Провинциальный роман. Книжная девочка

— Прекратите!

Палец Федора коснулся ее губ.

— Моя девочка молчит. Я слушаю.

Виноградова, вернее Кузнецова посмотрела на подругу.

— Да ладно тебе, Родионова. Ты ж не сифилис подхватила, тьфу, тьфу, тьфу. Чего скрывать то? Она долго не знала про твою смерть, пан покойник. Думала — жив, просто, ну. Сам понимаешь. Жив где-то там, в туманной дали. А тут ей сообщили радостные вести. Девушка бухнулась в обморок и давай к тебе на тот свет намыливаться. Как раз под новый год. Еле-еле откачали. Такие пироги.

Безмерно растерянная Арина зажмурилась и отвернулась. Ее сдали с потрохами. И кто? Несравненная Виноградова. Стараясь не вслушиваться в продолжение отвратительного интервью, она стянула с головы полотенце и стала сушить волосы. Одна рука Федора обнимала ее за талию, другой он опирался о скамью. Арина чувствовала себя связанной и беспомощной. Какое унижение! Вскочить и унестись от мило беседующей пары она не могла ФИЗИЧЕСКИ. Но терпеть, тоже не получалось.

— Прекратите! Прекрати! Ты!

Пальцы сами сжались, Арина стукнула по каменному плечу, раз, другой, по груди.

— Спасибо, Алена.

Федор мило улыбнулся, игнорируя кулачки своей добычи.

— Я должен знать.

— Ты что всерьез обиделась?

Спросила молодая мама? И гневно сдвинула брови.

— За что?

Федор ответил вместо нервничающей девушки.

— Она слегка не в себе. Ей плохо. Вот и ведет себя неадекватно. Не обращайте внимания, Алена. Пройдет, успокоится. Поймет, что не права.

— Я?

Прошипела Арина.

— Я не права?

— Конечно. Алена тебя любит, заботится. Пришла навестить. Мне нужна информация, чтобы я положение дел верно представлял. Нога ногой, а сердце сердцем. Это не прыщик на носу. Нужны лекарства, наблюдение у толкового кардиолога.

Арина ничего не могла слушать. Только фыркала и протестовала. Федор продолжал общаться с предательницей Виноградовой.

— Вы Алена, не обижайтесь. Спасибо, что приходили. Мы сейчас обедать отправимся. А вам она вечером позвонит сама, когда в себя придет. Нога у нее скверная. Только что была болезненная перевязка. Вот адреналин и выделился.

Федор самым спокойным образом встал и попрощался.

— Рад был познакомиться с Васиным наследником. Привет мужу.

Растерянная Виноградова долго смотрела им вслед. А карапузик продолжал себе спать, как ни в чем ни бывало.

* * *

Анна Ивановна похромала смотреть телевизор в соседнюю палату. Свой наполовину функционирующий ящик Светлана забрала в неврологию. Чем несказанно обрадовала Родионову и огорчила старушку. Хотя, строго говоря, какая она старушка? Максимум — лет пятьдесят пять. Увы, жизнь сурова к большинству россиянок. Федор явно обрадовался, что никто не подслушает.

— Хорошо, что плацдарм свободен.

Положил Арину на место, сел рядом, обнял, наплевав на протесты. Начал целовать лоб, виски, стиснутые веки, подбородок, шею.

— Рина. Глупенькая. Перестань. Не смей злиться из-за ерунды. Я, конечно, думал, что ты всплакнешь, когда узнаешь о моей… пропаже. А ты? Нехорошая девочка. Всерьез привязалась ко мне? Обидно, что я знаю? Какие у тебя могут быть тайны от меня? Зачем? Это неправильно.

— Да почему же?!

— Я тебе не чужой.

— А какой?!

— Самый-самый. Вот увидишь. Хочешь, докажу?

— Нет!

— Нет?

— Нет!

Он прижался к ее губам, так бережно и ласково, что сам удивился. Руки тоже не бездействовали — нежнейшим образом поглаживали плечи, талию. Арина открыла глаза. Он слегка приподнялся и взгляды встретились. Ее — ошеломленный, полный испуга. И его — янтарный, горячий, ждущий отклика.

— Ну?

Она покачала головой. Федор сел и засмеялся. Весело и бесшабашно.

— Сцена в гестапо. Стойкий молодой партизан на допросе. И циничный злодей, мучающий бедняжку.

Его рука накрыла ладонь Арины. Прикосновение вышло обжигающим и сладким.

— Пароль! Скажи пароль!

— Ни за что.

Теперь уже улыбались оба. Федор встал и вытянул из пакета футболку для себя и легкие полуспортивные черные брюки.

— Как девушка относится к мужскому стриптизу?

Она пожала плечами.

— Тогда не подглядывай.

Расстегнул пару пуговок, посмотрел сверху вниз.

— Наблюдаешь?

— Угу.

И продолжил.

— Ну-ну. Может у меня появится шанс понравиться.

Совершенно плоский бронзовый живот, золотые завитки на груди. Прекрасно развитые мышцы под гладкой кожей. Федор изобразил безотказный трюк атлетов — «биение сердца». Взялся за брючный ремень, подмигнул. Арина закрыла лицо руками.

— Ладно, мисс скромность. Я уже в футболке.

Потом он присел на кровать. И она услышала таки щелчок пряжки, почти бесшумное движение молнии, шорох ткани. Еще один.

— Все. Я полностью одет, целомудренная моя. Больше можно не стесняться.

Пристроил рубашку и брюки на спинку кровати. Разобрал остальные пакеты. Арина увидела много интересного. Положил ей на тумбочку темно-синюю расческу, замечательную зубную щетку, пасту, флакон лосьона, молочко, пачку салфеток, ватные шарики.

— Расческа у меня есть.

— Эта?

— Да.

— Ее место в мусорном ведре.

Он держал щетку для волос двумя пальцами и, кажется, откровенно издевался. Осознав это, Арина вместо протестующих воплей окунула Федора в волну ледяного молчания. Он, тоже ожидавший иной реакции на поддразнивание, не показал вида, что удивлен и продолжил.

— Косметику без тебя я покупать не рискнул. Только бальзам для губ, рижский. Куда запропастился? Ладно, отыщется сам. Обед мы, вероятно, прошляпили?

— Давно.

— Ну и фиг с ним. Творог со сметаной устроит? Что молчишь?

— Да. Только немного.

— Понял. Скомандуешь.

Арина не поверила своим глазам. Он купил несколько пиал, разного размера.

— Вместо тарелок. Сойдет?

Две кружки.

— Мне твой стакан не понравился. Больничная гадость.