь многие в шоке. Полная неразбериха кругом. Из тамбура прут биомехи, все группировки бьются с чугунками, а с тыла подпирают другие биомехи, да еще мор приключился. Полный бардак. Мы тут окопались, баррикад настроили, вроде еще ничего, жить можно, а если дальше сунуться… хоть к тамбуру, хоть, наоборот, к Барьеру… крышка сразу.

— Не везде, — угрюмо сопя, возразил Гелашвили. — Мы ведь прошли. От самых Филей прошли.

— Ну, вы-то спецназ, — чистильщик указал на догорающий среди руин остов дракона. — Вот с этими вообще беда. Стаями кружат, как воронье. В основном по своим же чугункам лупят, но и нам достается, мама не горюй! Ты, кстати, не в курсе, чего они не поделили? Почему железки на железок залудились? Нас ведь они явно походя мочат, ну, типа, чтобы под ногами не мешались.

— У железок и спроси, — Гелашвили вытянул шею, пытаясь разглядеть дальний конец улицы. — Далеко еще?

— Вон там, направо и вниз. И этих, зеленых, светящихся… химер до фига осталось вокруг тамбура. Обычно ведь они после пульсации исчезают, а в этот раз все на месте. Шныряют между железками, мышкуют, каких-то чугунков к тамбуру волокут, каких-то пропускают, а некоторых так и вовсе на месте сжигают. А эти, прикинь, боты шагающие, которые сзади нас подпирают, где-то «Плети» добыли. Да много! Хлещут химер за милую душу.

— Помогает? — увлекшись рассказом чистильщика, невольно нарушил обет молчания Рихтер.

— Конечно, — боец кивнул. — Только так химера зависает. Не надолго, но зато когда «размораживается», больше не воюет, в тамбур укатывается.

— А на ее место две новые прилетают, — вставил реплику второй боец-чистильщик. — Пришли. Госпиталь в левом крыле, штаб в правом. Удачи.

— Спасибо, пацаны, — Гелашвили кивком указал Рихтеру на правое крыло. — Сначала туда пойдем.

— Галимову врач нужен, — Рихтер покачал головой.

— Вот и шевелись! Чем быстрее тебя оформим, тем быстрее капитан к врачу попадет.

— Что за цирк, Кольцов? — вдруг послышалось из сумрака штабного полуподвала.

Рихтер и сержант обернулись. По короткой лесенке цокольного этажа наверх поднялся подполковник Терещенко собственной персоной. Он окинул недоверчивым взглядом странную троицу и поправил очки.

— Здравия желаю, господин подполковник! — выпалил Гелашвили. — Разрешите доложить!

— Почему вы, сержант, у командира голос пропал?

— Совесть пропала, — вдруг прохрипел Галимов. — Жора, поставь меня… на землю.

— Галимов? — Терещенко перевел недоумевающий взгляд на проводника. — Ты ранен?

— Вот… ему, — Галимов вяло кивнул в сторону Рихтера, — спасибо.

— Ни черта не понимаю, — Терещенко поморщился. — Кольцов, что происходит?

— Я арестован, господин подполковник, — Рихтер повернулся боком, демонстрируя вязки на запястьях. — По нелепому подозрению в шпионаже.

— Чокнулись все трое, да? — Терещенко окинул группу строгим взглядом. — Побочный эффект заразы?

— Никак нет! — ответил Гелашвили. — Разрешите доложить! Это брат Рихтер. Шпион Ордена.

Сержант ткнул капитана Кольцова стволом ИПП в бок.

Терещенко вытаращился на сержанта, затем перевел взгляд на Рихтера и, наконец, на Галимова. Проводник кивнул.

— Доказано…

— Кем доказано? — Терещенко спецназовцам пока не верил, но руку на кобуру на всякий случай положил.

— Им самим…

— Он ефрейтора Анисина завалил и капитана ранил, — сказал Гелашвили, — после того как подельник Анисин его сдал.

— Кольцов, это правда? — Терещенко не мигая, будто удав, уставился на Рихтера.

Сохранить невозмутимое выражение лица Рихтеру удалось, этому помогла внутренняя опустошенность, но выдержать взгляд подполковника шпион уже не смог. Элементарно не хватило мужества.

— Понятно, — начальник разведки обернулся и кивнул часовому. — Медиков сюда!

— На месте! — из полумрака входа в левое крыло мгновенно вынырнул старшина-бионик.

Видимо, подслушивал, шельма. Ну конечно, такой спектакль! Развязка шпионского детектива. Не захочешь, подслушаешь.

— Бери капитана и сразу на стол, понял?! Чтоб через неделю был как новенький!

— Так точно, господин подполковник! Не извольте беспокоиться!

Старшина разложил компактные автоносилки и помог Галимову на них улечься. После того как носилки укатили за старшиной, Терещенко указал сержанту Гелашвили на Рихтера.

— Головой отвечаешь. Сейчас некогда им заниматься, но когда все уляжется, лично это дело буду раскручивать. Понял, сержант?

— Так точно!

— Господин подполковник, разрешите обратиться! — негромко сказал Рихтер.

— Не разрешаю! — Терещенко развернулся и пошагал к двери в штаб.