Противостояние

С середины сентября установилась ясная теплая погода. В такие тихие, отличающиеся особым, мягким очарованием дни золотой осени душа невольно примиряется с невзгодами и перестает бунтовать, завороженная прекрасной картиной увядания.

Сегодня Александр решил съездить к маме, в подмосковную Электросталь. После сутолочной, шумной Москвы родной город показался ему маленьким, по провинциальному чинным и спокойным. Сойдя с электрички, он не торопясь направился к старому асфальтобетонному заводу. Если пройти через его территорию напрямик, то расстояние до материнского дома сокращалось почти вдвое. Уже начало смеркаться, когда, отыскав в заборе знакомую брешь, Александр оказался внутри ограды. Он знал, что предприятие практически не охранялось, поэтому смело пошел вперед. В детстве он часто забирался сюда с друзьями. Преодолев половину пути, Александр различил впереди неясную фигуру. По мере приближения он отметил, что человек стоит на одном месте. Наконец ему удалось разглядеть женский силуэт. Неужели… Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Боясь поверить собственному счастью, он остановился и перевел дыхание. Осунувшееся лицо порозовело. Дрогнувшим, от волнения, голосом Саша несмело позвал:

— Милочка…

— Здравствуй, любимый, я так соскучилась, — отозвалась девушка. — Иди ко мне!

На самом краю сознания забрезжила робкая мысль о невозможности подобной ситуации, да и сама Мила вела себя несколько странно. Но никакие доводы рассудка не могли его остановить. Александр кинулся к ней навстречу. Лицо девушки исказила злоба. От неожиданного, сильного удара в грудь он попятился и, потеряв равновесие, шагнул в открытый люк с раскаленным битумом. Страшная боль оглушила его, мертвой хваткой сжала беспомощное тело. Цепляясь за края колодца, Александр прохрипел:

— Милочка, помоги!

— Конечно, помогу! Помогу… умереть!

Мила, не скрывая победной улыбки, занесла над ним ногу в сапоге с острой шпилькой, но внезапно остановилась.

— Ты опять опоздал! — обратилась она к подошедшему мужчине.

— Я так не думаю. — Незнакомец бережно достал из-за пазухи Распятие и благоговейно его поцеловал.

— Откуда?! Неужели привез с собой?! — Услышав слова молитвы, Мила закричала страшным, нечеловеческим голосом. Глядя на Крест, она корчилась, стонала, рычала как дикий зверь, пока совсем не исчезла в вечернем воздухе.

Монах бросился к потерявшему сознание юноше. Каким-то чудом Александру еще удавалось держаться наверху. Вытащив несчастного, мужчина окинул грустным взглядом обожженное тело и с состраданием произнес:

— Господи, помилуй грешного раба Твоего Александра…

Затем он бережно подхватил пострадавшего на руки и поспешно направился с ним к зданию городской больницы. В общей суматохе о спасателе на время забыли, а когда приехавший оперативник собрался его допросить, то никого в приемном покое не обнаружил.

Прошло три дня. Состояние Александра оставалось критическим. Ожог восьмидесяти семи процентов тела врачи считали несовместимым с жизнью. Перевезти его в Москву, в институт Вишневского, не решались, из-за тяжести состояния, а в местной больнице отсутствовало необходимое оборудование для лечения такого больного. Саша медленно угасал от болевого шока и почечной недостаточности. Начался отек легких, но сильное, молодое тело спортсмена продолжало сопротивляться смерти. Инна Петровна не отходила от постели сына, забываясь иногда чутким сном на соседней кровати. Вглядываясь в изможденное лицо своего несчастного мальчика, она десятки раз задавала себе один и тот же вопрос: почему это случилось именно с ним, с ее Сашенькой?!

Сегодня женщине показалось, что сыну стало немного лучше. Он попросил открыть плотные шторы. Палата сразу же наполнилась теплым золотистым светом, льющимся из окон. Взглянув на солнце, несчастный прошептал:

— Как хорошо, мама…

— Хорошо, Сашенька, — всхлипнув, ответила Инна Петровна.

— Не плачь, мамочка, все пройдет. Послушай, то, о чем я тебе сейчас расскажу, должно остаться между нами. Обещаешь?

— Хорошо, милый. — Женщина испуганно посмотрела на задыхающегося Сашу: — Не напрягайся так, сынок, может, потом поговорим? — Она провела ладонью по мокрому лбу. — Смотри, тебе совсем плохо!

— Нет, мама, нет, не потом!

— Хорошо, только не волнуйся, — умоляюще произнесла Инна Петровна.

— Мама, я скрыл от тебя правду о том дне. Мне помогли упасть в колодец…

— Что значит «помогли»? — с ужасом глядя на сына, спросила женщина. — Кто помог?

Некоторое время Саша молчал, кусая сухие, потрескавшиеся губы. Наконец, решившись открыть матери страшную тайну, он, с видимым усилием, произнес:

— Я встретил там Милочку.

Потрясенная Инна Петровна схватилась за голову.

— Мама, только, прошу, ничего сейчас не говори…

Женщина с трудом сдержалась. Она всегда знала: из их связи ничего путного не выйдет! Так и получилось. Несчастный мальчик! Ну, ничего, этой подлой девице придется ответить за преступление!

— Она была там, мама! Она заманила в люк, — продолжил Саша, — знаешь, ведь Мила хотела меня убить! — Он в полном отчаянии посмотрел на Инну Петровну. — А я?! Я так сильно люблю Милочку, что даже теперь готов на любые муки, лишь бы вернуть ее!

Мертвенно-бледное лицо Александра загорелось несбыточной надеждой.

— Мама, если бы ты знала, как я люблю! Один только ласковый взгляд, один поцелуй, в обмен на мою никчемную жизнь… Разве я много прошу? Скажи, мама?!

Горячий шепот сына заставил женщину содрогнуться. Инна Петровна закрыла лицо дрожащими руками. Но Александр, не обращая внимания на причиняемую матери боль, продолжал говорить.

— Мама, когда меня не станет, умоляю, расскажи ей о моей любви! Пусть она поверит! Я никогда никого не любил, кроме нее! Мама! Куда ушел свет?! Зачем ты задернула шторы? Открой их! Мама, что это?!

Лицо Александра озарила счастливая улыбка.

— Как легко! — удивился он своему новому ощущению.

Инна Петровна, пытаясь удержать сына, прижалась к Саше, но другой, лучший мир уже открылся ему. Мир, способный дать все, о чем он мечтал: любовь, правду, утешение, покой…

На похоронах Инна Петровна увидела несчастное, осунувшееся лицо Милы и едва сдержалась, чтобы не устроить скандал. Девушка стояла поодаль от свежевырытой могилы.

«Лицемерка, — мысленно возмутилась женщина, — как ей совести хватило явиться сюда, да еще изображать страдание?! Убийца, преступница!»

Мила не замечала испепеляющего взгляда Сашиной матери. Ее глаза не отрывались от гроба, в котором лежал любимый, мертвый, холодный. Больше он никогда не обнимет, не улыбнется, не назовет своей девочкой, самой лучшей на свете, больше никогда…Жизнь закончилась, у них не было будущего.

Инна Петровна очнулась от ударов молотка по закрытой крышке. Разве могла она допустить, чтобы мальчика сейчас отняли и опустили туда, на самое дно могилы?! В исступлении, женщина бросилась на гроб и обхватила его руками.