Проверка на прочность

Исчезли грязные ручьи, тянущиеся к акватории от хронически протекающих хранилищ, колючая проволока, через которую, по задумке авторов проекта, радиация ну никак не могла просочиться наружу, — там ведь таблички специальные повешены. Исчезла свалка пустых контейнеров. Алюминий, нержавеющая сталь, бетон — и больше вообще ничего. Только голая, очищенная от растительного слоя и аккуратно выровненная скала, резко обрывающаяся в море.

— Ничего себе! И когда это все успели?

— За год.

— Молодцы. Ладно, отставить лирику, входим в Нерпичью.

^Пирс в губе Нерпичья

В это время Северсталь уже вошла в расширение губы Западная Лица, правая сторона которого представляла собой губу Андреева, а левая — губу Нерпичья. В этой губе Самойленко еще швартоваться не приходилось, и он передал управление старпому, который уже имел нужный опыт.

Северсталь швартовалась долго. Подрабатывая водометами, выверяя скорость и направление, стараясь максимально уменьшить конечный толчок. Тем не менее, причал ощутимо дрогнул, а кранцы расплющились в тонкие блины. Пятьдесят тысяч тонн — это очень много. Примерно, как 40 железнодорожных составов, объединенных в один корпус.

А вот дальше все пошло по накатанной. Концы были наброшены на мощные кнехты [20] и крепко подтянуты, на лодку подали трап, команда выстроилась на палубе.

Самойленко скомандовал: «Смирно! Равнение на середину!» — молодцевато сбежал по трапу, не касаясь его руками и, подойдя к командующему флотилией строевым шагом, отдал рапорт.

— Вольно! — скомандовал вице-адмирал, — спасибо… — он хотел добавить, — сынок, — но Самойленко даже по внешнему виду был заметно старше 52-летнего командующего флотилией, и он, не найдя другого слова, просто обнял командира Северстали.

20

Кнехт— причальная тумба для закрепления швартовых концов.

— Вольно! — отрепетовал он команду, высвободившись из медвежьих объятий вице-адмирала, — разрешите действовать по распорядку?

— Отставить, по распорядку, — ответил командующий флотилией и сделал приглашающий жест рукой.

На пирс вступила колонна из восьми моряков, каждый из которых нес на подносе зажаренного целиком молочного поросенка. На боках поросят были приклеены флажки, являющиеся малыми копиями звездно-полосатого флага США. Сзади, четверо дюжих матросов с трудом тащили носилки, на которых возлежала достаточно крупная свинья, зажаренная аналогичным образом. В пятачке свиньи была зажата вишенка, которая чудесным образом не падала при толчках, сопровождающих перемещение неподъемного груза.

— Мы решили возобновить традицию, — пояснил действие вице-адмирал. — Принимайте честно заработанное.

Самойленко отдал соответствующую команду, и поросят быстро утащили на лодку. Со свиньей возникла заминка. Трап был узкий, и если по ровному пирсу носилки еще можно было нести вчетвером, то когда шедшие впереди вступили на круто поднимающийся трап, на задних пришлась большая часть очень даже не маленького веса, и они просто опустили ручки носилок на пирс, чуть не вывалив свинью в воду. К носилкам тут же подбежали несколько добровольных помощников, свинья, под улюлюканье экипажа, вознеслась на борт и канула в люке.

— Борис Александрович, — командующий флотилией придержал, Самойленко, который собирался вернуться на лодку, — я ведь не один Вас встречаю, — кивнул он в сторону замерших в отдалении женщин. Их мужей отпустите на берег сразу, а остальных, в соответствии с распорядком. Но, в первую очередь женатых. Экипаж может гулять трое суток, а Вас вместе с командиром БЧ-1прошу завтра к десяти утра быть в штабе флотилии. Надо будет уточнить ряд моментов по координатам утопленных вами лодок. Их ведь поднимать теперь потребуется. А теперь, можете идти обниматься.

Почти любой на месте Самойленко так бы и поступил, но он был командиром старой закалки.

— Разойдись! — зычно крикнул он, повернувшись к замершему строю, — Максимов, Смирнов, Пашинцев и Малолетнев, — он приглашающе махнул рукой, и только потом устремился на встречу жене.

За его спиной четверо офицеров дружно ссыпались вниз по трапу, но он этого уже не видел, так как крепко обнял жену, прижавшись к ней всем телом.

— Ты вернулся, — прошептала ему в ухо полузадушенная женщина.

— Ты же знаешь, я всегда возвращаюсь, — так же, шепотом, ответил ей Самсоненко.

— Знаю, конечно, но все равно, когда ты в море уходишь — всерьез пробирает.

В это время старший лейтенант Смирнов уже поймал в объятия, метнувшуюся к нему Настю, легко приподнял ее и закружил по пирсу.

— Вот теперь ты настоящая жена морского офицера, — прошептал он в девичье ушко.

— А раньше, — спросила удивленная девушка?

— А раньше ты была просто замужней женщиной. Жена морского офицера — это особый статус. Далеко не все на это способны.

* * *

Извинившись перед женой, Самойленко вернулся на борт. На отдание всех необходимых распоряжений ему потребовалось всего 15 минут. По истечении этого времени он быстро спустился по трапу.

— Димка, — окликнул он Смирнова, проходя мимо самозабвенно целующейся парочки, — вы без колес? Поехали с нами!

За руль Фольксвагена каперанг сел сам, мягко, но непреклонно усадив Ирину на переднее сидение. Смирновы устроились сзади.

В дороге он комментировал местные достопримечательности, выступая в роли самодеятельного гида.

— Вот это — Затяжной подъем, — кивнул он на дорогу, начавшую подниматься на пологий склон, почти сразу после развилки на Нерпичью. Длина его — больше километра, и зимой, если дорога не подсыпана, машины далеко не всегда могут его преодолеть. Даже с тремя ведущими мостами после остановки вверх уже не тронуться. Приходится задним ходом спускаться вниз. А там другие машины. Иногда несколько часов на преодоление этого подъема требовалось.

— А это ВАИ, показал он на домик в паре километров от въезда в город. Когда объявляют дорогу раз, шлагбаум работает только на въезд.

— А что такое дорога раз? — спросила Настя.

— Это значит, что дороги вообще нет. Переметено напрочь, так что и на Урале не прорвешься. Иногда, на несколько суток перекрывали, пока пурга утихнет и можно будет расчистить.

— А во время пурги, что, не чистили?

— Так бесполезно ведь. Чистят, а следом через полчаса уже опять переметено. Вас где высадить?

— Перед улицей генерала Чумаченко, — попросила Настя. — А почему во флотском городке улица именем генерала названа? По идее, адмиралы должны быть.