Протоколы Эйхмана. Записи допросов в Израиле

ЭЙХМАН. Да, но я считаю, что на основе этих голых фактов я... Юридически я виновен в пособничестве, это само собой разумеется. Я это признаю, я не пытаюсь... даже не пытаюсь как-то... оправдаться.

ЛЕСС. Хорошо, но в ваших объяснениях вы все время прячетесь за "это не входило в мою компетенцию", "это была не моя область", "таковы были предписания"...

ЭЙХМАН. Да, но я должен это делать, господин капитан, потому что в мою компетенцию как начальника отдела IV В 4 действительно входило не всё; мои полномочия были ограничены довольно узкой областью. И эту узкую область можно в любой момент установить, поскольку мы были центральным учреждением. Я же не мог делать что захочу.

ЛЕСС. Со временем я еще покажу вам документы, которые многое проясняют! Вот фотокопия письма вашему сотруднику в оккупированной Голландии, штурмбаннфюреру Цёпфу. Хотите прочесть?

ЭЙХМАН. Конечно.

ЛЕСС. Я выключу на минуту аппарат.

ЭЙХМАН. Конечно.

ЛЕСС. Вы прочли документ? Вы желаете высказаться?

ЭЙХМАН. Так точно, это мое письмо. Оно касается доклада командующего полицией безопасности и СД на территории Нидерландов; в нем сообщается, что разные евреи приобретают гражданство нейтральных стран. На это я писал: "Поскольку нежелательно, чтобы евреи, которые, согласно существующим предписаниям, подлежат высылке, приобретали гражданство нейтральной страны, чьих подданных мы не имеем права выслать, - в случаях, когда получение другого подданства было правомочным, следует, исходя из внешнеполитических соображений, воздержаться от высылки... Если же становится известно, что евреи только пытаются получить иное гражданство, то принимать это во внимание не нужно. Напротив, такие лица должны высылаться на Восток в первую очередь".

ЛЕСС. Что вы имели в виду в последнем предложении?

ЭЙХМАН. Чтобы евреи не прятались за другое подданство...

ЛЕСС. Чтобы прежде, чем они достигнут этой цели, их уже выслали?

ЭЙХМАН. Конечно, так точно!

ЛЕСС. Я показываю вам письмо вашего отдела по вопросу: "Выдворение евреев из Норвегии". Этот документ подписан вами.

ЭЙХМАН. Подписан мной, так точно! Это о желании и попытках и... и... и стараниях Швеции предоставить евреям в Норвегии шведское гражданство, и вот здесь написано, что такое дело недопустимо, потому что перечеркивает еврейские мероприятия рейха. Здесь сказано: "...Я ставлю Вас об этом в известность, обращая внимание на то, что евреев - граждан Норвегии, которым шведское правительство странным образом, наскоро и в тенденциозной форме предоставляет подданство, - надлежит, несмотря на это, приобщать к текущим еврейским мероприятиям".

ЛЕСС. То есть вы подчеркиваете здесь, что попытке шведского правительства спасти евреев, выдавая им шведские паспорта, нужно воспрепятствовать при любых обстоятельствах.

ЭЙХМАН. Конечно... Но ведь не я лично подчеркиваю, это написал исполнитель. Я, конечно, подписал.

ЛЕСС. В чем, собственно, состояла ваша работа по сектору "политическая деятельность церквей", который вы приняли в 1943 г.?

ЭЙХМАН. Да, политическая деятельность церквей, господин капитан... Этим я почти не занимался. Это было дохлое дело. Если были какие-то отдельные случаи, господин капитан, то я их не знаю, ведь с ними работал штурмбаннфюрер Яр.

ЛЕСС. Но аресты шли через ваш отдел?

ЭЙХМАН. No, этим занимался Яр.

ЛЕСС. Ну хорошо, следовательно, ваш отдел.

