Провинциал. Книга 7

— Сволочь! — яростно выплюнул офицер и потянул было руку, явно намереваясь сгрести щуплого деда за грудки и учинить драку.

Но парни, стоявшие по бокам старика, и до сего момента сохранявшие полную неподвижность, вдруг синхронно сделали шаг вперёд.

— Ненавижу! — плачущим голосом проскулил человек в сверкающих сапогах и опустил руки со сжатыми кулаками.

Происходила какая-то дичь. Если наружу вылез целый флаг-майор, то там внутри уж взвод-то точно сидит. И взвод этот состоит из людей, которых натаскивали именно для того, чтобы обеспечивать любые силовые решения проблем, возникающих при этапировании заключённых…

Не срастается что-то… Или этот дед настолько крут, что ребята не рассчитывают с ним сладить?

Интере-е-сно, однако.

Но, ладно, посмотрим, что дальше будет происходить. Может картинка у меня и сложится. Кстати, диалог продолжился, не смотря на крайне эмоциональное поведение одного из участников:

— И за что, интересно, ты меня ненавидишь то? — издевательски ухмыльнулся старик, — уж не за то ли, что твои начальники, поправ все законы, и божеские, и человеческие… — что-то старикан тоже раскраснелся, хе-хе, обстановка-то, того, накаляется, — отторгли мою родовую собственность, и даже компенсации никакой не выдали, похитили мою племянницу…

— Она сопротивлялась представителям власти республики, — привёл свой аргумент флаг-майор, — которые обеспечивали выполнение решений республиканского же суда!

— Неправедного суда! — деду явно тоже шлея под мантию попала…

Интересно, если он маг… А похоже, что именно он и является тем самым магом, который этот бугорок организовал, иначе его бы так не боялись. А боится его этот хрен в фуражке аж до дрожи в коленках, и бесится от этого.

А у деда просто наболело, вот он и возбудился.

— Суд республики решил, что те прииски, что по нелепой случайности находятся на землях твоего рода, представляют стратегическую ценность… — ну да, собственность, компенсации… у демократов, как это давно известно, всё просто так, кроме денег.

Хотя, если я что-нибудь в чём-нибудь понимаю, то, поскольку тут мелькали слова о племяннице и о её, то ли аресте, то ли похищении…

Получается, что это именно её этапируют в этом поезде, оказавшимся тюремным…

А значит, дед решил племяшку выручить. Всё таки, даже для некоторых демократов родная кровь — не водица… Вот, кстати, почему и пути не подрывали — девчонку берегли.

И точно. Старик решил, что нечего тут заниматься бесплодными спорами, которые всё равно ничего не изменят, а потому развернул обсуждение в деловое русло:

— Вот что… Как там бишь тебя… Джефф? — дед продолжал всячески выражать своё крайнее презрение к собеседнику, — Так вот, Джефф, — и тут он совсем нехорошо так улыбнулся.

Я б даже сказал, что не улыбнулся, а оскалился, явно намекая собеседнику, что если тот не исполнит пожелание, которое морщинистый маг только собирался высказать, то жить он будет плохо, но очень не долго:

— Давай-ка, мил друг, выводи-ка на свет божий всех конвоируемых арестантов, — теперь улыбка старого мага приобрела некоторый оттенок удовлетворения. Вероятно потому, что он увидел, как исказилось от злобы и бессилия лицо офицера, — а я уже посмотрю, кому из них по пути с тобой, а кому и нет. И не брыкайся у меня. Знаешь же, что бестолку это…

— Фак ю, — прошипел майор, гневно сверкая очами, и, обернувшись, зло проорал в глубину вагона, — Стивенсон, Кроссби, выводите подконвойных.

Из вагона донеслось ожидаемое «Йес, сэр!» и раздался какой-то невнятный шум и, позвякивание и сдавленная неразборчивая ругань.

И через пару минут, мимо посторонившегося ради такого случая майора из двери неуклюже вывалился забавный толстый очкарик.

Выглядел он весьма комично, на лице застыла бестолковая улыбка и он зыркал по сторонам с таким видом, словно только что перенёсся сюда с дивана в своей гостиной.

Почему, вы спросите, у меня возникли ассоциации с гостиной?

Да потому что обут он был в пушистые тапочки и завёрнут в атласный халат. Халат, кстати, был здорово помят и несвеж. То есть просто изгваздан был до невозможности, если честно.

— Не, — старик с некоторой брезгливостью оглядел это чудо и неопределённо махнул рукой, — этот нам не интересен, пусть с вами остаётся…

Офицер с той же брезгливостью, что и дед, покосился на своего подопечного и без слов отпихнул его в сторону от двери, чтобы расчистить проход следующему.

Следующим из вагона показался очень молодой парень, на вид, так и вовсе несовершеннолетний. Он подслеповато щурился, видимо, сидельцы коротали время почти в полной темноте. Но, когда его взгляд упал на деда, физиономия его разъехалась в радостной улыбке:

— Деда, как же я рад тебя видеть.

Старик строго посмотрел на парня и ткнул пальцем, указывая на место рядом с собой:

— Встань тут, и будь добр, помолчи, а? — покосился он на парня.

И тут появилась та, ради которой весь этот сыр-бор и был организован. Из вагона грациозно выпрыгнула ладная девчонка лет двадцати, а может и чуть старше. Одета она была в кожаные байкерские штаны и косуху. Рыжая. Мордаха вполне себе, да и вообще… Да.

Образ подчёркивали, стилизованные под ковбойские, рыжие же сапожки…

А на руках у неё были странные такие наручники синевато-зелёного металла. Излишне широкие и, сложносоставные какие-то, странные, в общем. И шею её тоже обвивала полоса такого же странного металла.

Глава 4 Я включаюсь в игру

— Ну, прямо в мелодраму попал, — эта мысль вызвала у меня непроизвольную улыбку, — воссоединение семьи и всё такое… Как в бесконечных сериалах для домохозяек…

Ладно, рыжая девчонка, как я понял, это та самая племянница, которая отважно, хоть и безуспешно, защищала семейное добро от загребущих лап судебных исполнителей.

А парень? Хотя, он этого бодрого старикана называл дедом, стало быть, внук?

Видимо, пошёл прицепом за своей родственницей, когда её вязали. Так, а чего это он без наручников, а деваха вся в этот странный металл закована?

Ладно, продолжим просмотр сериала, и по ходу разберёмся, хе-хе…

— Дядя, — девушка более ничего не сказала, но многозначительно посмотрела на родственника, сопроводив свой взгляд звоном сине-зелёных кандалов.

— Ах, да, совсем от радости потерялся, — пробормотал дед и, в свою очередь, вопросительно уставился на офицера.