Проверка на разумность

Раньше он не понимал, как огромная академия может работать только для того, чтобы выучить одного человека, но теперь знает, что так и должно быть. Людей, которые могут чувствовать опасность, находить правильное решение в сложных ситуациях, уметь справляться с трудностями, рождается немного. А доверять звездолет, который стоит почти столько же, сколько одна планета, вряд ли стоит тем, кто не умеет выживать — погибнет сам и разрушит корабль.

Марина училась на год раньше, но, несмотря на то, что в академии в это время обучалось всего шесть курсантов, они никак не могли встретиться, уж слишком специфичным было обучение — вместе они практически не встречались хоть и знали друг о друге.

Евгений тоже умел выживать. Вся разница между ним и девушкой была лишь в скорости мышления — Марина мыслила быстрее, а он думал медленнее, но точнее и правильнее. Правда, сейчас это было неважно. Они земляне и поисковики, и только это имеет значение, потому что в любом месте космоса звездный разведчик может полагаться только на другого разведчика, и тот никогда не предаст и не бросит в беде, даже если это будет угрожать его жизни.

К угрозам Марины Евгений отнесся спокойно и с пониманием, сам бы поиздевался над другим поисковиком при случае, просто потому что такое редко удается.

А к ее словам, чтобы он к ней не приближался под угрозой смерти, не придал никакого значения, хоть и поставил отметку о том, что делать это опасно. Они — брат и сестра просто потому, что прошли такие испытания, которые обычным людям не снились даже в самых жутких кошмарах, следовательно, между ними может, произойти все, что угодно. Но решать это они будут вместе.

Торк сбросил с себя комбинезон, отметив, что не раздевался уже более суток корабельного времени, осмотрел множество синеющих и желтеющих синяков появившихся на его теле после неудачного приземления и приставил диагноста к груди, в нем зажужжало, в кожу воткнулось две иглы, потом автомат недовольно пискнул.

В окошечке появилось надпись: «Недостаточно лекарств, пополните запас медикаментов».

— Я бы пополнил, да взять негде, — пробурчал Евгений, с грустью подумав о том, что эту процедуру можно выполнить только на его звездолете, который, если верить Марине, уже не существует. — Так что лечи тем, что есть.

Он залез в спальный мешок и закрыл глаза:

— А она симпатичная, такие девчонки мне всегда нравились, хоть с ней и страшновато. Если удастся выжить, попробую приударить…

* * *

Нести родителям птаху в сумке было тяжело, отвыкли, да и весила она немало. Хорошо, что лететь недалеко — лишь несколько взмахов крыла и долгое планирование.

Уже через пятнадцать малых кликов они кружили над огромной платформой, служившей космодромом. На ней сейчас находилось два десятка шатлов, возле одного из них копошились коры, готовя к полету. Дядя Рил — огромный серый летун с мощными широкими крыльями стоял рядом с аппаратом, наблюдая за подготовкой.

Отец и мать резко спикировали, заходя на посадку. Она оказалась довольно жесткой: удержать тяжелую сумку около платформы, где отсутствовали восходящие потоки, родители не смогли, хоть и махали крыльями изо всех сил, поэтому Алане пришлось несладко.

Хорошо, что она привыкла к толчкам и ударам с рождения, иначе обязательно что-нибудь бы себе да повредила.

Увидев, как она выбирается из мешка, Рил хохотнул.

— Все также катаешься на родителях, как в детстве? По-прежнему нравится?

— Не очень, особенно при такой жесткой посадке.

— Твои родители постарели, посмотри, как они тяжело дышат, летать с грузом для них нелегко. Надеюсь, больше им этого делать не придется.

— Ты имеешь в виду, что я могу улететь и не вернуться?

— Именно так, малышка, — Рил захлопал крыльями, отгоняя коров от летательной машины. — Залезай внутрь, пора. Светило уходит в гнездо, чтобы утром вернуться вновь. Наступает время ночных охотников, оно нам и нужно.

— Ты действительно хочешь, чтобы я умерла? — спросила Алана, послушно заходя в шлюз. — Почему?

Родители махнули на прощанье крыльями и взлетели. Прощание было не принято в ее роду, только возвращение из дальнего и тяжелого полета отмечалось долгим и утомительным празднеством.

— Иногда смерть — лучший выход, — Рил сел на широкий насест пилота, сжимая лапами штурвал и нажимая когтями на крыльях на нужные рычажки. — Достойная смерть почетнее тонкой скорлупы жизни.

— Я не виновата, все произошло без моего желания, — вздохнула Алана, все эти слова она слышала не одну сотню раз и не только от дяди, свои оправдания тоже выучила наизусть. — Что-то испортилось, когда я находилась в яйце.

— Знаю, малышка, — дядя нажал еще несколько кнопок. — Но от этого никому не легче. Мы не отвечаем за то, какими появились на свет, но в ответе за свою жизнь и смерть.

— Умереть легко, но очень трудно жить в мире, где тебя не любят.

— Надень на голову летный колпак, иначе мы не сможем разговаривать, — посоветовал дядя и включил двигатель. Челнок завибрировал, потом раздался громкий рев вылетающего раскаленного газа из нижних сопл. — А мне нужно тебе кое-что рассказать перед полетом. И еще… ты не права насчет любви: я люблю тебя, племяшка, и мама с папой тоже, поэтому нам трудно.

— Я тоже вас люблю, — Алана надвинула на голову колпак, в котором имелись динамики и микрофон. — Слушаю, говори.

— Ты попала в трудное положение, пташка, но мы с твоим папой нашли способ тебе помочь, — челнок резко оторвался от земли и устремился к быстро темнеющему небу. — Действительно, ты ни в чем не виновата, а, видя, как ты каждый день упрямо тащишься на космодром, чтобы помочь мне в подготовке челноков к старту, я испытывал настоящую гордость за тебя. Ты сильна духом, из тебя вышел бы замечательный летун, который наверняка прославил бы наш род. Жаль, что взлететь тебе, когда ты была птенцом, оказалось не суждено…

— Отец сказал, право на смерть у меня потеряно, я должна вернуться назад, чтобы не дать нашим недругам повода для насмешек, а наши враги не смогли бы использовать этот полет в случае неудачи, чтобы опозорить наш род.

— Правильно.

Шатл вырвался в темное пространство космоса, заработали малые маневровые двигатели. Стало тихо. Планета перестала притягивать их к себе, ее крылья инстинктивно дернулись, чтобы поймать поток воздуха, но ремни прижали ноги к насесту.

— Твой отец может потерять свое положение, если у нас ничего не получится, поэтому я был против его решения — мы слишком много потеряем в случае неудачи. Зоричи нам не простят такой ошибки.