ЭЙХМАН. В моем отделе, но меня можно было не спрашивать, поскольку было определено законом, и в соответствии с этим Яр и действовал Один-единственный раз я приглашал одного пастора - евангелической церкви, как же его звали?
– он потом стал благочинным в Берлине, после 45-го благочинным в Берлине, никак не могу вспомнить фамилию... Этого пастора я приглашал три раза, ведь это он... Существовал запрет рейхсфюрера - чтобы священнослужители не обращались в инстанции с ходатайствами за евреев. Этот священник евангелической церкви - у него была маленькая бородка клином - попал в поле зрения гестапо, я уже не помню, какого отдела, во всяком случае, это было где-то поблизости, недалеко от Берлина, если не в самом Берлине, так что мне легко было вызвать его к себе в отдел. И я ему сказал: "Да, на вас поступил донос", - и что его надлежит посадить, и я обязан подтвердить арест, этого требует вышестоящее руководство. Я также сказал ему, что очень не хотел бы это делать - сажать священнослужителя; потому что мой отец был церковным старостой евангелической общины в Линце. Я сделал ему государственное политическое предупреждение и сказал ему: "Если опять будет донос, мне придется вас арестовать, потому что имеется приказ рейхсфюрера". Поступил повторный донос - я теперь уже не помню, на второй раз или на третий, когда мои начальники уже приставили мне нож к горлу, - и мне пришлось взять его под арест. Я еще помню, что звонила его жена и приходила просить об освобождении мужа; но я ведь ничего не мог поделать, по мне бы - с удовольствием, но ведь у меня были приказы. Я ничего не мог сделать. Я сам ведь не доносил на него.

ЛЕСС. Что было в этих доносах?

ЭЙХМАН. Кажется, он просил за евреев.

ЛЕТОПИСЕЦ. Жертвой Эйхмана был в этом случае теолог Генрих Грюбер, в то время - пастор в берлинском городском районе Далем, который помогал находящимся в трудном положении евреям; созданная им организация даже спасала преследуемых от депортации на Восток и тем самым от смерти -их прятали у единоверцев пастора. Сам он пережил концлагерь. После окончания войны стал видным деятелем евангелической церкви в ГДР.

ЛЕСС. Какую задачу имела ваша группа IV В 4 применительно к Освенциму?

ЭЙХМАН. Собственно говоря, вообще никакой, господин капитан, только если обращался соответствующий человек из Главного управления делами и хозяйством, чаще всего это был некий Либехеншель, - куда должны прибыть эшелоны с эвакуированными из разных мест - по приказу рейхсфюрера. Это был чисто технический вопрос, для составления расписания.

ЛЕСС. Что означает "особое обращение" и кто ему подвергался?

ЭЙХМАН. "Особое обращение" это... Да, от кого исходит это выражение? От кого?

ЛЕСС. А что оно означает?

ЭЙХМАН. Особое обращение - это умерщвление. От кого оно исходит, я не знаю. Наверное, от Гиммлера, от кого же еще ему быть - но, прошу вас, у меня нет доказательств этому; может быть, и от Гейдриха, если он придумал такое название, когда Геринг облек его властью. Но точно я этого не знаю. Так я представляю себе, предполагаю.

ЛЕСС. Но вы знали, что "особое обращение" означает убийство?

ЭЙХМАН. Это же знал каждый, конечно, господин капитан. Если указывалось "для особого обращения", то на станции назначения решал концентрационный лагерь, кто пригоден для выполнения работ, кто нет.

ЛЕСС. Это означает, что "особому обращению" подвергались евреи, которых объявили нетрудоспособными?

ЭЙХМАН. Да, врач. За исключением некоторых контингентов, которые Гиммлер определил как "преимущественно подлежащие уничтожению".

ЛЕСС. Кто вел списки евреев, отправляемых в Освенцим и обреченных на "особое обращение"?

ЭЙХМАН. Это должно было делать учреждение, которое их эвакуировало, я полагаю. Потому что IV В 4 не эвакуировал, только перевозил.

ЛЕСС. Вы получали копии списков?

ЭЙХМАН. Нет, никогда ни одного.

ЛЕСС. Вы только формировали эшелоны?

ЭЙХМАН. Не эшелоны, господин капитан, а только составляли расписание для эшелонов, так точно! Эшелоны формировало эвакуирующее учреждение.

ЛЕСС. Существовали, кроме Освенцима, еще другие места для "особого обращения"? Какие это места?

ЭЙХМАН. Да. В генерал-губернаторстве это были Хелмно и Треблинка. В Киев и Львов эшелоны не шли никогда; в тех местах просто расстреливали.

ЛЕСС. Кто вел списки евреев, отправляемых для "особого обращения"?

ЭЙХМАН. Господин капитан, также всегда - эвакуирующая организация.

ЛЕСС. Имел ли Гёсс, лагерфюрер в Освенциме, задание записывать число присланных в Освенцим евреев?

ЭЙХМАН. Господин капитан, я этого не знаю. Я не знаком с его служебными обязанностями, а на вопросы он, я уверен, не давал верных ответов. Люди в Освенциме никого к себе не подпускали, и Гёсс вначале тоже - чтобы никто не заглядывал к ним в карты, а я ведь был из другого ведомства. У них были черепа и кости на петлицах, а у меня ничего такого.