Проверка на разумность

— Пожалуй, мы бы все не прочь его заполучить, — задумчиво произнес Зеле. — Но давайте не будем из-за этого ссориться. Смысла нет.

— Почему? — подозрительно спросила Марина. — Нам тоже нравится этот кораблик.

— Причин для этого несколько, одна состоит в том, что этот челнок настроен на возвращение либо на корабль — матку, либо на космодром, и эту автоматику не перестроить, поэтому он для нас пока бесполезен. Я говорю — пока, потому что со временем, возможно, пойму больше и смогу что-то поменять. Второе — запас хода у него небольшой, и поэтому мы не сможем на нем добраться до наших звездных систем. Правда, и тут оговорюсь, расстояние, которое он может преодолеть, установлено автоматикой, а значит, может быть изменено.

— Убедил, — кивнула девушка. — Пока мы не захватим большой звездолет, все споры и конфликты оставим. Сейчас предлагаю отдохнуть. Сколько нам придется добираться до космодрома киотов?

— Если их единицы времени перевести в те, что мы использовали на планете, то примерно два дня.

— Вполне можно поспать.

— Да, хорошо бы, — Торк медленно опустился на пол. — Мне прилично досталось в этой драке, все мое тело ломит от тупой боли.

— Досталось нам всем, — прощелкала птаха. — У меня крыло не сгибается, возможно, порвано сухожилие.

— У меня ребра болят, — вздохнула девушка. — Крит меня хорошо приложил.

— Похоже, только я один в хорошем самочувствии, — просвистел Зеле. — И мне известно, как вам помочь.

— Как?

— На челноке есть капсулы, в которых можно восстановить свое тело. Поспите там, подлечитесь, а я останусь в рубке, и буду следить за тем, что происходит вокруг. В случае опасности разбужу.

Евгений тяжело встал, сейчас, когда опасность отдалилась, он едва мог двигаться. Тело болело. Слабость накатывала волнами, и каждый шаг давался неимоверным трудом. Марина выглядела не лучше, ее лицо побледнело, она кусала губы, а крупные капли пота бежали по лицу. Птаха с трудом ковыляла сзади, останавливаясь через каждые пять шагов.

— Что с нами произошло? — спросил недоуменно Торк. — Почему еще несколько минут назад, мы были сильны и здоровы, а сейчас едва идем?

— Вы и раньше чувствовали себя плохо, но я воздействовал на вас, и перекрыл те сигналы, которые подавали вам поврежденные органы, — просвистел коротышка. — Именно это позволило вам сражаться с чужаком и победить его.

— Хоть я и не люблю, когда кто-то вмешивается в мой организм, но в данном случае это было сделано правильно, — вздохнула Марина. — Но почему ты сейчас перестал это делать?

— Повреждения ваши никуда не исчезли. Ваше тело должно себя лечить, а это возможно, только в том случае, если оно ощущает боль. Простите. Я убрал блокаду сразу, как только обнаружил, что на борту имеется боксы для восстановления. Нам сюда.

Коротышка показал на плиту.

— Придется спуститься вниз.

— Подожди, — поморщилась от боли Алана, тяжело ступая. — Что ты с нами сделал? Я не все поняла…

— Если говорить совсем просто — убрал боль, чтобы она вам не мешала сражаться.

— Понятно, — птаха встала на плиту и что-то чуть слышно заклекотала. — А сейчас почему вернул? Ходить же невозможно…

На плиту вошла Марина и тут же легла. Похоже, ей тоже было плохо. Лифт пошел вниз.

— Боль иногда убивает.

— Знаю, просто потерпите немного. Мы уже приехали.

Они оказались в том же пустом трюме. Зеле пошел по нему, вглядываясь в плиты, ища на них нужные ему значки, наконец, он остановился и показывал Торку.

— Это твое место. Садись или ложись, главное, чтобы было удобно. Сними одежду, и отбрось в сторону, иначе жидкость растворит ее.

— Откуда ты знаешь?

Говорить было тяжело, впрочем, как и дышать.

— Мой народ умеет использовать механизмы, мы понимаем их, у нас это тоже передается в наследственной программе.

— Понятно.

— Вы, люди, тоже обладаете своим талантом.

— Каким интересно?

— Легко вступаете в конфликт с кем угодно, вы готовы драться даже в том случае, если удача и сила не на вашей стороне. Вы — воины.

— Пожалуй, ты прав, хоть я всегда думал о себе лучше.

— Не стоит отказываться от своей истинной сущности и предназначения, все в этом мире создано с целью, пусть нам и неведомой, но только тот, кто достигнет ее, сможет прикоснуться к вечности.

— Конечно, конечно, — Торк усмехнулся и подмигнул Марине, раздевавшейся на соседней плите. — Все так и есть, вечность она не для всех.

Зеле подождал, пока птаха займет свое место, и просвистел:

— Приготовьтесь. Как только я запущу процесс восстановления ваших тел, думаю, вы окажетесь в цилиндрах, наполненных питательной жидкостью, и уснете. А проснетесь уже излеченными.

Когда все легли, коротышка нажал на полу очередной квадратик со значком. К потолку поднялись стены, и закрыли их друг от друга, а потом снизу начала подниматься знакомая желто-оранжевая жидкость, пахнущая органическими кислотами.

Раствор поднялся, окутал тело, попал в рот, заполнил желудок и легкие.

Дышалось легко, боль постепенно ушла, Евгений закрыл глаза, смотреть было не на что — вокруг высились только серые безликие стены, и спокойно заснул.

Проснулся он оттого, что жидкость схлынула, стены опустились, и он остался лежать голым и мокрым на холодной каменной плите, выкашливая из легких желтую жидкость. Рядом захлебывалась в кашле Марина, такая же обнаженная и сердитая, а с другого бока что-то гневно клекотала Алана.

Зеле стоял у стены:

— Простите, но мы прибыли на место. Надеюсь, автоматика разобралась с вашими ранами и сумела их залечить, потому что у нас проблемы…

— Какие?

— Звездолет китов преследует нас, он появится над планетой раньше, чем взойдет светило, а уже наступает рассвет.

— Сколько же мы плавали в этой жиже? — девушка перестала кашлять и потянулась за комбинезоном.

— Примерно два дня, если считать восходы и закаты так же, как они приходили и уходили на той планете, что мы покинули.

— Два дня… — покачала головой Марина. — А я даже не заметила.

— Для вас время остановилось. Извините, вы уже были на этой планете, поэтому жду от вас предложений.

— Все просто, включай автоматику, она сама посадит челнок, внизу разберемся, что делать.

— Попробую, — коротышка пошел к плите, и исчез в темноте. — Жду вас в пилотской кабине.

— Как ты себя чувствуешь? — девушка посмотрела на Торка. — Лицо у тебя какое-то хмурое и недовольное.

— Чуть лучше, чем раньше, — Евгений натянул рваный комбинезон. — И есть уже не так хочется. А у тебя как ребра?