Противостояние

Он начал поворачивать голову, очень медленно, сухожилия на шее скрипели, как петли дома с приведениями. У него за спиной стоял Малыш в роскошной рубашке, переливающейся зеленым и золотым, и выцветших вельветовых брюках. В каждой руке он держал по револьверу сорок пятого калибра, его лицо перекосила чудовищная гримаса ненависти и ярости.

– Я просто про-проверял дорогу, – услышал Мусорный Бак свой голос. – Чтобы у-убедиться, что путь сво-сво-свободен.

– Само собой, проверял на карачках, дундук. Я очищу тебе злогребучий путь. Поднимайся!

Каким-то образом Мусорному Баку удалось подняться и удержаться на ногах, схватившись за дверь стоящего справа от него автомобиля. Дыры-близнецы в револьверах Малыша казались такими же большими, как дыры-близнецы тоннеля Эйзенхауэра. Он смотрел на смерть. Он знал это. И не было правильных слов, чтобы отвести ее.

Поэтому Мусорный Бак молча взмолился темному человеку: Пожалуйста… если будет на то твоя воля… я готов отдать за тебя жизнь!

– Что там? – спросил Малыш. – Авария?

– Тоннель. Полностью забит автомобилями. Поэтому я вернулся, чтобы сказать тебе. Пожалуйста…

– Тоннель, – простонал Малыш. – Иисус-лысеющий-старина-Христос! – Он вновь нахмурился. – Ты мне врешь, гребаный пидор?

– Нет! Клянусь, нет! Там было написано: «Тоннель Изенхувера». Вроде бы так, но я плохо понимаю длинные слова. Я…

– Заткни пасть. Как далеко?

– Восемь миль. Может, и дальше.

Малыш некоторое время молчал, глядя на запад. Потом перевел взгляд на Мусорного Бака.

– Ты пытаешься сказать мне, что эта пробка тянется восемь миль? Ты, лживый мешок говна! – Малыш поставил оба курка на предохранительный взвод. Мусорный Бак, который понятия не имел, что бывает предохранительный взвод, по-женски взвизгнул и закрыл лицо руками.

– Это правда! – прокричал он. – Правда! Я клянусь! Клянусь!

Малыш долго смотрел на него. Наконец отпустил курки.

– Я намерен тебя убить, Мусорище. – Он улыбнулся. – Я намерен лишить тебя твоей злогребучей жизни. Но сначала мы прогуляемся к тому месту, где утром протискивались мимо столкнувшихся автомобилей. Ты сбросишь микроавтобус в пропасть. Тогда я смогу уехать и найти другой путь через горы. Я не собираюсь оставлять здесь мой гребаный автомобиль. – И раздраженно добавил: – Ни за что не оставлю!

– Пожалуйста, не убивай меня, – прошептал Мусорный Бак. – Пожалуйста.

– Если сбросишь этот «фолькс» меньше чем за пятнадцать минут, может, и не убью, – ответил Малыш. – Ты веришь в эту брень-хрень?

– Да, – ответил Мусорник. Но он успел приглядеться к неестественно блестевшим глазам Малыша и, конечно же, не верил ему.

Они направились к месту аварии. Мусорный Бак шагал впереди на подгибающихся ватных ногах. Малыш семенил следом, его кожаная куртка мягко поскрипывала. По кукольным губам гуляла рассеянная, почти нежная улыбка.

К тому времени, когда они добрались до разбитых автомобилей, сумеречный свет потускнел окончательно. Микроавтобус лежал на боку. Трупы трех или четырех людей, которые ехали в нем, переплелись руками и ногами. К счастью, хорошенько разглядеть их в надвигающейся темноте не представлялось возможным. Малыш прошел мимо микроавтобуса и остановился на обочине, глядя на то место, которое они чудом проскочили десятью часами ранее. Один след от их колес остался, второй исчез вместе с частью обочины.

– Нет! – резко бросил Малыш. – Здесь нам больше не проехать, если не расчистим дорогу. Не говори мне, я скажу тебе.

На один короткий момент у Мусорного Бака возникло желание броситься на Малыша и попытаться столкнуть его в пропасть, но Малыш тут же повернулся. Револьверы он держал в руках, и они небрежно смотрели в живот Мусорного Бака.

– Скажи, Мусорище, у тебя в голове появились плохие мысли? Не пытайся отрицать. Я читаю их, как злогребучую книгу.

Мусорный Бак протестующе замотал головой из стороны в сторону.

– Никогда не ври мне, Мусорище. Я этого не терплю. А теперь толкай этот микроавтобус. У тебя пятнадцать минут.

Рядом на полустертой разметочной линии стоял «остин». Малыш распахнул пассажирскую дверь, небрежно вытащил раздувшийся труп девочки-подростка (кисть оторвалась, и Малыш отшвырнул ее, словно куриную ножку, которую только что обглодал), уселся на ковшеобразное сиденье, оставив ноги на асфальте. Добродушно махнул револьверами в сторону трясущегося всем телом Мусорного Бака.

– Время уходит, старина. – Малыш откинул голову и запел: – Ох… вот Джонни идет и свой пестик несет, он у нас с одним яйцом, на родео хочет он [150] … давай, Мусорище, не тяни, осталось только двенадцать минут… аламанд налево, аламанд направо [151] , давай, гребаный тупица, упирайся правой ногой…

150

Строки из «Песни о родео» (1983) канадской кантри-группы «Гэри Ли энд шоудаун».

151

Искаженное название популярного танца эпохи барокко аллеманда.

Мусорник привалился к микроавтобусу. Уперся ногами и толк нул. Микроавтобус сдвинулся к пропасти на пару дюймов. В его сердце вновь начала расцветать надежда – этот неуничтожимый сорняк человеческой души. Малыш был нелогичным и импульсивным, безумнее сортирной крысы, как сказали бы Карли Ейтс и его дружки. Возможно, если он действительно сбросит микроавтобус в пропасть и расчистит путь для драгоценного «дьюса»-купе Малыша, этот псих все-таки не убьет его.

Возможно.

Он наклонил голову, крепче ухватился за кузов «фольксвагена» и толкнул со всей силы. Боль полыхнула в недавно обгоревшей руке. Мусорный Бак понял, что нежная новая кожа скоро лопнет и тогда боль станет агонией.

Микроавтобус сдвинулся на три дюйма. Пот капал со лба и заливал глаза, жег, как теплое машинное масло.

– Ох, вот Джонни идет и свой пестик несет, он у нас с одним яйцом, на родео хочет он! – пел Малыш. – Что ж, аламанд налево, аламанд на…

Песня разом оборвалась. Мусорный Бак поднял голову, предчувствуя дурное. Малыш поднялся с пассажирского сиденья «остина». Он стоял боком к Мусорному Баку, уставившись на дорожные полосы, ведущие на восток. За ними поднимался каменистый, заросший кустами склон, закрывающий полнеба.

– Что это, блин, такое? – прошептал Малыш.

– Я ничего не слы…

Тут он услышал. По другую сторону автострады сыпались камешки. Внезапно он вспомнил ночной сон, вспомнил полностью. Кровь застыла в жилах, а изо рта испарилась вся слюна.

– Кто здесь? – прокричал Малыш. – Вам лучше ответить! Отвечайте, черт побери, а не то я начну стрелять!

И ему ответили, однако не человеческим голосом. Из ночи донесся вой, напоминающий хриплую сирену, поначалу громкий, но быстро сменившийся горловым рычанием.